Календарь преступлений
Шрифт:
— Что это за ключи, Марк?
— Эллери! — простонала Никки.
— Первый — пуля из револьвера 38-го калибра, которая убила отца. В оружейной было два таких револьвера — это второй ключ.
— Баллистическая экспертиза… — пробормотал инспектор.
— Нет, — усмехнулся Марк Хэггард. — Пуля прошла навылет и расплющилась о кладку камина. А оба револьвера чистили после убийства.
— А третий ключ?
— Он в вашем вкусе, Эллери. Его нашли сыновья в руке отца.
— Что же это было?
— Пара игральных костей — притом очень знаменитых. — Хэггард опять захохотал.
— Когда, вы
— Я не говорил, но это произошло десять лет назад.
— Десять… — Инспектор с трудом сдержался.
— Вы бы хотели взглянуть на револьвер и кости?
— А они у вас?
— Ага, — ответил Марк. — Дома, в деревянной коробке.
— Это уже черт знает что! — взорвался инспектор. — Прекрати эти бесконечные повороты, Марк, или вези нас назад на станцию!
Марк Хэггард снова засмеялся. При свете молнии они на миг увидели его выпученные глаза, синеватую кожу под черной щетиной, беспокойные руки, лежащие на руле.
Эллери услышал, как застучали зубы Никки.
— М-мистер Хэггард, — заикаясь, спросила она, — чем вы и ваш б-брат з-зарабатываете на жизнь?
— Трейси — врач, — прокричал Марк, — а я — владелец похоронного бюро!
Автомобиль резко затормозил, отчего пассажиров бросило вперед. Марк Хэггард спрыгнул в темноту, откуда вскоре донесся его голос:
— Выходите — приехали! — Казалось, какой-то демон командовал пассажирами для развлечения.
Таким было начало этой исторической ночи. Из всего дома они смогли разглядеть только скрипящее под ногами крыльцо. Испуганная Никки повисла на Эллери. Правый кулак Марка Хэггарда заколотил в невидимую дверь.
— Открывай, Мальвина, черт бы тебя побрал! Почему ты заперла дверь?
Существо в белом халате, ниспадающем складками, держало в левой руке свечу в черном подсвечнике. Никки хихикнула, пробормотав о статуе Свободы, ставшей левшой. Лицо существа было еще белее халата. Живыми казались только пронизывающие собеседника насквозь глаза.
— Хорошо, что ты вернулся, Марк, — заговорила женщина абсолютно безжизненным голосом. — Свет погас, а горячая вспышка следует за мной по всему дому и обжигает меня. Почему нет света?
— Горячая… что? — пробормотал инспектор. Хэггард щелкнул выключателем.
— Авария в электропроводке.
— Она обжигает, Марк, — повторила его сестра.
— Мальвина, у нас гости. Дай мне свечу. Я принесу пару фонарей. — Правая рука Марка Хэггарда ухватилась за подсвечник, и пламя метнулось в сторону, оставив гостей в темноте с женщиной в белом халате.
— Ты ведь помнишь меня, Мальвина? — Казалось, инспектор обращается к ребенку. — Я друг твоего отца — Ричард Квин.
— Нет. — После этого нечеловеческого звука воцарилось молчание. Дрожа от холода и сырости, гости ждали в темноте со своими чемоданами возвращения Марка Хэггарда.
Наконец он появился вне себя от ярости.
— Ни света, ни тепла, ни обеда! Трейси ушел по вызову, прислуга где-то шляется… Мальвина! Где, черт возьми, Бесси и Коннорс?
— Ушли. Они хотели убить меня, но я погналась за ними с кухонным ножом, и они убежали. А Трейси тоже ушел. Мой родной брат — врач, но его не беспокоит, что меня обжигают горячие вспышки. — Послышалось
жуткое сопение, и они поняли, что существо плачет.Марк сунул в руку Эллери фонарик и взмахнул своим собственным, осветив голый пол, темную мебель и плачущую сестру.
— Прекрати, не то у тебя начнется очередной припадок! — Припадок, очевидно, уже начался, так как Мальвина с визгом корчилась на полу. — Чтоб тебя… Если бы Трейси не ушел… Нет-нет, я сам с ней справлюсь. Поднимайтесь в ваши комнаты. В кухне найдете хлеб и банку сардин…
— Не могу даже подумать о еде, — проворчал инспектор Квин. — Переоденусь в сухое и лягу спать.
Но Хэггард уже убежал, неся сестру на руках. Луч его фонарика описывал бешеные параболы в темноте.
— Нам лучше переодеться, отдохнуть и поскорее убраться отсюда, — сказал инспектор.
— Почему бы не убраться сразу? — предложила Никки. — Иногда мне очень нравится ходить в мокром, и я ничуть не устала. Если мы сможем вызвать такси…
— В то время как тайна убийства десятилетней давности витает в доме, моля о раскрытии? — Эллери устремил взгляд на черную дыру лестницы. — Я остаюсь на уик-энд.
Инспектор Квин растянулся на одной из двух холодных кроватей, а Никки хныкала в соседней комнате — она обещала устроить истерику, услышав предложение закрыть дверь между спальнями ради соблюдения приличий. Внезапно дверь мужской спальни распахнулась, и в нее ворвался луч света. Никки взвизгнула, инспектор подскочил на кровати, а Эллери уронил ботинок.
Но это был всего лишь ухмыляющийся Марк Хэггард. В одной руке он держал фонарь, а в другой — старую деревянную коробку размером с сигарную.
— Это ключи к тайне убийства, — усмехнулся он, поставив коробку на комод у двери.
Хэггард смотрел на Эллери, сверкая зубами из-под щетины. Инспектор в пижаме поднялся с кровати, а Эллери медленно открыл коробку.
Внутри лежали два ржавых револьвера кольт 38-го калибра и маленькая квадратная шкатулочка, похожая на золотую.
— Кости, — сказал Марк Хэггард. — Откройте ее.
— Держите фонарь повыше, — попросил Эллери. Инспектор вытянул шею над его плечом.
Две ярко-красные игральные кости, оправленные в золото, полыхнули как искры с пурпурной бархатной подкладки.
— Выглядят как драгоценности, — заметил инспектор.
— Так и есть, — отозвался Марк. — Отшлифованные рубины в золотой оправе. Им почти столько же лет, сколько христианской эпохе. Предполагают, что они принадлежали римскому императору Калигуле. Мы подарили их отцу для его коллекции.
Эллери прищурился, разглядывая надпись на шкатулке.
— Подержите фонарь еще немного, Марк… «Папе от Марка, Мальвины и Трейси в день его рубиновой свадьбы». Каким же образом, Марк, эти кости являлись ключом к…
Но Хэггард уже скрылся в полярной ночи коридора.
Инспектор первым услышал звуки. Протянув руку через промежуток между кроватями, он притронулся к плечу Эллери. Было начало четвертого. Эллери сразу же проснулся.
— Слушай, Эллери!
За окнами все еще шумел дождь. Где-то ветер хлопал ставнем. В соседней комнате отчаянно скрипели пружины кровати, на которой ворочалась Никки.