Камасутра для вампира
Шрифт:
Марго зашла в комнату. Виктория бросала в небольшой чемоданчик туфли, платья, драгоценности.
– Это не ты. Признайся, Алекса убила не ты.
– Разумеется. Он был мертв задолго до моего рождения. Алекс был вампиром.
– Скажи мне правду! Прекрати меня жалеть! Я уже не маленькая! - ее голос сорвался на крик.
– Хорошо, - Виктория опустилась на ворох одежды, - я знала, что он у тебя… Он сказал, что расскажет тебе все, если я не прекращу… Я не хотела, чтобы ты знала. И я пришла умолять его. Обещать, что уеду. Только бы он не… Но было поздно. Он уже лежал
Вот в это она верила.
– Послушай, бежать не выход. Мы что-нибудь придумаем…
Она говорила и понимала, как жалко звучат ее слова.
– Все вскроется. Они и так меня убьют. Если я уйду - они решат, что это я, и оставят тебя в покое. Марго, я тебя не виню…
– Но это не я!.. - почему ей никто не верит?
– Тем более. Живи спокойно. И уходи. Правда, уходи. Мне нужно собраться…
– Погоди, - Маргарита понимала, что времени мало, что его почти нет. И все-таки задала этот вопрос, - ты подвела ко мне оборотня?
Виктория покачала головой:
– Не я. Алекс.
– Алекс? - Маргарита перестала хоть что-то понимать, - зачем?
– А вот этого я не знаю. Возможно, пытался что-то искупить.
Она не сразу пошла домой. Она кружила по сумеречным улицам а в ушах все еще звучал голос Виктории.
Мы убиваем их не потому, что они насильники или убийцы. Мы убиваем их, потому что нам нужна кровь. Все остальное - чушь и лицемерие.
Она права. Вот так просто - без громких слов о возмездии и справедливости. И Маргарита это прекрасно знала. Всегда знала.
Да, я чудовище. Но ведь это ты сделала меня такой.
И снова правда. И снова ей нечего возразить. Она пыталась оставить рядом с собой близкого человека. И превратила его в монстра. Потом сумела полюбить. И чуть не убила того, кого любит. Всякий, кто имел несчастье оказаться близко, страдал. И будет страдать, если приблизится.
Жизнь некоторых вампиров почти полностью состоит из чувства вины.
А она больше так не хочет. И не будет.
Маргарита пришла домой поздно. Оборотень (Денис, его зовут Денис!) встречал ее у двери.
– Ну наконец-то. Я начал волноваться. Все в порядке?
От него веяло уютом. Он сам - большой и уютный. Он наполнял ее пустой и холодный дом с черными стенами светом и теплом.
Алекс-Алекс… Что ты задумал? Что так и не успел осуществить? Зачем этот парень здесь? И должен ли он быть здесь?
– Нет, не в порядке. Но я не буду сейчас об этом говорить.
Она собиралась с силами, чтобы сказать главное.
– А я разогрел тебе ужин! - она и не заметила, как он усадил ее на мягкий пуф, сам устроился в ногах и начал снимать с нее туфли…
– Что значит - ужин? - не поняла она, - я, кажется, уже говорила, еда в обычном понимании нам не…
– Я принял горячую ванну, - в глазах оборотня - веселые черти, - а
еще договорился с одним приятелем. Он работает по металлу. Завтра утром мы пойдем к нему и снимем этот браслет. Давно пора было.Она улыбнулась. Ну каков подлец! Он разогрел ужин!
Нет. С ним слишком хорошо и уютно. Ей так нельзя.
– Не пойдем. Уходи, волчонок… Дальше я сама.
Глава 12
Он словно не услышал. Снял с нее туфли, обхватил руками колени и начал покрывать их поцелуями, медленно, но верно поднимаясь выше. Она уже знала: его не остановить. Да ей и не хотелось его останавливать.
Хотелось зарываться пальцами в густые русые волосы, прижиматься к жаркому телу, вдавливать его в себя короткими сильными толчками - и пить, до умопомрачения.
Хотелось прислушиваться к тому, как горячо пульсирует кровь в его венах, и представлять, какой она могла бы быть на вкус. И впиваться страстным поцелуем в его шею, наслаждаясь тем, что он и не догадывается, о чем на самом деле она фантазирует…
А еще хотелось того, чего нельзя было хотеть: прильнуть к плечу, обнять, шептать на ухо глупости и нежности, не выпускать, оставить себе. Навсегда.
Нет. Нельзя. Все это не для нее. Это для какой-нибудь человеческой девушки, милой и нежной. Еще не уничтоженной и не превращенной в монстра.
– Уходи. Нам нельзя… Послушай…
Она не верила даже сама себе, а потому была совсем неубедительна. Он не останавливался, даже напротив - усилил напор. Поцелуи становились настойчивее, смелее, выше…
Ей понадобилось собрать все свои силы, чтобы голос звучал твердо.
– Прекрати. Я серьезно!
Если он снова «не услышит», она вышвырнет его за дверь как щенка! И у нее хватит на это сил - и физических, и моральных.
Но он услышал. Поднял голову и глядя прямо ей в глаза сказал:
– Я никуда не уйду, поняла? До тех пор, пока я тебе нужен, - никуда.
Что он вкладывал в это «нужен»? Пока у нее наручник? Или пока ей хочется шептать ему глупости?
Он подхватил ее на руки, и она спросила совсем не то, что собиралась.
– Почему?
– Потому что я тебе нужен. Я это понял еще тогда, в парке. Ты была такая беззащитная. Тебе до чертиков требовалась помощь.
А вот это уже смешно! Она в одиночку могла бы справиться со всеми маньяками этого города
– Я не беззащитная. И мне не нужна помощь. И твое сочувствие тоже ни к чему, - она оттолкнула его, - жалость - это не мое блюдо.
– Такая старая и такая глупая, - притворно вздохнул он, - где ты тут видишь жалость?
Поцелуй, которым он обжег ее губы, не оставлял сомнений: жалость тут и рядом не лежала. И почему-то все тревоги, страхи и сомнения отступили. Мир сузился до «здесь и сейчас», а здесь и сейчас было только его жаркое тело и не менее жаркие ласки.
Маргарита уже засыпала, плавно качаясь на волнах дремы, довольная, сытая. Никакие тяжелые мысли уже не беспокоили.
В этот момент и раздался звонок в дверь.