Карантин в Гранд-отеле

– В этом случае нам придется арестовать вас, мисс Боркман, – со вздохом сказал Элдер.

– Вполне естественно, – спокойно ответила Мод.

– А теперь вернемся к вашему незваному гостю. Вы уверены, что точно передали его слова?

– Я отлично запомнила их.

– Первые слова были «Не зажигайте огня»?

– Не совсем. Он сказал категорично: «Не зажигать!»

– А в конце он сказал: «Я подумаю… теперь сидите тихо»?

– Не совсем так. «Надо подумать… теперь сидите тихо…»

– Спасибо. Это даст нам возможность легко схватить одного из сообщников. Спокойной ночи, мисс Боркман. Верьте мне, если только это окажется возможным, я постараюсь вытащить вас из беды, не причинив никому вреда. Попрошу вас оставаться в своей комнате. Перед дверью мы поставим часового.

В коридоре капитан нервно спросил у Элдера:

– Почему вы сказали, что мы легко схватим сообщника?

– Среди работающих в отеле туземцев будет не так уж трудно найти того, кто сегодня ночью пробрался к девушке.

– Откуда вы взяли, что это именно туземец? – спросил Маркхейт.

– Для них характерно, что из всех форм глаголов они чаще всего используют неопределенную, ведь трудно спрягать глаголы на чужом языке. Мы говорим: «не зажигайте, я подумаю…» Туземец скажет: «не зажигать… надо подумать».

– Думаю, что вы снова попали в самую точку, – пробормотал капитан.

Глава 39

Уже светало, когда они вернулись в канцелярию. Седлинц и еще пара полицейских пили чай. Всех будто немного морозило и при тридцати пяти градусах жары. Карандаш выдавил бороздку на размякшей от сырости бумаге блокнота.

– Где управляющий? – спросил Элдер.

Один из полицейских сходил за Вольфгангом. Волосы управляющего были растрепаны, глаза впали, холодные, как лед, руки дрожали.

– Ужасно, ужасно… – хриплым голосом непрерывно повторял он.

– Чего вы хнычете?! – перебил его инспектор. – Для вас эта чертова история только лишний доход. Отель полон три недели – в самый мертвый сезон.

– Но, простите, а скандал?!

– Это только лишняя реклама. На будущий год отель будет битком набит.

– На будущий год срок моего десятилетнего контракта истекает, и отель перейдет государству. Что мне толку от рекламы?

– Вот как? Значит, вы только арендатор?

– Да.

– Вы один? Вольфганг замялся.

– Нет… Я создал здесь курорт и купил у малайского раджи Малой Лагонды концессию на десять лет, но так, что половина паев принадлежит ему. Голландские власти утвердили это соглашение, «Нидерландише Банк» тоже.

– Как получилось, что в вашем отеле любой может так запросто орудовать с распределительным щитом? С сегодняшнего дня мы поставим у него часового.

– Щит находится рядом с машинным отделением, где бывают только кочегары и механик. До сих пор не было никаких поводов для принятия особых мер предосторожностей.

– Мы допросим всех, кто работает в машинном отделении. Кроме того, пришлите в канцелярию всех туземцев, которые сейчас находятся в отеле.

Вольфганг вышел.

– Вот отпечатки пальцев, – сказал Седлинц.

– Спасибо. Возьмите, – сказал Элдер, протягивая завернутое в папиросную бумагу зеркальце. – Здесь тоже есть отпечатки. Сравните их с теми, что у вас.

Седлинц поспешил взяться за дело.

– Откуда у вас это зеркало? – спросил капитан.

– Оно побывало в руках у преступника.

– Если эти отпечатки и отпечатки на рубильнике совпадут, вы арестуете его?

– Нет. Слишком мало улик.

– Разве то, что он в критический момент выключил свет, не достаточная улика?

– Достачная, чтобы обвинить его в соучастии, а я хочу доказать и то, что он – убийца, шантажист, бандит!

– Как насчет его алиби?

– Безупречно. Найдется немало свидетелей, готовых чистосердечно и под присягой показать, что они были вместе с ним…

– И все-таки…

– И все-таки он – убийца.

В комнату вошли рабочие из машинного отделения, лифтер-негр, мулат-бармен, шофер-тамил, два туземца-поваренка, малаец-торговец сувенирами и, наконец, прачка-полукровка.

– Фергюсон! Уведите туземцев в соседнюю комнату, отберите тех, у кого несомненное алиби, а остальных будете присылать сюда по одному.

…Туземцы большими, испуганными, круглыми глазами смотрели на полицейских и с взволнованным шепотом последовали за Фергюсоном.

– Прошу вас, – обратился Элдер к кочегару в замасленной спецовке. – Примерно полтора часа назад с центрального щита был выключен свет. Что вам известно об этом?

– Я сразу же побежал туда, – ответил рабочий, – и постарался как можно быстрее привести все в порядок. Когда я прибежал к щиту, там уже возился с фонариком кто-то из полицейских.

Это был Седлинц, снимавший отпечатки пальцев.

– Больше вы ничего не видели?

– Нет.

– Я видел какого-то странного типа, – заговорил другой кочегар. – Вез как раз тележку с коксом, от поворота виден щит, и я заметил человека, убегающего от него. Я было кинулся за ним, но он исчез за следующим поворотом, а мне надо было спешить с коксом… Очень странный был тип…

– Что же в нем было странного?…

– Ну… я хорошо разглядел – это был морской офицер…

– Что?!

– Я глазам своим не поверил; морской офицер ночью в подвалах гостиницы…

– Да, довольно странно… Спасибо, вы можете быть свободны.

Рабочие ушли.

Теперь пришел черед допросить туземцев. Алиби не было только у двоих: прачки и торговца сувенирами, заодно продававшего и открытки.

– Как тебя зовут? – спросил Элдер у прачки.

– Джильда… я из Джайпура… из Инди-и-и…

– Прачка?

– Да-а… Там в подвале. Теперь, когда в доме больной сагиб… нам не разрешают… подниматься сюда-а-а…