Капкан

Доехав до бара, молча выхожу из машины и захожу в знакомые стены, пропитанные атмосферой старого Лондона. Меня окутывает волна прежнего восхищения, когда под музыку рояля я прохожу между столиками и вдыхаю древесно-пряный аромат, рассматривая родной для глаз интерьер, который отреставрировали и сделали лучше.

— Жаль, что ты не стал архитектором или дизайнером, — обращаюсь к Роланду, почувствовав его появление сзади. — Создаёшь с таким же изяществом, что и разрушаешь.

Он не успевает ничего ответить. Нас встречает администратор и, поприветствовав, проводит вглубь ресторана, где сотрудники журнала уже работают над благоустройством помещения для съёмок.

Увидев знакомые лица, вздыхаю с облегчением. Их присутствие, как напоминание, что скоро все будет как прежде, и я забуду обо всем, как о страшном сне.

— Медея, — подходит ко мне помощница с блокнотом в руках, — До вас никто не смог дозвониться, поэтому все звонки были переадресованы мне.

Роланд отходит, дав возможность поговорить наедине. Проходит к мужчинам, пожимает им руки, рассматривая, что соорудили ребята. Это как отдельный вид наслаждения — наблюдать за ним со стороны. Столько магнетизма, твёрдой мужской силы и секса. Заметив, как другая ассистентка с моделью бросают на мужчину заинтересованные взгляды, улыбаюсь. Прекрасно понимаю их внимание, ведь с годами он стал только лучше.

— Аннет сказала заехать вам к ней в офис, — голос Юлианы перебивает все мои мысли, и я вновь обращаю свое внимание на неё. — Рейн звонил несколько раз, сказал срочно перезвонить ему. Это касается модели на съёмку.

— Какой модели?

— Кайи, помощницы Аннет.

Это заставляет меня улыбнуться. Майер тщательно старается скрыть свои истинные намерения, касаемо этой девушки. Когда стало известно, что Кайя заменит меня на подиуме, Рейн просто вскипел от злости и был против такого решения Аннет. Но все было решено, и она прекрасно справилась со своей обязанностью, приковав к себе внимание многих. И сейчас мне более, чем очевидно, что мужчина не хочет, чтобы его прекрасное создание было на виду у всех.

В этом и есть отличие — тебя не сжирает ревность, когда чужие мужские взгляды пожирают твою подругу, но один левый взгляд на желанную тобой женщину разбудит в тебе зверя.

Поблагодарив девушку и забрав у неё папку со всей информацией о съёмках, я прохожу к стойке с вещами.

— Здравствуйте, Медея, — приветствуют сотрудники.

Вежливо улыбнувшись и поприветствовав каждого, открываю папку и изучаю портфолио моделей, чтобы начать рассортировку нарядов для каждой.

Погружаюсь в любимый рабочий процесс, в котором перестаю вести счёт времени. Успеваю поговорить с Рейном, который просит сделать все возможное, чтобы не допустить Кайю к съёмкам. Я отвечаю, что приложу к этому усилия, но на самом деле не собираюсь ничего делать. Лучший способ расшевелить мужчину — вывести его из себя. Так зачем мне мешать естественному процессу зарождения отношений?

После, звоню Аннет для согласования времени моего визита к ней, одновременно помогая ассистенткам одевать моделей, чтобы не была упущена никакая деталь в образе. Когда первая модель оказывается в кадре, проверяю фото, чтобы убедиться, что все выглядит именно так, как было нарисовано в моей голове.

Но даже среди всей рабочей суеты, я чувствую на себе пристальный мужской взгляд, следящий за мной, как хищник за добычей. Роланд сидит в самом углу зала, крутя в руках стакан виски, и смотрит на меня, пробираясь ледяным морозом под кожу.

Не удержавшись, откладываю обязанности в сторону и, сделав вид, что иду на улицу подышать свежим воздухом, останавливаюсь у его стола.

— На мне не осталось свободных мест. Может перестанешь прожигать во мне дыры? — улыбаюсь краем губы и хочу пройти дальше, но он останавливает меня, поймав за ладонь.

— Вы стали смущаться моих взглядов, Медея? — ухмыльнувшись, вырастает передо мной.

— Вы способны поверить в это, Роланд? — отвечаю в тон и высвобождаю руку из его.

— Это меньшее, во что я способен поверить.

— А большее?

— Ты умеешь удивлять, — касается лямки топа, сдвигает ее в сторону, — Любопытно за тобой наблюдать, строптивая. Тебе невыносимо быть здесь, с нами, со мной, но ты здесь, — ведёт пальцем вниз по плечу, заставляя мурашкам пройтись по коже. — Стоишь, терпишь, стараешься быть прежней. Во имя чего?

— Ты ведь все читаешь по моим глазам. Неужели, там нет ответов? — одергиваю его и убираю руку с плеча, замечая боковым зрением любопытные взгляды на нас.

— Боишься, что сообщат любимому, чем ты тут занимаешься? — в его глазах загораются мои любимые огни ревности.

Он издевательски касается моей шеи и проводит вниз к груди, игнорируя мои действия и то, что становится центром для любовных сплетен. Помню, как он ненавидел их и делал все, чтобы не быть на слуху у людей. А теперь? Какую игру затеял? Чего хочет добиться таким поведением? Он ведь думает, что Рейн мой мужчина. А значит, держит сейчас все под своим контролем.

— Расскажи мне, малышка, как тебе удалось заставить Майера прийти ко мне и просить место для съёмок? — тянется губами к уху, — Или он не знает, как ты подо мной стонала?

От последних слов во рту засыхает. Земля уходит из под ног. Дважды за день напоминать своему неудовлетворённому телу о самых жарких встречах с горячим мужчиной — это слишком.

— Роланд, — прерывает наш диалог женский голос.

Оба поворачиваем голову в сторону вошедшей. Высокая, ухоженная и красивая, но очевидно, что уже взрослая, женщина стоит и смотрит на Ханукаева, боясь моргнуть и сдвинуться с места. Ее черты лица кажутся мне знакомыми, но я не могу узнать ее.

Перевожу взгляд на Роланда и содрогаюсь. Наверное, никогда раньше я не видела такого бешеного выражения лица. Он отпускает меня и подходит к ней.

— Ты что тут делаешь? — цедит сквозь зубы, а желваки ходуном ходят на его лице.

Он хватает её за локоть, рывком разворачивает и ведёт обратно к выходу.

— Я хочу видеть Лайлу! — отчаянно отвечает женщина.

Как всегда мое любопытство берет вверх над здравым смыслом, и желая узнать, кто эта женщина, я выхожу вслед за ними на улицу. Они не замечают меня, находясь в слишком эмоциональном состоянии.

— Она моя дочь, Роланд! Моя дочь! — кричит на него. — Я хочу её видеть, поговорить с ней!

Испытываю настоящий шок от того, что вижу перед собой родную мать ребят. Такую красивую, интересную, но такую разбитую собственными ошибками.

— Ты уже давно должна была уяснить, что никто из нас не хочет видеть и знать тебя, — говорит с отвращением в голосе и взгляде.

— Возможно вы с Османом, но не Лайла. Она отказывается идти на контакт со мной только потому, что ты этого не хочешь.

— Умницей выросла. Не в мать.

У меня все органы скручивается от неприятного волнения и обиды за женщину. Боюсь представить, какого это — умолять родного сына, который смотрит на тебя с презрением, чтобы он позволил дочери поговорить с тобой — с человеком, который выносил каждого под сердцем, родил и воспитал.