Кареглазая моя
Шрифт:
для торжества. Мне же предложили поделиться советами по подготовке и проведению
свадьбы.
Джудит Лорд вышла элегантной и величавой: именно такой я хотела бы видеть на экране
себя. Джудит, почетная гранд-дама нашего бизнеса, обладала стальным самообладанием,
коим я безмерно восхищалась. Репортер задал ей несколько простых вопросов, и интервью
сменилось сценой, где Джудит с клиенткой разглядывают ряды свадебных платьев, а затем
под музыку Моцарта с удовольствием пробуют образцы свадебных тортов.
Однако
мелодия сменилась отрывком из какой-то сумасшедшей оперетты.
– Зачем они такое поставили? – с отвращением удивилась я.
И одновременно со мной Тэнк воскликнул:
– Эй, а мне нравится эта песня. Она из мультика про Багза Банни и парикмахерские
кресла.
– Известная также как увертюра к «Севильскому цирюльнику» Россини, - сухо добавил
Стивен.
Зазвучал голос репортера: «В мире свадеб техасского высшего общества Эйвери Кросслин
в типичном для нее «пленных-не-брать» стиле нахрапом пополняет список своих
клиентов…»
– Нахрапом? – возмутилась я.
– Это не плохое слово, - сказал Стивен.
– Для мужчины. Но плохое, когда речь идет о женщине.
– Иди сюда, Эйвери, - тихо позвал Джо. Он полусидел на ручке софы, пока все наши
сотрудники во главе с Софией сгрудились перед телевизором.
Я подошла и хмуро спросила, едва рука Джо скользнула вокруг моей талии:
– Я действую нахрапом?
– Конечно же нет, - успокаивающе ответил он.
Все остальные в комнате в унисон произнесли «да».
За тот месяц, что длились наши отношения, мы с Джо успели сблизиться настолько, что я
бы встревожилась, будь у меня время всерьез об этом задуматься. Но я была занята,
организовывая две небольшие свадьбы вкупе с Уорнеровской феерией. Работа отнимала
все дни. Ночи, тем не менее, принадлежали Джо. С ним время меняло свой ход, часы
пролетали молниеносно. По утрам я с ужасом ждала сигнала будильника, означавшего,
что нужно расходиться в разные стороны.
Джо был страстным любовником, требовательным, но и бесконечно терпеливым и
изобретательным. Я никогда не знала, чего от него ждать. Порой он бывал игривым и
непредсказуемым: овладевал мной прямо на кухне или на лестнице, делая все, что ему
вздумается, невзирая на мою возмущенную скромность. Временами же заставлял лежать
неподвижно, пока ласкал и дразнил меня. Его опытные и нежные руки сводили с ума. А
после мы подолгу лениво переговаривались, и в темноте я признавалась в том, о чем позже
могла пожалеть. Но, казалось, я больше ничего не могла утаить от Джо. Его внимание –
словно чертов наркотик, от которого невозможно отказаться.
Прекрасно все понимая, Джо успокаивающе похлопал меня по бедру, пока я хмуро глядела
в телевизор. В кадре я подчеркивала, как важно строго придерживаться расписания
свадебного
торжества.На секунду оторвавшись от телевизора, София широко улыбнулась мне через плечо:
– Ты отлично смотришься на экране.
– Твоя индивидуальность колоссальна, - добавила Ри-Энн.
– Как и моя задница, - пробормотала я, когда мой экранный двойник удалился, и камера
показала меня со спины.
Джо, не терпящий критики в адрес моей пятой точки, тайком ущипнул меня за попу,
прошептав:
– Прекрати.
Следующие четыре минуты я с нарастающим смятением наблюдала, как мой образ
профессионала втаптывается в грязь нелестным монтажом и эксцентричной музыкой.
Выглядя словно чудаковатая комедийная актриса, я переставила микрофоны, поправила
цветочные композиции и вышла на проезжую часть перенаправить движение машин,
чтобы фотограф мог сделать снимки гостей за стенами церкви.
Камера запечатлела, как я беседую с шафером, настоявшим на том, чтобы со смокингом
надеть ковбойскую шляпу, за которую он цеплялся так, словно боялся, что я сорву ту у
него с головы. Пока я, жестикулируя, с ним спорила, Коко брюзгливо пялилась на
строптивого шафера, суча передними лапками точно в такт оперной музыке.
Все в комнате захихикали.
– Они не должны были снимать меня с Коко, - сердилась я. – Ведь ясно же сказала.
Пришлось взять ее с собой, потому что на передержке в тот день не было мест.
Тем временем интервью продолжалось.
«Вы упоминали, что в вашей работе приходится быть готовой ко всему, - вещал репортер.
– Как вам это удается?» - «Я стараюсь предусмотреть худшие варианты развития событий,
– отвечала я. – Испортится погода, ошибутся поставщики, возникнут технические
неполадки…» - «Например?» - «Да что угодно. Проблемы с танцполом, сломанные
«молнии», оторванные пуговицы, даже кривой узор на свадебном торте».
Дальше показали, как я направляюсь на кухню, где шла подготовка к приему и куда
съемочной группе вход был запрещен. Однако кто-то последовал за мной с наголовной
камерой.
– Я не разрешала снимать себя наголовной камерой!
– возмутилась я. – С Джудит Лорд
они такого не проделывали!
Все снова на меня зашикали.
На экране телевизора я подошла к двум сотрудникам из службы доставки, водружавшим
на стол четырёхъярусный свадебный торт, и отчитала их, что они внесли торт слишком
рано: его следовало держать в холодильнике, чтобы не растаял сливочный крем.
«Нам никто не говорил», - оправдывался один из них. «Я говорю вам сейчас! Несите его
обратно в фургон и…»
В этот момент у меня глаза на лоб полезли - тяжелая верхушка свадебного торта
накренилась и начала съезжать. Я подалась вперед, чтобы поймать ее, прежде чем она
разрушит все четыре яруса.