Кареглазая моя

ним взбитую в легчайшее пюре сальсу, от остроты которой покалывало язык.

Пока Стивен смешивал маргариту, я отправилась за Коко и принесла ее познакомиться с

Аламедой. Хотя у нас с матерью Софии не было ничего общего, но мы наконец нашли, на

какой почве можем подружиться. Аламеда и все остальные ее сестры, тетушки Софии,

обожала чихуахуа. Положив Коко на колени, она ворковала над ней по-испански,

восхищалась ее розовым кожаным ремешком, усыпанным стразами. Признав во мне

неравнодушного слушателя по всем касающимся чихуахуа вопросам, Аламеда принялась

делиться советами по корму и стрижке.

Стивен выставил салат из свежеобжаренной кукурузы, покрошенной брынзы и

порубленной кинзы с терпким сливочным соусом из лайма.

– Ну как, все правильно? – спросил он Софию.

Она улыбнулась и что-то мимоходом ответила, направляясь к холодильнику.

– Что? – переспросил он.

София вытащила контейнер с замаринованной в кофе курицей.

– Я сказала, может, стоит добавить немного соуса?

– Это я понял. Я спрашивал об испанской части. Это что значит?

– Хм, – вспыхнув, София поставила тяжелую железную сковородку на плиту. – Ничего,

так, просто выражение.

Стивен поставил руки на стойку, поймав ее в ловушку. Прижавшись к ней щекой,

прошептал:

– Нельзя как-то меня назвать, а потом отказаться объяснить значение.

София покраснела еще сильнее:

– Ну, это не имя, а так... теряющее смысл при переводе.

Стивен не уступал:

– Все равно скажи мне.

– Media naranja.

– И что это значит?

– Половинка апельсина, – произнесла Аламеда. На ее лбу появилась морщинка, когда она

потянулась к своему бокалу с маргаритой. – Мы так говорим про «лучшую половину».

Родственную душу.

Появившееся на лице Стивена выражение было сложно определить. Но прежде чем

отступить в сторону, он наклонился поцеловать Софию в щеку. София же, не глядя и

бездумно, принялась помешивать содержимое ближайшей к ней кастрюли.

Если у Аламеды и оставались какие-то сомнения по поводу подлинности их отношений, я

уверена, теперь они полностью развеялись. Стивен и София как пара выглядели

невероятно убедительно. Что, в свою очередь, начинало беспокоить уже меня. В

преддверии свадьбы Уорнеров совсем некстати страстные взаимоотношения и все

сопутствующие им бури и волнения.

Но оставалась также вероятность и того, что завтра Стивен вернется к своему

стандартному поведению. Как бы хорошо я ни знала Стивена, я все равно не смогла бы

сказать, что творится сейчас в его голове. А вдруг он сделает вид, что ничего не было?

Уверена, сейчас София тоже ломает голову над этим вопросом.

Курочка оказалась настоящим кулинарным шедевром – в густом темном соусе из

несладкого оахаканского шоколада со специями и с насыщенной остротой перцев

гаджилло (2). Стивен изо всех сил старался быть очаровательным, с готовностью отвечая

на вопросы Аламеды о живущих в Колорадо родителях. Оказалось, его мама работает

флористом, а отец – вышедший на пенсию учитель, и они женаты вот уже тридцать лет.

Под допросом Аламеды Стивен признал, что не собирается всегда заниматься

организацией мероприятий и думает о руководстве проектами покрупнее в каком-нибудь

холдинге или о переходе в сферу общественных отношений. При этом ему пока еще есть

чему учиться в нашей студии.

– Вот только мне катастрофически недоплачивают! – невозмутимо добавил он, а мы с

Софией прыснули со смеху.

– А как же твоя последняя премия? – притворно возмутилась я. – А улучшенная

страховка?

– Соцпакет бы расширить, – предложил Стивен. – Может, ввести групповые занятия

йогой? – И, удобно устраиваясь, он положил руку на спинку стула Софии.

Чтобы заставить его замолчать, София поднесла к его рту сложенную тортилью, которую

он услужливо откусил.

Наблюдающая за ними Аламеда натянуто улыбнулась. Думаю, Стивен ей никогда не

придется по нраву. Должно быть, он напоминает ей Эли. Хотя Стивен внешне совсем не

походил на отца, он все равно был высоким и светловолосым и обладал схожей красотой

белого мужчины-протестанта. Я могла бы заверить Аламеду, что Стивен совсем другого

поля ягодка, но это бы ничего не изменило. Аламеда была настроена не принимать любого

выбранного Софией мужчину.

На десерт у нас оказался открытый пирог с ягодами и маленькие чашки крепкого кофе с

корицей. И вот, наконец, Аламеда объявила, что пришло время откланяться. Прощание

вышло неуклюжим, ведь многое осталось невысказанным. Аламеда не извинилась за

привезенного в Хьюстон Луиса, а София про себя продолжала кипеть из-за такого

поведения матери. Аламеда вела себя со Стивеном на грани приличий, он же, в свою

очередь, был безупречно вежлив.

– Миссис Кантера, могу ли я проводить вас к машине? – спросил он.

– Нет. Хочу, чтобы Эйвери прошлась со мной.

– С удовольствием, – ответила я, моля про себя: «Все что угодно, все, лишь бы ты отсюда

уехала».

Мы вышли на улицу к парковке перед студией. Я встала рядом с машиной Аламеды, пока

та забиралась на водительское сиденье. Тяжело вздохнув, она медлила закрыть дверь.

– Что он за мужчина? – спросила она, не глядя на меня.

Я со всей серьезностью ответила:

– Хороший человек. Стивен не бежит, если наступают тяжелые времена. В

непредвиденных ситуациях он всегда хладнокровен. Умеет водить все на свете, делает

искусственное дыхание и прокладывает водопроводные трубы. Он без жалоб способен

работать по восемнадцать часов в сутки, а если необходимо, то и дольше. И, Аламеда, я