Капкан

— Что-то расстраивает тебя? — слышу голос друга позади себя, когда делаю первую затяжку.

— Нисколько. Увидела их и не сдержалась, — указав на пачку сигарет, улыбаюсь, недовольная собственной слабостью.

— Только что звонил Араз. Сказал, завтра с утра ваши паспорта будут готовы.

— Уже? — неосознанно вырывается из уст.

Нежелание улетать прорастает во мне с корнями.

— Хочешь остаться? — как всегда проникает в душу.

— Наоборот, это хорошая новость. Думала, придётся ждать дольше.

— Бежишь от нас, как от огня, — констатирует оскорблено. — Хотя мы всегда были с тобой и за тебя, чтобы не случилось.

— Не от вас, Демид.

— Я знаю от кого. Но это бег по кругу — всегда возвращаешься к исходной точке.

Я хочу ему возразить, но он не даёт себя перебить:

— Тебе кажется, что, убегая и прячась от своих чувств, ты становишься свободной. Думаешь, что так развяжешь узлы на шее. Но ты только сильнее затягиваешь их.

Грустно улыбнувшись, отрываю взгляд от напротив стоящего дома и перевожу его на Демида. Я и забыла, насколько глубоко он умеет пробираться в сердце. И как и прежде уверена, что могу быть искренней с ним.

Хочу подобрать правильные слова, которые точно опишут мои чувства и мысли, но пока нахожусь в поисках, он снова пронзает меня:

— Ты ведь понимаешь, что, как только злость и обида сойдут с него, он задастся вопросом, чья Ариана дочь?

— Моя. И Рейна. Он знает об этом.

— А потом захочет знать правду, — ухмыляется, не отрывая взгляд от моих глаз.

— Не понимаю тебя, — голос содрогается от страха, но я стараюсь держать себя в руках.

— Понимаешь.

— Как удалось вернуть Ариану? — решаю резко сменить тему разговора. — Ему пришлось отдать флешку?

Теперь, когда дочь снова со мной, мои мысли приходят в порядок, и я осознаю, насколько сильно мое желание отмщения. Хочу видеть крах ничтожных людей.

— Все хорошо, Медея. Не стоит об этом думать.

— Но я думаю. И это грызёт меня.

— Ему не пришлось отдавать флешку. У Роланда есть свой человек там.

— Тот мужчина, который привёз Ариану?

— Да.

— Он выкрал её?

— Нет. Роланд выкупил её.

— То есть, они продали Роланду моего ребёнка?

— Нет, они не знают, кем был настоящий покупатель. Роланд с тем человеком организовали все так, чтобы все думали, будто девочку продали на чёрном рынке.

— Мрази, — единственное, что вырывается из уст.

Я раскаляюсь. Ненависть — это меньшее, что я испытываю к людям, дважды убившим мою семью и решившим сделать это в третий раз.

— Кто? — удивляется мужчина.

— Они все. Мрази. Готовы были спокойно убить невинного ребёнка, — голос содрогается. — Если бы не Роланд…

— Не смей думать о "если бы"! Роланд не позволил бы подобному случиться.

— Позволил же Эмми умереть, — срываюсь от обиды.

— Он делал все, чтобы вас защитить. Не успел — да, но никогда не бездействовал.

Молчу, не желая нагнетать. Но понимаю, что и сейчас мог не успеть. И тогда бы последняя нитка, держащая меня при жизни, оборвалась бы навсегда. От этой мысли кружится голова.

— Будь уверена, они своё получат, — добавляет, помедлив.

— Я бы хотела видеть, как они заживо сгнивают.

Выкурив ещё по одной сигарете, мы входим обратно во двор и медленным прогулочным шагом направляемся к беседке.

— Он даже не осознаёт, что у него другое отношение к малышке, — кивает в сторону Роланда, который неуклюже пытается накормить Ариану, — А ведь ещё ни разу он не взял на руки Лео.

Увидев эту картину, расплываюсь в улыбке и весь мир, кроме них двоих, замирает в моих глазах. В такие секунды хочется наплевать на все и отдать свою жизнь велению сердца.

— Не понимаю, почему ты решила скрыть это от него, от нас всех? — не унимается Демид.

— Я хочу другой жизни для своего ребенка. Не той, которую дали нам наши родители.

Решаю ничего не отрицать. Лучше мне обсудить это с ним, нежели он пойдёт говорить об этом с кем-то другим, например, с Роландом.

— Мои чувства для меня больше ничего не значат, по сравнению с счастьем и светлым будущим Арианы.

Он молчит, обдумывает мои слова, а я подытоживаю:

— Надеюсь, это останется между нами.

— Конечно, красивая, — улыбается, обнимает и целует в висок. — Ты большая молодец, что решилась на материнство и теперь воспитываешь такую прекрасную девочку.

Подойдя к столу, друг отпускает меня, и я подхожу к Ариане, которая измарала полностью брюки Роланда. Хочу забрать её, но она неуверенно прижимается к груди мужчины, изъявив своё нежелание идти со мной. Никогда ранее она не предпочитала кого-то мне. Ни бабушку, ни дедушек. А сейчас, вот уже битый час, она не сходит с рук незнакомого ей ранее мужчины. Неужели, так действуют на ребёнка шары или же это незримая инстинктивная связь с родителем?

— Пусть сидит, — обращается ко мне без эмоций Ханукаев.

— Она тебя всего испачкала.

— Уже ведь испачкала.

— Как вам двоим будет угодно, — улыбаюсь, разведя руками, и сажусь рядом с ними.

Наблюдаю, как он мучается, с трудом собирая салат в чайную ложку.

— Ты можешь дать ей вилку, — подсказываю ему.

— Она не поранится?

Отрицательно качаю головой, вновь умилившись и улыбнувшись его поведению.

— Мама, мне дядя Рон… — запинается, — Рол… — снова запинается.

— Роланд, — помогаю ей.

— У вас такое сложное имя, — смотрит на него неодобрительно. — Почему ваша мама выбрала такое сложное имя?

— Ариана, у него простое имя, стоит только запомнить. Роланд.

— Рональд.

— Почти. Спроси у него, может он разрешит называть его Роли? — шепчу тише, чтобы никто не услышал.

Мужчина бросает на меня резкий взгляд, но не успевает ничего ответить, его опережает Ари:

— Роли, — повторяет она, и тут же лицо мужчины смягчается. — Можно вас так называть?

— Называй, — произносит сухо, но глаза выдают трепет.

Дочь переводит радостное лицо на меня, мол: — смотри, мама, он разрешил.

— А ты еще получишь, Медея, — предупреждает он, и Ариана мгновенно меняется в лице.

— Вы хотите ударить мою маму?

Такая детская чувствительность и непосредственность трогает меня до глубины души, и я с любопытством наблюдаю, как Роланд выкрутится из этой ситуации.

— А ты маму защитишь?

— А зачем вы хотите её ударить? Она у меня самая хорошая.