Канарейка для миллионера

Минуты кажутся вечностью, пока мы идём до подъезда, ждём лифт, едем вверх в мою квартиру.

В голове кавардак и неразбериха.

Ещё недавно я говорила боссу, что не намерена быть его игрушкой, а теперь готова до утра отдаваться ему без остатка. И будь, что будет. Я слишком давно не была с мужчиной. Бывший парень Влад последний месяц от меня прятался, говорил, что он в командировке. Понятно, какая это была командировка. Дома сидел с женой. И теперь дикая животная потребность выворачивает наизнанку душу, оголяя все мои непристойные желания.

Выходим из лифта. В коридоре тихо, пустынно, лампочка моргает. Я на ходу ищу ключи в своей сумке, подходя к двери в квартиру. Если пущу Степана Ефимовича, то пути назад не будет. Я перейду черту. Если сейчас ещё есть шанс остановить это безумие, то после он исчезнет без следа. Шумно выдыхаю, вставляя ключ в замочную скважину. Нет. Я не готова сейчас дать по тормозам, когда за спиной его возбужденное дыхание и этот ощутимый кожей взгляд.

Врываемся в квартиру, словно дикие звери. Босс впечатывает меня в стену, хватает сильными пальцами мои ладони и поднимает их вверх. Целует губы, шею, ключицы. Так властно и бесцеремонно, так страстно и горячо! Глаза мои закатываются от наслаждения. Я уже на пределе, влажная, готовая. И его бесконечные ласки… Хочется кричать, умолять, чтобы он не медлил. Чтобы сорвал с меня это дорогущее платье и вошёл в моё раскалённое пространство.

Но я могу только хватать губами воздух и хрипло шептать что-то неразборчивое.

Наконец его пальцы находят молнию на платье, тянут замок. Волков распаковывает моё тело, словно подарок, трофей. Бархат скользит вниз, падает в ноги. И я остаюсь в одних лишь крошечных чёрных трусиках. Окунаюсь с головой в чувство неловкости вперемешку с необузданной тягой понравиться ему.

Степан Ефимович одаривает моё тело восхищённым взглядом, медленно осматривает крепкие бёдра, плоский живот, торчащую грудь с каменными сосками, мурашки на шее. И, наконец, встречается с моими глазами. Мягкая улыбка на его лице призывает меня к действию.

Дрожащими руками от острой потребности слиться в одно целое, я начинаю растёгивать бесконечное количество пуговиц на его чёрной рубашке. Пальцы не слушаются. Волков хватает подолы рубахи, нитки трещат, блестящие пуговицы разлетаются в стороны. Я охаю от неожиданности.

Его тело именно такое, каким я себе его и представляла. Крепкие кубики пресса, стальные мышцы груди с чёрной порослью и полоска волос, убегающая от пупка под брюки. Я сглатываю. Тот случай, когда ожидание и реальность полностью совпали.

Тянусь к его ремню, чувствуя его желание неловкими пальцами. Шумно выдыхаю, расстёгивая брюки.

Одним движением Степан Ефимович подхватывает меня под бёдра и прижимает к себе. Обхватываю ногами его тело, губы сплетаются. Чувствую, как в меня упирается его член. Мощный, пульсирующий. Язык босса гуляет в моём рту, изучая пространство и присваивая его себе.

Уверенно и мягко Волков несёт меня на кровать. Квартира то однокомнатная, заблудиться сложно.

Я падаю на мягкое пространство. Мужские пальцы хватают трусики. Влажная ткань скользит ко бёдрам, по голени, по щиколотке. И исчезает в темноте. Дыхание мужчины становится ближе.

И я, измученная ожиданием и бешеным возбуждением, наконец чувствую его член, мягко входящий в меня. Невольно издаю стон, а глаза сами закрываются и закатываются.

Прикусываю губу, больно, почти до крови. Не верю, что это происходит на самом деле. Горячие волны обволакивают всё тело, клитор пульсирует, и я взрываюсь. Молниеносный оргазм окончательно сносит крышу и выводит меня на громкий протяжный стон.

— Какая ты быстрая, — шёпот оглушает, и я смущаюсь.

Краснею.

Тело трясёт от бесконечного удовольствия.

Волков продолжает уверенные движения, не давая мне шанса отдышаться. Я вновь чувствую трепет и желание, опасное, почти болезненное. С каждым новым толчком из меня вырывается новый хриплый стон. И вот, когда на подходе новая яркая волна, Степан Ефимович громко шипит, наклоняясь к моему телу. Его зубы впиваются в мою шею, запуская электрический разряд. Он стонет, хватаясь рукой за мою грудь и с силой сжимая её. Член пульсирует в моём пространстве.

Ещё долго мы переводим дыхание.

— Это было потрясающе, Вероника, — его пальцы ласкают мои волосы, рассыпавшиеся по покрывалу.

Я, довольная от полученной разрядки и замученная от долгого и тяжёлого дня, незаметно проваливаюсь в сон, обнимая тело босса.

_23_

Нежный ветерок ласкает мою шею, и я просыпаюсь. Сладко тянусь и зеваю, переворачиваясь на бок, закидываю руку, словно удочку, чтобы поскорее обнять Степана Ефимовича и… распахиваю глаза.

Пустая постель кажется слишком огромной для меня одной. Я моргаю, поднимаюсь на кровати и оглядываюсь по сторонам. На полу валяется моё дорогущее платье, сапоги, нижнее бельё.

По коже бегут мурашки от досады и резко нахлынувшего одиночества.

Хватаю телефон, нервно стараюсь вспомнить, чем закончился вчерашний вечер. Ну, мне же не приснилось? Я пришла в квартиру, босс был вместе со мной. У нас была потрясающая ночь.

"Доброе утро, Ника!"

Читаю сообщение от Волкова, и внутри вспыхивает приятная истома. Тело помнит каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждый глубокий вдох.

"Добрый день, босс!"

Печатаю в ответ. Время уже двенадцать дня, но мне так не хочется вставать.

Я опрокидываюсь обратно в постель, накрываюсь одеялом и обхватываю подушку, на которой спал Степан Ефимович.

Пахнет абрикосом и терпким кофе. Это его аромат.

Не приснилось.

Он был со мной.

От воспоминаний кружится голова, и я невольно краснею. Валяюсь ещё долго, прокручивая подробности жаркой ночи в своей памяти. Снова и снова.

Встаю и надеваю лёгкий халатик на голое тело, прохожу на кухню и заглядываю в окно.

Наконец-то зима не только в календаре, но и на улице. Скоро начнётся предновогодняя суета. А ещё раньше у меня главное испытание перед утверждением на должность личной помощницы Волкова.

Пока жарю себе блинчики, в голове табунами скачут неприятные мыслишки. Страшно, что Степан Ефимович, добившись меня в самом непристойном смысле, на этом оборвёт эту греховную связь. И я больше не смогу коснуться его спортивного мужского тела своими губами.

Ещё страшнее, не захочет иметь со мной ничего общего ни в личном, ни в деловом контексте. Больно прикусываю губу, почти до крови. Перед глазами темнеет, и я впиваюсь в столешницу. Нарощенные ногти скрипят на её поверхности, обрезая слух.