Капитан. Наследник империи

Люди успели устать, измахаться – но кровь манит кровь, первая решительная победа призывает следующую. Изломанный орочий строй превратился в толпу; теперь степь не могла уж оказать существенного сопротивления империи.

Зеленокожих кололи пиками, рубили в сёдлах, сбивали с коней стрелами и цепами, стягивали наземь баграми – и там, на священной земле Варты, топтали копытами и сапогами, глушили палицами, резали костяными кинжалами; убивали, убивали, убивали – как только и должно поступать с орками. Как от веку заведено в такой войне, пленников брали неохотно; да, правду молвить, и сами степняки, меряя по собственной мерке, предпочитали биться до конца.

Многие из орков – особенно пешие на площади, на время выведенные из-под удара, – стремились уйти в лес. Но и там находили их стрелы: малые группы городских эльфов успели рассеяться по округе во время основного боя и теперь выслеживали беглецов. О да, городская жизнь постепенно притупляет и остроту ночного зрения, и навык обращения с луком – однако ж и того, и другого вполне хватало для действенной стрельбы по непривычным к лесу степнякам в зябкой предутренней тьме.

Впрочем, уйти удалось тако же многим.

Возможно, железнолицему следовало поставить сильнейших воинов не в первый, но в третий заслон.

Возможно, авангарду следовало, не принимая боя, загасить факелы, крупными группами разойтись по редколесью, дождаться рассвета и подхода основных сил… возможно.

Более чем разумно предположить, что оркам и вовсе не следовало приходить в Варту; хотя дальнейшие события показали, что не прийти они не могли.

Так или иначе, этот бой империя выиграла бесспорно. Авангард орков оказался разгромлен наголову.

Железнолицего главаря настигли у ближней ирины и, захлестнув арканом, выдёрнули из седла. Он грянулся оземь, попытался было вскочить на ноги – но старый, опытный лейтенант Первого легиона задавил степняка своим конём. Орка схватили, сдёрнули шлем, заломили руки. Он дёрнулся раз, другой, изогнулся всем своим сытым надменным телом, цапнул быструю солдатскую руку мыльным ртом. Рука отдёрнулась, пленника принялись топтать ногами, выколачивая клыки, суставы и пенную юшку – вместе с остатками силы, спеси и воли к сопротивлению.

– Спокойно, – коротко бросил подъехавший Содара, сплёвывая осколок зуба. Капля пота сорвалась с подбородка; принц вытер разбитые губы латной перчаткой, не замечая, что разошедшиеся кольца креплений саднят кожу. – Хватит покамест. Вяжите эту суку. Сур весть – потом обменяем.

Несмотря на усилия лучших зелёных магов, Содара ещё не успел полностью оправиться от последствий ранения у стен Нагары. Однако – такова природа юности – не утерпел, влез в драку. В лютой сшибке у баррикады Его Высочеству напрочь ссекли правую бровь. Лицо Содары, наскоро замотанное прокровавленным холстом, дёргалось от боли – но дёргалось как бы само по себе, вне сознания принца.

Телесные ощущения начали возвращаться к нему лишь тогда, когда один из лейтенантов доложил, что у гробницы Адинама Бессловесного, в отбитой у орков волокуше найден эльф по имени Кави; и найден живым.

– Сударь капитан погиб… – сказал эльф по имени Кави, с трудом раскрывая заплывшие чёрной синевой глаза.

– Я знаю, – ответил склонившийся над ним Содара. – Сейчас он подъедет.

* * *

«Коробочка» выкатила на взгорок весело – мало что не с молодецким посвистом – и встала так резко, что гвардейцы горохом обсыпались с брони.

Немец откинул крышку водительского люка и высунул наружу небритое лицо. Всё вокруг благоговейно затихло. Он повертел головою, нырнул обратно в люк, выключил фары и только затем, наконец, выбрался на землю целиком.

– Ну и побоище, – пробормотал капитан, рассматривая в зябком утреннем свете площадь перед гробницами.

– Удачное выступление, – с бледной улыбкой сказал неслышно подъехавший Содара. – Здравствуй, капитан. Твои говорящие шкатулки сильно помогли управлять строями. Жаль, не захватил ты побольше…

– Батареи всё равно скоро сдохнут, – рассеянно перебил капитан, – на большой поход с рациями даже не надейся. Где Кави?

Вместо ответа принц кивнул на заводного коня; верная Лента шла с обозом из столицы, и выбирать не приходилось. Впрочем, в седле капитан держался уже намного увереннее и чувствовал себя в силах справиться с лошадкой и поноровистее.

– Охранение, – коротко бросил он лейтенанту и поставил ногу в стремя.

– Да, сударь капитан! – отсалютовал гвардеец, потирая ушибленные при падении места.

Никакой официальной должности у Немца по-прежнему не было.

«Спаситель Варты», «будущий повелитель Северных княжеств» и «наречённый принцессы Севати» – не официальные, правильно, капитан?..

Он кривовато усмехнулся и направил коня вслед за Содарой. Лекарский шатёр был разбит прямо посреди площади; добрались буквально за пару минут.

Кави оказался в сознании и поприветствовал капитана взмахом руки. Правой, обмотанной бинтами. Судя по благостной ухмылке, эльф пребывал под воздействием некоего местного анестетика.

– Ну, слава богу! – со вздохом облегчения сказал капитан. – А я-то боялся, что тебе указательный отрубили.

– П-почему, сударь капитан?

– А чем бы ты тогда в носу ковырялся? – рассудительно объяснил Немец. – Согласись, трагедия. А так всего один мизинец потерял.

– И безымянный, – ревниво заметил Кави. Похоже, боевым увечьем он вроде как даже и гордился.

– Ну, два. Будешь, как Ельцин. Тот тоже – в детстве спёр гранату, товарища убил, а себе два пальца оторвал. И ничего, на самый верх пролез.

– Он сделался царём? – с живым интересом спросил Содара.

Капитан поморщился.

– Да нет, какой там царь… так, говно пьяное.

– Сударь капитан! – с обидой сказал Кави. – Как не совестно вам сравнивать меня…

– О, лаешься! – сказал Немец, расплываясь в улыбке. – Считай, здоров.

Следующие четверть часа ушли на выкачивание из героического эльфа подробностей. Не о ранении и даже не о поединках. Выясняли планы орков – ну, вдруг при пленном-то не особо стеснялись.