Капитан. Наследник империи

Вот, судя по старшему, в фехтовальщики-то выбился.

– Выходит, – сказал капитан, возвращаясь мыслями к более насущной теме, – когда граната рванула – мы оба умерли, но Пагди нас вроде как с того света вытащил?

– Совершенно так, сударь капитан.

– Эээ… не вполне. Рассуждая более строго, вы не столь умерли, сколь очутились в ситуации, когда гибель ваша сделалась решительно неизбежной; я прав ли?

Эльф и человек синхронно кивнули.

– А! – уверенно сказал Дурта. – Тогда и ваше прибытие сюда объяснимо более чем несложно: Пагди перенёс вас в Вишву, выполняя предсмертную волю своего владельца. И, полагаю, я не особенно ошибусь, если предположу, что воля эта обусловлена…

– Не ошибёшься, достойный Думья, – поспешно прервал его Кави-старший, косясь на Кави-младшего. Немец не сдержал улыбки; эльфёнок, захваченный рассказом, ничего особенного не заметил.

– Эээ… да-да, я понимаю. Тогда в сей поистине чудесной истории остаётся указать лишь на единственную загадочную частность: каким образом Пагди признал сударя Немца подлежащим своей протекции?

– Я держался за рукоять, – хрипло сказал капитан.

– Пред самым разрывом? Когда пытались отстранить меня от гранаты, сударь капитан?..

– Да.

– О да…

– Вот и ответ, – со сдержанным торжеством сказал Дурта. – Давайте проясним: верно ли собрал я мозаику событий в то самое «уравнение»?

– Верно, Думья, верно, – согласился капитан, оценивая раскрывающуюся перспективу. – Значит, я по здешним понятиям законный царь. Меч меня признал… ха! Содара-то тоже признал.

– Эээ?..

– Не суть. Кави!

– Слушаю?

– Ага, слушаю!

– Не ты. Когда Содара должен был вернуться-то? Не пора нам на выход?..

* * *

По выходе из магической мастерской, кою сударь капитан упорно именовал «избой-читальней», человек долго стоял недвижно. Так долго, словно пытался сквозь толстые подошвы своих необыкновенных закрытых сандалий прочувствовать, как растёт жухлая истоптанная трава. Но трава – даже и самая свободная и молодая – тянется к солнцу слишком медленно, чтобы её развитие оказалось заметно глазу – или стопам, сколь ни тщись человек вжаться в землю.

– Нет, – сказал человек, решительно поднимая голову, – нет.

– Позвольте уточнить, – аккуратно спросил Кави. – Что именно имеете вы в виду, столь категорично отрицая некое неизвестное мне положение либо суждение?

Сударь капитан некоторое время молчал.

– Знаешь, эльф, – сказал он наконец, и в его устах расовое поименование прозвучало почти ласково, – у нас на Земле любят поговорку одну. Писатель написал… писатель умный был, а повторяют часто дураки. Так часто бывает-то, знаешь.

– Но что же это за поговорка, о которой идёт речь? – спросил Кави, испытывая серьёзную неловкость, как будто заглядывал в ту часть души сударя капитана, куда ему вовсе, вовсе не следовало бы заглядывать; правду молвить – у всякого из нас можно сыскать такой уголок.

– «Мы в ответе за тех, кого приручили».

Кави чуть поразмыслил и осторожно заметил:

– Мне представляется, что поговорка сия хоть и отмечена некоторым внешним ореолом мудрости, однако же…

– Так и есть, эльф, – сказал сударь капитан, очевидно не слушая, – всё-то наоборот. Да нет, это всё правильно… но это кому как, на самом-то деле. А я – это я в ответе за тех, кто меня приручил.

– Почему так?

– Потому что позволил себя приручить, – улыбнулся Немец.

От слов, от улыбки, от спокойной простоты речи сударя капитана веяло мертвенным холодом; но Кави было совершенно ясно, что там, где сам он видел повод для по меньшей мере встревоженности, там капитан усматривал некую необъяснимую надежду.

Однако… надежду – на что?

– Не боись, ушастый, – сказал человек, по всей видимости, читая эльфа подобно развёрнутому свитку, – на крайний случай… будет у тебя ещё один ангел-хранитель.

Прежде чем Кави успел хоть как-нибудь ответствовать на сию пугающую сентенцию, сударь капитан встряхнулся всем телом и продолжил:

– А ты, помнится, говорил – алмазы у вас дешёвые. Смогёшь достать сколько не жалко?

– Отчего же, – в изрядном недоумении пожал плечами Кави. Достать мало что не бросовый камень было без труда хоть у кузнецов, хоть в оружейне.

– Сообрази, – приказал сударь капитан, впадая в своё привычно бесцеремонное, но ничуть уж не раздражающее состояние. – Бегом. Точка сбора – в палатке у нас. Воинское приветствие разрешаю не выполнять. А я пойду пока Содару встречу…

Действительно: прибытие отряда Лорда-Хранителя возвещали далёкие звуки гарьянов. Лагерь наполнялся приятным острому уху бывшего полководца шумом… о да. Кави желал бы занять соответствующее место у трона: опыт, знание грядущего, преданность Варте – всё это заслуживало сколь можно более полного применения в предстоящих – да и нынешних – испытаниях.

А Пагди, который пришлось полудобровольно отдать Содаре… что же; его отсутствие не помешает пусть и не благородному, но достойному эльфу остаться собою.

И каково же оказалось удивление Кави, когда первым, что довелось узреть ему по возвращении в шатёр, стало в высшей степени довольное лицо сударя капитана – о да, Немец держал в руке Пагди!

– Содара излишки передал, – ответил благородный человек на невысказанный вопрос принца. – Только я их тебе не отдам: у тебя документов нету.

Кави только что и вздохнул, безошибочным уже навыком прозревая очередную каверзу.

– Камешки принёс? – спросил сударь капитан.

Храня всё то же заинтригованное молчание, эльф устроился за походным столом и передал человеку два увесистых мешочка.

– А теперь слушай, эльф, – сказал Немец, быстро проверив содержимое и спрятав «сокровище» в свой мешок. – Что бы ни случилось – держись прежним курсом. Не волнуйся. Работай головой. Будь внимателен. Теперь ты в ответе. Понял?

– Сударь капитан… – выдавил Кави, вновь поддаваясь ощущению холода, которое так не вязалось со спокойной улыбкой человека.

Немец намотал ремень мешка на левую руку, в её же ладонь перекинул Пагди. Правой достал пистолет – тот самый «макаров»… ну да и неоткуда здесь было б взяться иному.

– Сударь капитан! – закричал Кави, вскакивая из-за стола.

– Не бойся, эльф, – улыбнулся Немец, поднося к виску ствол пистолета, – я иду, я живой, я один на Земле. Принцессе привет!

Грянул гром.

Глава 10. Гречанинов

– Зашибись! – тихо-тихо произнёс Немец, опуская приятно тёплый пистолет.