Какого лешего?!

– Короче, так Бульгун, ты пока притаишься среди этих дохляков, а я займусь первой частью нашего плана, – сказал Стопарь, усевшись на один из холмиков.

– Что ты собираешься делать?

– Пойду в кабак и постараюсь накачать ведьмака хорошим вином или плохой водочкой. Если все пойдет по плану, потом уже будет твой выход.

– Ты собираешься идти туда один? Это опасно. Давай вместе!

– Бульгун, – усмехнулся злыдень, – ты леший, тебе там, – махнул головой в сторону харчевни, – делать нечего. А я в любом кабаке как журавль в небе.

С этим леший поспорить не мог. Что есть, то есть. Кабаки и пивнушки, стихия злыдней.

– Хорошо! Давай так и сделаем! – согласился со Стопарем леший. – Только как я узнаю, когда ведьмак напьется?

– Когда, вернее если, ведьмак дойдет до кондиции, я тебе подам знак.

– Какой?

– Условный! – нетерпеливо заелозил Стопарь, ему ещё самому надо было подобрать верное укрытие, чтобы ведьмак его не обнаружил, а судя по неприятным ощущениям, ведьмак уже был совсем близко к кабаку, где-то в получасе езды от него. – Все, давай! Здесь ховайся. Я помчался. Не дрейфь и жди сигнала.

– Ни пуха! – вспомнил леший людской пароль-приговорку на удачу.

– К ангелу! – выдал свой отзыв злыдень и легкой тенью скользнул в сторону кабака.

Проследив за юрким злыднем, леший выбрал могилу посвежее и притаился рядом с останками какого-то неудачливого забулдыги с пробитым у виска черепом. Зарыт мертвяк был неглубоко, на глубину чуть больше аршина, из-за чего Бульгун опасался быть обнаруженным ведьмаком, вздумай тот прогуляться, например, перед сном, в сторону опушки. Но другой альтернативы у него все равно не было. Пришлось полагаться на фарт и то, что слухи про покойников не врут.

Стопарь же, резво пробежавшись по кабаку, и оценив запасы и местоположение спиртного, к своей радости обнаружил за кабацкой стойкой чан с кипятком, в котором лежало несколько общипанных куриц. Отличное укрытие. Хоть и куры, а тоже ведь мертвечина. По идее не должен ведьмак его здесь обнаружить. Стопарь притаился среди куриных тушек, откуда он все прекрасно видел, а его не видел никто, в том числе, надеялся он, и ведьмак, при условии, что сплетни про жмуриков не пустой звук. Жарковато злыдню в кипятке, душновато, да придется ради дела потерпеть.

К этому моменту на постоялый двор въехал ведьмак и харчевня эта ему сразу как-то не понравилась. Перекусить и ехать дальше в ночь? Можно конечно, ему то что. Коня немного жалко. Весь день под седлом. Ладно, пусть отдохнет до первых петухов, а там видно будет.

Спешился ведьмак и передал узду подоспевшему мальчугану, сынишке хозяина постоялого двора.

– Оботри моего коня, чистой водой напои, отборным овсом накорми и спать уложи.

Мальчонка растеряно лупал глазенками.

– Да шучу я, пацан. Спать можешь не укладывать.

Ведьмак подмигнул мальцу и, звеня серебрянными шпорами, вошел в трактир.

Внутри было пусто. Почти пусто.

Двое крестьян сидели за грязным столом, хлебали деревянными ложками щи. Ещё какой-то пьянчужка лежал лицом в миске с кислой капустой. Рядом с миской стоял ополовиненный штоф водки. В зале больше никого не было, если не считать самого хозяина, пузатого бородача в грязном фартуке, стоявшего за стойкой. И все же у ведьмака не проходило смутное ощущение, что за ним внимательно наблюдают со стороны, но как бы то ни было он больше никого не видел своим всепроникающим взором и ничьего присутствия не чувствовал. Чертовщина какая-то!

– Вечер добрый! – подошел ведьмак к стойке напротив шинкаря и вежливо того поприветствовал.

– Милости просим, добрый человек! – трактирщик выдавил из себя улыбку. По добротной одежде, эксклюзивному оружию и медальону он высоко оценил финансовые возможности нового посетителя, а по тройному шраму от когтей неведомой зверюшки, проходившему через все лицо гостя, пузач сразу догадался кто перед ним. Слышал краем уха от одних деревенских, останавливавшихся на постой, кого они в гости к себе поджидают. Скорее всего это и есть тот самый боевой ведьмак. – Вы только отужинать или на ночлег останетесь?

– А ты что скажешь? Стоит мне у вас останавливаться?

Ведьмак пристально посмотрел на трактирщика, поиграл желваками и бледные рубцы на его лице налились кровью. У шинкаря от острого как иглы взгляда, сердце застучало как-то чересчур быстро, того и гляди выскочит из груди к чертовой бабушке, а вдобавок ко всему нехорошему ещё и дыхание сперло. Хотел бы трактирщик сказать, что лучше бы вам езжать куда подальше, да язык не слушался. Все что он смог выдавить из себя, это сдавленное в районе горла «Угу!».

Когда ведьмак ослабил мертвую хватку своего взгляда, а сердечные ритмы и дыхательная деятельность кабатчика вернулись в норму, хозяин постоялого двора понял, что с этим ведьмаком надо быть максимально учтивым, и упавшим голосом добавил:

– Куда же на ночь глядя, ваше благородие? Здесь вас ждет теплая постель и вкусная свежая еда.

Недвусмысленно дав понять трактирщику, что он сможет вырвать у того сердце одним лишь взглядом, если что не так, ведьмак вновь стал вежлив и учтив.

– От теплой постели я, пожалуй, откажусь, заночую на сеновале, а вот от хорошей закуски и небольшой чарки доброго вина, я, пожалуй, не откажусь, – взгляд ведьмака упал на чан с распотрошенными курями. Ведьмак вновь нахмурился: – А это что за кладбище домашних животных? У тебя что, птичий мор?

Стопаря, сидевшего по самые ушки в крутом кипятке с куриными тушками, начал бить озноб. Чего доброго, сейчас проницательный ведьмак возьмет и унюхает его! Тогда прощайте люди пьяные, бухайте без меня! То ли от близкого дыхания смерти в лицо, то ли от запаха мертвых кур, злыдня стало трясти ещё сильнее. Вот-вот сам себя выдаст. К утешению его почти предсмертных терзаний, кабатчик отвлек внимание прозорливого ведьмака.

– Что вы, ваше высокоблагородие! Никакой это не мор! – смирившись с выпавшим на его долю присутствием ведьмака, шинкарь даже усмехнулся. – С завтрашнего дня ярмарочная неделя начинается, много будет путников, да постояльцев. Вот, готовлюсь. Там у меня ещё пара бараньих тушек маринуется для вертелов. Свинью с утра закололи. Так что, как вы заметили, мою кухню и впрямь можно назвать сегодня, кладбищем домашних животных.

Объяснение кабатчика удовлетворило ведьмака, но все равно, его продолжали терзать смутные сомнения. А ведьмак доверял своим сверхчеловеческим инстинктам и магической интуиции больше чем кому-бы то ни было на том и этом свете.