Капитан. Наследник империи
Шрифт:
Вот так, капитан. Живой ты, а? Пагди-шмагди, магия-шмагия. Ведь до конца-то не верил.
А вона как – живой. Дома.
Он огляделся по сторонам и быстро спрятал руку с «макаром» в карман бушлата.
Недостаточно быстро.
Со стороны заколоченного пластиковыми щитами бывшего Мавзолея ко всё ещё приходящему в себя капитану уже выдвигались люди в форме с оружием… и люди в гражданском, но тоже, очевидно, не с пустыми руками. От ближайшего поста охраны торопились двое автоматчиков… кавказцы из кремлёвского полка. Славян, признанных ненадёжными, сюда не набирали уже года два, после памятного инцидента с младшим сержантом Юрьевым,
Громкая была история-то, рассеянно вспомнил капитан, тоже ускоряя шаг и прикидывая, рискнут ли снайперы работать по толпе. Гуляющие на площади расступались перед ним, как перед инопланетным диверсантом из какого-то идиотского фантастического романа, который он читал пару лет назад… нет, слишком мало было народу, чтобы надеяться затеряться в толпе.
Зря «макара» засветил… ага, надо было зарезаться попробовать, что ли, вот этой самой саблей. Оно, ясное дело, не так удобно-то…
Он всё-таки не выдержал и украдкой ощупал висок. Дырки, конечно, не обнаружилось.
Сзади раздался полицейский свисток, тут же к нему присоединился ещё один, справа. Немец вильнул в сторону, всё ещё машинально притворяясь незаметным. Получалось плохо: от угрюмого мужика с мечом люди разбегались уже откровенно.
Вот так, капитан, теперь и ты сам в «ролевики» угодил.
Он непроизвольно рассмеялся.
В этот момент левую щиколотку хлестануло огнём, брусчатка под ногами звонко цокнула. Рядом кто-то взвизгнул. Капитан автоматически порадовался за боеготовность кремлёвской снайперской группы и метнулся к Воротам Толерантности – больше отходить было некуда.
Один из постовых полицейских в арке что-то кричал в переговорник. Второй как раз отлепил спину от рамки металлоискателя и поворачивался навстречу бегущему капитану.
«Не за дубинку-то хвататься надо, клоун», – подумал Немец, с ходу вынося ему челюсть. Второму полицаю он с удовольствием влепил с ноги, – распоротая кожа щиколотки отозвалась острой, но поверхностной болью, – и «замком» добил сверху.
Собирать трофеи было некогда. Капитан шагнул к «Нулевому километру».
Со стороны Манежки раздался шум, грубые и злые крики. Немец присел и резко выглянул из-за края досмотрового стола. Оценивать ситуацию бывший капитан спецназа ГРУ умел профессионально.
ОПОН, автоматчики… ого – броневики подогнали. Брошенный букет, разбитая в суете бутылка шампанского… на четвереньках отползает какая-то невезучая невеста… вот непруха-то!.. Разбегаются гости и испуганно матерящиеся «стрельцы»… не на то ты смотришь, капитан – вот лучше-то на серых посмотри… Всё, с этой стороны тоже перекрыли.
Как ждали.
Ладно, капитан, ладно. Ты парень-то лихой, да и, на крайняк, Пагди поспособствует.
Он понадёжнее перехватил рукоять меча и отступил в глубину арки.
Один из полицаев так и валялся в глухой отключке, широко раскинув по брусчатке руки. Второй понемногу приходил в себя, и Немец крепко ухватил его за шиворот, другой рукою вытягивая Пагди из ножен. Понятно, не целиком – сантиметров двадцать.
– Фамилия, – негромко и убедительно проговорил капитан во всё ещё мутноватые глаза полицая.
– С… с-старший сержант… Бугаенко.
– Дети есть?
– Д-двое.
– Жаль, – с искренним огорчением сообщил
капитан, деловитым движением лезвия срезая пистолетный шнур и прохлопывая карманы форменного бушлата, – жаль детишек-то сиротами оставлять.– Не надо, – жалобно согласился старший сержант.
– Да тут такое дело.
– Не уйдёшь ты, – сказал старший сержант, – по Красной точно не уйдёшь, а на Манежке митинг тут, за выборы…
Вот оно что, подумал капитан, защёлкивая клинок в ножны. Значит, просто совпадение – никто не ждал.
– Извини, дружок, – сказал он, перекидывая меч за спину и проверяя табельный Бугаенко. Полицай, не реагируя на собачью кличку, проследил за переменой приборов и судорожно сглотнул. – На митингах-то народу много, авось и уйду. Придётся тебе заложником поработать. Поработаешь, а?
– Не надо, – сказал Бугаенко, снова сглатывая и понятливо ведя глазами вправо. Немец проследил за его взглядом и обнаружил в стене арочного свода неприметную плоскость листового металла.
Он мысленно пожурил сам себя, что проворонил такой очевидный вариант, и вопросительно встряхнул сержанта за воротник.
– Служебка, – пояснил полицай. – А там из цоколя…
Не дослушав, капитан чуть наклонился и кинул взгляд на видимый отсюда сектор Красной площади. Кремлёвцы подходить вплотную как-то не особо торопились. С другой стороны – с чего б им торопиться-то?..
Так, снайперы здесь не достанут… вторая арка забрана решёткой, слышно будет сразу. Служебка? Да, служебка у этих наверняка отработана. Надо спешить.
Зевак на площади уже разогнали. Немец привстал и с лёгким сердцем несколько раз выстрелил из полицайского ПМ в направлении приближающихся серых фигурок. Фигурки рассыпались в стороны. На Манежке тоже сделалось тише, но было ясно, что и это тем более не надолго.
– Ну твою ж демократию… – пробормотал Бугаенко, с тоской наблюдая за собственным пистолетом в злодейских руках, – ну заколебусь же рапорта теперь писать…
– Вот не о том ты щас думаешь, сержант, – успокоил его Немец, – ну вот не о том.
– Ты не убийца, – мотнул головой полицай, – что, думаешь, мы тут…
– Очухался ты, погляжу, – заметил капитан таким укоризненным тоном, что Бугаенко мгновенно втянул голову в воротник бушлата. – Ключ есть?
– Нет. Там электронный…
– Ну твою ж демократию, – сказал Немец, прикидывая возможность прострелить замок. По всему выходило – нет возможности.
– Я полностью исключаю и тень подобной возможности, Ваше Высочество, – твёрдо сказал Кави. – Даже ежели не брать в расчёт высочайшую ответственность, столь свойственную характеру сударя капитана, следует указать и на откровенную бессмысленность подобного, как вы изволили поименовать его поступок, «предательства». Я уверен, что…
– Спокойно, эльф, – отрывисто проговорил Содара, раздражённо поводя латными плечами. – Никто не говорит о предательстве… покамест.
Вполне заметно было, что досада Лорда-Хранителя в высшей степени естественна. О да! И сам Кави чувствовал себя расстроенным донельзя. Эмоциональное напряжение, связанное с обстоятельствами ухода сударя капитана…
Он впервые всерьёз задумался о тех чувствах, которые должен был вызвать его собственный добровольный уход в Вартулу. Севати… но нет, нет! Тот шаг в ритуальный круг не был шагом изменника – даже если и оказался вынужденным отступлением. Отступлением на сорок лет в прошлое…