Капитан. Наследник империи

– Мы должны оградить от поветрия прежде всего войско, – мрачно сказал Адинам.

Содара вздохнул и принялся распрямлять ноги.

Император скупым жестом разрешил наследнику говорить сидя; мгновение подумав, распространил милость и на остальных присутствующих.

Не формалист, подумал капитан. Вроде бы, вполне годное величество.

– Чума всё равно распространится на всех, – заявил Содара, ёрзая на попоне. – Но болезнь не убивает немедля – у войска есть фора. Нам же следует в первую голову лечить тех, у кого запаса времени уж не осталось. Посему я и предлагаю не пытаться покамест любой ценой оградить войско, но лишь постараться растянуть распространение поветрия так, чтобы вновь заболевшие получали снадобье постепенно.

Лорд-Хранитель повернулся к Немцу.

– Если же привезённого капитаном лекарства не хватит…

– Не хватит, – уверенно подтвердил капитан.

– Не хватит. Тогда…

– Привезу ещё, – сказал Немец, с интересом наблюдая, как Адинам с интересом наблюдает, как Содара позволяет себя перебивать.

– Таково моё предложение, Ваше Величество, – заключил Содара.

Адинам задумчиво кашлянул.

– Чума не имеет свойства возвращаться?

– Ваше Величество, признаков повторного заражения мы не наблюдали ни у кого из исцелённых, – осторожно ответил Твур. – Но вернее могут сообщить лишь маги зелёного крыла, каковые маги, увы, не выдержав тягот поветрия, затворились и забаррикадировались…

– Дурта скажет точно, – вмешался капитан, торопясь закрепить позиции.

– «Дурта»?

– Думья, – чуть скривившись, поправил наследник. – Городской фокусник, писец…

– Пусть, – сказал Адинам, отмахиваясь от явно второстепенных сейчас вопросов. – Так.

Он сосредоточенно покашлял.

– Лорд-Хранитель. Собери по две команды на каждое из плечей лагеря. Пусть одна команда раздаёт лекарство, вторая же обеспечивает порядок в плече. Назначь в команды разумное количество воинов из числа тех, кто проявил себя полностью невосприимчивым к чуме. Остальных здоровых воинов собери в десятки, каждую из которых пусть…

Ну что, подумал капитан, с привычной отстранённостью слушая скупые приказы. Нормальное командование. Бывает лучше, бывает хуже. Главное, о солдатах думает прежде чем «за себе». Очень часто одного этого оказывается достаточно.

– Так точно, – машинально ответил Немец, прежде чем понял, о чём спросил его император. Он тут же подобрался. – Лекарство будет доставлено.

– Когда?

– С поставщиком договорено на послезавтра.

Адинам тыльной стороной ладони стряхнул со лба капли пота. В шатком свете факелов рука дрожала сильнее.

– Пусть, – сказал император. Уточнять детали он не стал, и это капитану тоже понравилось. – Теперь мы хотим знать о мече.

* * *

Кави ещё раз придирчиво осмотрел лезвие. Поправлять тут уж было нечего; да, правду молвить, вовсе не так плох оказался выбранный им клинок. О да – не Пагди… далеко не Пагди. Но сравнения с легендарным мечом не выдержал бы ни один другой – даже столь умелой выделки, как этот. Увы, новое оружие Кави неизбежно оказалось и тяжелее, и грубее Пагди… что же, рука опытного мечника проявит достаточную смертоносность и с таким клинком.

Кави вздохнул, отложил наконец нубук и поднял взгляд на полог шатра. В рассветном гомоне лагеря чуткое эльфийское ухо уверенно различило шаги Немца.

Вернулся сударь капитан в виде чрезмерно взъерошенном, даже учитывая ещё одну бессонную ночь.

– Да, – сказал человек, неприятным жестом потирая шею, – император ваш – крепкий мужик.

– Но Его Величество не мужик, – в изрядном недоумении ответствовал Кави, – Его Величество есть прямой потомок благороднейшего из благороднейших родов Варты – династии Адинамов, каковая династия берёт свой исток…

– Дурта где? – сказал Немец, бесстыдно пренебрегая историческим уроком.

Что поделать?.. Сударь капитан с очевидностию вкладывал в понятие «мужик» совсем иной – хотя и явно одобрительный – смысл.

Кави вздохнул, наново дивясь различиям в понимании просвещённости. Сам он провёл мало не треть жизни, постигая в свитках даже и само искусство велеречивых изъяснений – существовал ли иной путь для безродного лесного эльфа?.. – и в меру сил неукоснительно старался соблюдать правила «высокого стиля». Сударь капитан, в свою очередь, неизменно демонстрировал глубокий ум, ясную и чёткую речь, прямоту суждений… но столь внезапно выбранить Его Величество «мужиком»…

Предположить, будто собственное происхождение сударя капитана в такой мере высоко, что с высоты сей становится несущественным различие в благородстве меж монархом и землепашцем – нет, это было бы уж слишком.

Пагди… Пагди, однако, продемонстрировал полное сродство с Немцем, куда более полное, чем даже и с наследником.

– Дурта пребывает в своей мастерской, – сказал Кави, отказываясь далее предаваться столь непростым размышлениям, но находя опору в более земных заботах, – учит меня читать.

Немец оторвался от чашаки с водою. Тонкий аромат дорогой перчёной мадьи вполне объяснял жадность, с которой сударь капитан запивал последствия ночного совета. Впрочем, Адинам Добрый был весьма умерен в употреблении хмельного – но обойтись без ритуальной приветственной братины сам Император никак не мог, а приправа из крми способна иссушить и более привычное к ней горло; иссушить, к счастию, лишь горло, но не разум.

– Ему что, заняться нечем? – поморщился сударь капитан. – А кстати…

Вытирая губы, он присел на чурбан с другой стороны верстака. Запустил руку в мешок, достал небольшую деревянную пластину… о нет, это была – «книга».

Кави уже знал, что именно в таких книгах, собранных из сшитых либо склеенных прямоугольных листов, хранили свои свитки люди Земли. Понять смысл подобного обустройства эльф не мог – очевидно ведь, что куда удобнее поставить обычный свиток на препсу и читать, медленно перематывая с нижнего стержня на верхний. Так и строка схватывается единым взглядом, да и сложнее потерять оставленное место в свитке, ежели возникает вдруг надобность оторваться от чтения.

Спросив взглядом разрешения, Кави, преодолевая непривычку, откинул верхний толстый лист и с любопытством вперил взгляд в крупные чёрные знаки.

– Дальше листай, – ободрил его сударь капитан.

Эльф перекинул несколько рыхлых сероватых страниц. Знаки сделались мельче, но ничуть не более понятны.

– Увы, – сказал Кави, отстраняясь от книги, – этот язык мне не знаком.

– Вот и я ваши свитки читать не могу. А язык-то – понимаю и даже говорю. Много говорю и, похоже, слишком убедительно.