Капитан. Наследник империи

Ладно, хватит лясы точить.

– Сена, – жёстко сказал капитан, – ты отрубишь мне голову. Сейчас. Здесь, надо рвом. Ты сделаешь это быстро и чётко, потому что страдать я и сам-то не хочу, а у тебя лучший удар в армии.

– Я солдат. Я убиваю врагов.

– Пагди, – сказал Немец.

– «Пагди»? – недоуменно переспросил Сена.

– Дур… Думья, втолкуй товарищу.

Мудрец втолковывал, Кави присутствовал – для убедительности. Капитан проверял снарягу. Идти решил в том же трофейном бушлате: во-первых, неприметно – как известно, граждане свободной Эрефии стараются не задерживать взгляд на полицаях; во-вторых, другой земной одежды всё равно не было.

ПМ, «ксюха», неприметные золотые кольца – скинуть скупщикам или в ломбард… алмазы брать не стал. Что здесь камень бросовый – что у нас там оказался. Да и не будет времени сбыть блестяшки: после учинённого на Манежке аттракциона неслыханной щедрости чёрный рынок-то должен стоять на ушах – и на попа, одновременно.

Капитан усмехнулся. Извини, Ильдар, не хотел тебя подставить. Да ведь ты-то всё равно не при делах, откупишься, не впервой.

– Сударь капитан… – произнёс неслышно подошедший Кави. – Может быть, всё же есть некоторый резон…

– Резон – есть. Но я пойду один.

Эльф мрачно покачался на каблуках.

– Очередная неудача может ввергнуть Варту в пучину хаоса невиданного размаха и глубины. В ближайшие недели нас ожидает пришествие Великой Чумы, и если уж нынешнее поветрие, не предусмотренное никакими…

– Любой хаос лучше нынешней стабильности. Потому что в хаосе можно проиграть, но зато можно и выиграть. А в «стабильности» – по-любому кирдык. Не сегодня – так завтра.

– Я искренно желаю помочь Вашему предприятию, сударь капитан, – твёрдо заявил Кави.

– Знаю. Не дёргайся ты. Всё нормально. Работа как работа.

Он повернулся ко рву. Достойный мудрец дожимал упёртого рубаку, тыча тому в нос каким-то очередным свитком. Рубака давно дожался, но по привычке всё ещё «тормозил».

– Сена! – позвал капитан. – Шагом марш.

Он облокотился на козлы. Вообще-то, кровь брызнуть не должна – Пагди перенесёт целиком. Но психологически так казалось легче.

Снова стреляться было бы куда приятнее, но Дурта накрепко советовал на этот раз обойтись местным инструментарием – для большей предсказуемости пункта назначения.

– Просто думай о том, где желаешь очутиться после… эээ… переноса, – очередной раз посоветовал подошедший мудрец. – Воображай место, где сочтёшь себя наиболее дома. И крепче держись за меч. Возложи на него свои надежды о спасении.

Капитан только отмахнулся свободной рукой.

– Давай, Сена. Хорошо отрубишь – потом неделю можешь меня не бояться.

Тот уже достал свой здоровенный, ухоженный клинок и, ничего не уточняя и не переспрашивая, внешне бесстрастно примерялся к замаху.

Солдатский характер у парня. Тупой, но солдатский.

– Давай, – сказал капитан, ворочая горлом в тугом воротнике. – До щелчка.

– Почему «до щелчка»? – опешил Дурта, вставая сбоку, так, чтоб не попасть под удар.

– Потому что в армии всё делается до щелчка. Сена, твою ж!.. Руби давай – сколько мне тут раком-то торчать? Над пропастью в лесу…

Свистнул клинок.

Мир погас.

* * *

Капитан раскрыл глаза и распрямился. Хотел было ощупать шею, но только усмехнулся и опустил дёрнувшуюся было руку.

Он стоял на пустом и, судя по истресканному асфальту, основательно заброшенном плацу. Единственный включённый фонарь светил вяло, неохотно, но и сумерки по-настоящему сгуститься ещё не успели. Трёхцветная тряпка флага бессильно подрагивала под редкими порывами тёплого юго-восточного шелонника. В хорошо знакомом двухэтажном здании управления горело единственное окно.

– Значит, «думай о доме», – произнёс капитан, понимая, что отмякать-то душой сейчас совсем не время.

Но мир вокруг был тих и печален, только где-то дальше, в посёлке, лениво погавкивала собака, да, кажется, бубнил телевизор. У подъезда управления в грязноватом «бобике» с армейскими номерами беспечно посапывал водила-ефрейтор, и капитан обошёл автомобиль сзади, почти не прячась.

Он быстро, держась в тени, заглянул в освещённое окно кабинета, усмехнулся и направился ко входу в управление.

Дверь с проржавелым доводчиком стояла полуоткрытой, вестибюль был тёмен и глух. Немец шёл по коридору всё с той же неловкой усмешкой, задыхаясь от воспоминаний. Здесь он не чувствовал ни малейшей угрозы, только почти физически невыносимую тоску по прошлой, настоящей жизни.

Он остановился в сантиметре от падавшей из открытой двери кабинета полосы тёплого жёлтого света, машинально не желая топтать её подошвами. Из комнаты доносилось редкое пощёлкивание кнопок клавиатуры.

Капитан поправил Пагди – ремень так и норовил сползти с плеча – и неслышно ступил вперёд.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – тихо сказал Немец.

Человек за столом недоуменно поднял голову. Некоторое время он рассматривал нежданного посетителя сквозь тонкие очки для чтения, потом, дрогнув веками, медленно потянул пальцем дужку и встал из-за стола навстречу капитану.

– Эдуард?!. – спросил товарищ полковник, явно не веря своим глазам.

– Нет, – ответил Немец, улыбаясь новым лицом, – похож просто.

– Эдуард, сукин ты сын! – сказал полковник, шагая к нему.

Мужчины крепко обнялись.

– Неужели действительно ты? – спросил полковник, отстранясь, но не отнимая рук.

– Так точно, Юрий Николаевич. Кто ж ещё-то.

– А говорили, ты в Германию подался, к родителям.

– А вы слушайте, что говорят, – рассмеялся капитан.

– Катерина…

– Сперва у Шамана отсиживался, – перебил его Немец, привыкший некоторых тем избегать, – потом уйти пришлось. В ЮВО тогда плотно обложили. Сделал морду эту в… в одной больничке.

– Признать тебя, знаешь, всё равно можно, – сказал Юрий Николаевич, рассматривая капитана в упор.

– Чем богаты, – отмахнулся Немец, – да, в общем-то, и не стремился.

– Присаживайся, что ж мы стоим, – спохватился полковник, подводя гостя к обшарпанному дивану. – А в Одинцово – это ты шумел, с неделю как?

Капитан молча улыбнулся. Столкновение в промзоне теперь казалось невероятно далёким и почти нереальным.

– Располагайтесь тоже, Юрий Николаевич. Разговоры будем разговаривать.