Капкан

Сложно поверить, что спустя много лет, сквозь немало разбитых судеб, я продолжаю смотреть на него, как в первый раз. Каждую эмоцию внутри я проживаю так же остро и ярко, как в детстве и в братстве.

— Решать тебе, Роланд, — говорю уверено, хотя внутри вся в надрыве. — Либо следуй своим желаниям и согрей меня, либо моим — и просто уходи.

Он не успевает ни ответить, ни что-либо сделать. Из-за угла выбегает дочь, громко выкрикивая: «мамочка». Я мгновенно прихожу в себя, хочу оторваться от Роланда, но он, словно не услышав Ариану, продолжает держать меня.

— Роланд! Отпусти, мы не одни! — говорю зло.

— И что? — держит ещё крепче, — Что если я хочу последовать своему желанию и согреть тебя?

И только когда Ариана подбегает к нам и вопросительно смотрит на нас, он расслабляет хватку, и я, вырвавшись из его рук, опускаюсь на колени, чтобы выслушать дочь. Я вся горю, нервы натянуты до предела. Естественно, ему плевать на чувства ребенка, который потом ещё не один день будет спрашивать, почему дядя так крепко обнимал её маму, и почему после этого он больше никогда не появляется у нас дома. Ему важнее доиграть свою игру.

— Да, родная? — обращаюсь к малышке.

Она смущается, любопытно переводя взгляд с меня на Роланда, и спрашивает:

— А что вы тут делаете?

— Мне в глаз пух попал, Роланд помог его вытащить, — говорю самую банальную и нелепую ложь.

— Глазик не болит? — она берет моё лицо двумя руками и всматривается в мои глаза.

Улыбаюсь и отрицательно качаю головой:

— Нет, ничего не болит. Ты что-то хотела?

— Да, — вспомнив, за чем пришла, она вновь зажигается. — Дядя Осман сказал, что сейчас мы будем строить шалаш. Пойдем с нами.

— Конечно пойдём, — я встаю, беру её на руки и хочу уйти, но Ариана останавливает меня и обращается уже к уходящему мужчине:

— Роли, ты тоже иди с нами.

Но Роланд отказывается, объяснив ей, что ему пора уезжать на работу. Они прощаются, и мы расходимся в разные стороны. И если Ари не скрывает своих расстроенных чувств, то я из последних сил заставляю себя улыбаться и делать вид, что мне безразлично его отсутствие.

До самого вечера мы пробыли в лабиринте, строя шалаш у небольшого водопада. Настроение было стабильно хорошим, хоть я и ощущала каждой клеткой присутствие Роланда рядом. Возможно, я просто спятила, но мне казалось, что в этом маленьком живом мире даже воздух пропитан им. Куда бы ни взглянула, чтобы ни услышала, я видела и слышала его.

Чуть позже, когда мы уставшие заходим в дом и входим в гостиную, я быстро возвращаюсь в реальность. Пение птиц, звуки водопада, игры Арианы и Лайлы — всё расплывается, когда я встречаюсь с глазу на глаз с Эльвирой и Зарой, которые сканируют меня и ребенка, уснувшего на моих руках, склонив голову на плечо. Эльвира, словно позабыла о своей просьбе, сверлит меня цепким взглядом, когда как рядом сидящая с ней Зара не находит себе место, бегая глазами по Ариане, в надежде разглядеть её.

Я приветствую всех и сразу же, попрощавшись, направляюсь в комнату, не желая находиться с ними в одном помещение. Зара следует за мной, даже не пытаясь выждать ради приличия пары минут. Окрикивает меня, когда подхожу к комнате.

— Постой.

Я разворачиваюсь к ней лицом, смотрю в глаза, ожидая очевидного для себя вопроса.

— Это его дочь? — кажется, ещё чуть-чуть, и она сорвётся на крик, упадёт и расплачется.

И если с Эльвирой пустить интригу было забавно, то смотря на беззащитное и уязвимое состояние этой женщины, мне хотелось объясниться.

— Я повторю ещё раз, с Эльдаром нас ничего не связывает более пяти лет.

Она смотрит на меня беспомощно. Ей будто мало и она хочет услышать от меня ещё какие-то слова, которые утешат её. Усмирят боль в груди.

— Я не любила его настолько, чтобы смириться с ролью любовницы, тем более, с ролью матери его ребенка.

— Я знаю другую версию. Что ты его сильно любила.

Усмехнувшись, открываю дверь, прохожу к кровати, кладу дочь на неё, и только потом вновь обращаю внимание на вошедшую вслед женщину. Она садится на кресло, любопытно осматривается по сторонам, но после вновь смотрит на дочь, всё же желая убедиться, что она не Эльдара.

— Так кому мне верить?

— У каждого своя правда. Тот, кто сказал тебе о моей любви, очевидно, имел на это веские основания.

— И у меня нет оснований не верить этому человеку.

— Повторюсь. Эльдар оказался не тем человеком, ради которого я готова была пойти против своих принципов. Это не значит, что я правильная, нет, просто мои чувства к нему оказались слабее рассудка.

— Тогда может и все остальное, что мне рассказали не правда? — в её голосе проскальзывает надежда.

— Зависит от того, что тебе рассказали и что ты хочешь слышать от меня? Правду, которая причинит ужасную боль или ложь, которая позволит тебе простить и принять мужа?

— Мне будет плохо, как бы там не было. Это правда, что он подарил тебе квартиру?

— Думала, что да. Но оказалось, квартира была оформлена на него, и он оставил её мне только для того, чтобы следить за мной через прослушивающие устройства. Если для тебя это подарок, то… — развожу руками с ухмылкой.

Врать ей не хочу, пусть знает правду и решает, готова ли она с ней примириться ради семьи. Очевидно, она хочет быть с ним, и ищет сейчас хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться и оправдать его.

— Он следил за тобой?

Молчу, так как считаю вопрос риторическим.

— Какой же он мерзавец, — хрипом вырывается из её уст.

— Ты уверена, что готова говорить о нём? Зачем сейчас ковыряться ножом и так в разорванном сердце?

— Вы летали отдыхать вместе? Он дарил тебе кольцо? — не унимается, хотя вижу, что она на грани срыва.

— Тебе пора, — хочу встать, но женщина останавливает меня.

— Всё правда, — глаза наполняются слезами. — Роланд прав. Я такая дура, раз не замечала очевидных фактов.

— Все мы слепнем, когда дело касается чувств. В любом случае, когда встал выбор, он выбрал семью.

Она истерично усмехается, перебив меня и не дав закончить мысль:

— Хочешь, процитирую Роланда?

— Его лучше не цитировать и не вспоминать его слов, — догадываюсь, что фраз он не подбирал и говорил все, что думает.

— Но он ведь прав, — она еле сдерживает слёзы, которые пеленой покрыли ей глаза. — «Эльдар остался с той, кто не способен прожить без него. Это не любовь, это жалость. Дай ему свободу выбора, и он остался бы с молодой, горячей девчонкой, которой всегда есть куда уйти».