Капкан любви

Гарри работал с опционами. Он специализировался на финансовых акциях, то есть банковских и брокерских, несмотря на то, что бы ни предлагали другие рыночные прохвосты. Если кто-то из его клиентов — или напарников, как он называл их — считал, что будет выгодно купить акции какой-то компании, но не хотел выкладывать кучу денег заранее, он звонил Гарри и покупал у него опцион «затребовать». Если стоимость акций поднималась, напарник мог купить их по заранее обговоренной цене и придержать у себя, либо продать дороже. Если она падала, напарник терял деньги, но меньше, чем при покупке самих указанных в опционе акций. В то же время, если другие напарники считали, что какой-то пакет акций «двинется на юг» — упадет в цене, по официальной терминологии, они могли купить у Гарри опцион «предложить». Если стоимость акций падала, напарники могли продать их по гарантированной цене и сделать на этом кучу денег. Если же эти акции росли в цене, напарники, конечно, теряли деньги, но это были уже их проблемы.

Люди находили и теряли удачу на опционной бирже, особенно в такие дни, как сегодняшний. Это была игра для профессионалов, и если Гарри был любителем в регби, то в биржевом обмене он был подлинным профи. Если вникнуть в костяк бизнеса — опционы были весельем, опционы были опасностью, опционы были жизнью и кровью Сити. Быть опционным торговцем значило то же, что играть в регби против «Олл Блэкс» и «Бритиш Лайонс» одновременно. Ради этого стоило жить.

Гарри огляделся и поймал взгляд неуклюжего человека, поспешно пробирающегося через зал. Это был Хьюго Кент, журналист из «Файненшиэл Таймс», назначенный вести обзор деятельности опционной фондовой биржи для газеты. Гарри обожал писаку, в основном за то, что тот не походил на остальных людей в зале. Хьюго знал тринадцать языков и мог разговаривать на латыни — Боже, немного нашлось бы торговцев, способных поддерживать разговор с ним. Гарри подозвал Хьюго под предлогом, что хочет изложить ему свое представление о происходящем, и улучил возможность похлопать его по спине на прощание. Хьюго записал слова Гарри в блокнот, поблагодарил его и унесся прочь. Весь остаток дня он не мог понять, почему эти сумасшедшие люди в зале смеются над ним громче обычного. Только вернувшись домой и сняв пиджак, он обнаружил на спине записку, приколотую Гарри — «Пни меня в зад». Для Хьюго обстановка в зале опционной биржи была худшим из кошмаров, он сравнивал свою работу с назначением вести репортажи о деятельности зоопарка в аду. Для Гарри, напротив, биржа была олицетворением рая земного.

Переносный телефон, необходимый Гарри, как часть тела, внезапно зазвонил. Гарри приложил его к своему нормальному уху.

— Гарри Ховелл, ведущий торговец, торговец по высочайшему назначению Ее Величества...

— Гарри, это Алекс Фицджеральд из «Стейнберг Рот».

Гарри удивился. Конечно, он знал Алекса — Алекса знали все. Но Алекс редко отдавал приказы сам. У него была целая команда торговцев акциями и опционами, чтобы делать это для него.

— Фиц, старый напарник! Что я могу для тебя сделать? — Годы, проведенные в регби, выучили Гарри не пугаться никого. Он относился ко всем одинаково, будь это крутой рубака вроде Фица или тетушка Глэдис из Кардиффа. Тем не менее, ему было любопытно узнать, чего хочет от него Алекс. «Стейнберг» был одним из крупных торговцев на опционном рынке.

— Гарри, я хочу, чтобы ты начал покупать опцион «предложить» 260 от октября 92-го года на «Хэйз Голдсмит». Я хочу, чтобы ты покупал его благоразумно и последовательно, ты понял? Я хочу, чтобы ты купил до двадцати пяти тысяч контрактов, и никак не меньше двадцати тысяч. Покупай небольшими частями, о'кей? Даю тебе весь заказ, поэтому выполни его тщательно. Это не будет слишком трудно. Сделай все как можно лучше — и не беспокойся о цене.

— Правильно ли я вас понял, Фиц? До двадцати пяти тысяч контрактов, опцион 260, 1992 год, на «Хэйз Голдсмит»? — Гарри был поражен.

— Все правильно. Очень важно, чтобы ты покупал тщательно, постоянно, осторожно, незаметно. Ты понял меня, Гарри? Выполни это хорошо, и это будет для тебя большим бизнесом. Это на счет основных заказов «Стейнберга».

— Понял, Фиц. Сказано — сделано. Я сразу же этим займусь...

— Кстати, Гарри! Купи пять тысяч контрактов на мой личный счет, о'кей?

— Понял. Двадцать пять тысяч для «Стейнберга» и пять тысяч для мистера Фицджеральда, на личный счет.

Гарри сунул телефон в нагрудный карман и глубоко задумался. Алекс приказал ему купить двадцать пять тысяч контрактов, каждый контракт составлял одну тысячу акций, значит, получится двадцать пять миллионов — дьявольски большой заказ, на десять процентов превосходящий контрольную долю. Это означало, что Алекс считает, что акции «Хэйз Голдсмит» будут продаваться по цене 2,60 между текущей датой — шестнадцатым сентября и тридцать первым октября. Сейчас акции «Хэйза Голдсмита» шли по цене 3,98. Очевидно, у Алекса Фицджеральда из «Стейнберг Рот» были причины предполагать, что стоимость акций «Хэйз Голдсмит» упадет на тридцать процентов еще до конца октября.

Гарри присвистнул. Дурачь меня больше — подумал он. Если случай достаточно хорош для Алекса Фицджеральда, тем более он хорош и для Гарри Ховелла. Он купит еще пять тысяч контрактов для себя. Для Гарри Ховелла, на личный счет. Такое распоряжение — редкая удача. Оно заслуживает того, чтобы его отметить.

Было четверть одиннадцатого утра. Гарри направился в «Джентс», устроился поудобнее в туалетной кабине и вытащил из кармана гладкий бумажный пакетик. Он тщательно уложил клочок бумаги на колене, распечатал его, вынул из другого кармана нечто наподобие серебряной соломинки и вставил ее в ноздрю. Мгновением позже Гарри быстро окинул взглядом туалет и подошел к умывальной раковине. Он уставился на себя в зеркало. Тонкая ниточка крови тянулась из его ноздри к краю губы. Гарри вытер ее тыльной стороной ладони.

— Еще дельце на миллиард долларов, старый ты китаец, — пробормотал он, улыбнувшись своему отражению в зеркале. — Еще одно проклятое дельце на миллиард долларов.

Незадолго до одиннадцати утра, в маленьком офисе на Триднидль-стрит, команда экспертов казначейства и Английского Банка столпилась у экранов, показывающих состояние торговли на валютном рынке. Они ждали отчета о новостях. Моментом позже на экранах появилось объявление о повышении ссудных норм на два процента. Это означало, что базисные ставки поднялись на двенадцать процентов. Восемь пар глаз впились в маленький, мигающий экран, ожидая появления цены стерлинга в конце отчета. Они молча уставились на цифру 2,778, минимальное значение цены по шкале валютного обмена. Фунт накрепко прилип ко дну. Все, кто присутствовал в комнате, понимали, что все кончено. Битва за стерлинг — короткий, отчаянный блицкриг — была проиграна.

Было чуть позже шести утра, когда Майк Мичинелли услышал новости о резком взлете базисных ставок Великобритании. Он рано пришел в офис и принял единственно возможное решение. Двумя часами позже, когда американский рынок открылся официально, и Майк, и тысячи других американских валютных дилеров, финансовых управляющих, пенсионных фондов и корпораций начали продавать адское количество стерлинга. Миллиарды фунтов выплескивались на рынок, словно вода из сломанного крана. Центральные банки безуспешно пытались вычерпать этот поток — легче было вычерпать Атлантический океан.

Малькольм Фиачайлд рысцой прибежал в «Джентс», у него схватило живот. Терзавший его страх проявился жутким приступом поноса и Малькольм смыл его с помощью виски.

Глория смотрела на экран, ее глаза сузились до желтых, горящих тигриным огнем щелочек. Эти раззявы не подняли ссудные нормы достаточно высоко. Три процента, четыре процента могли бы помочь. Два процента — было слишком мало, слишком поздно. Ее ногти барабанили по жесткой крышке стола. Глория не могла выйти из игры сейчас. Ее единственной надеждой был второй взлет, который должен вызвать дальнейшее увеличение базовых ставок.

Когда Малькольм появился из туалетной комнаты, Глория свирепо глянула на него, ее глаза опасно блеснули, вызывая его сцепиться с ней. Они не обменялись ни единым словом. Малькольм дважды открывал рот, но не издал ни звука. Он ретировался в свой кабинет. Его хорошенькая секретарша — все женщины в отделении Малькольма были хорошенькими — просунула голову в дверь.

— Малькольм? Джек только что звонил из сиднейского аэропорта. Он летит сюда ближайшим рейсом из Сиднея.