Кавказский пленник XXI века

— Как прошло ограбление? — поинтересовался я.

— Как в банке, — самодовольно ответил Ананас. — С полным сервисом. Продавец сам нам коробку предложил и сам в нее все накладывал.

— У меня такое ощущение, что за нами вот-вот начнется погоня, — сказал я.

— Я слышал вертолет, — подтвердил мои опасения дядя Вася. — От вертолета не уйдешь.

— Это не ракетоносец, это военно-транспортный, — высказал я свое предположение. — Думаю, подбросили спецназ. Скорее всего «краповых».

— Не люблю «краповых», — признался Ананас. — Они больно бьют.

— Не подставляйся, — внезапно вступил в разговор старик Василий. — В этот раз они бить не будут. Если их поведет или просто пошлет тот майор, нас убьют, даже не спросив, при каких обстоятельствах были убиты менты на дороге и кто послал их нас задержать. О задержании, с побоями или без них, можем не мечтать. Размажут, как грязь, по земле. Майор сумеет их настроить.

После первых своих подвигов, когда он впервые с момента бегства взял в руки оружие, старик Василий вдруг стал совсем другим. И это не только я заметил. Зеркало заднего вида автомобиля показало удивленный взгляд дяди Васи. И даже Ананас, которого я считал слегка туповатым и никого, кроме себя, не замечающим, и тот вопросительно поднял брови, удивляясь, но ничего не сказал. Впрочем, мысли Ананаса были, возможно, заняты решением сложного вопроса — если нас будут убивать, как ему до этого умудриться выпить всю водку и ни с кем не поделиться.

— Сколько у нас водки? — спросил я.

— По пузырю на каждого, — ответил дядя Вася. — Четыре штуки.

— Я не пью, свою бутылку Ананасу презентую, — решил я утешить его мятущуюся душу.

— А я свою — дяде Васе, — в тон мне сказал старик, хотя раньше мне казалось, что он весьма неравнодушно блестел глазами при разговоре о выпивке.

— Нормально, — согласился Ананас. — Чтобы никому обидно не было, я половину своей колбасы взамен отдаю. Все равно это не колбаса, а непонятно что.

— Да, то, что в магазинах колбасой называется, может только отвращение вызывать, — согласился дядя Вася. — И потому я без содрогания сердца поступаю аналогично. Поправляйся, Василий, если только с этого можно поправиться. Я думаю, с этого можно только заболеть. Ананас, посмотри там, в бардачке, стакана случайно нет?

Ананас открыл так называемый перчаточный ящик и вытащил оттуда только бинокль в футляре. Бинокль был небольшой и не слишком сильный, но пригодиться нам все же мог. А вот стакана там не нашлось.

— Обойдемся и без стакана — не впервой. — Ананас пьянел на глазах. Выпитая в магазине водка начала до него доходить, и сказывалось это, в первую очередь, на голосе. Наверное, и на походке тоже сказалось, но во время движения автомобиля проверить походку невозможно. — Салфетки с монограммой и вилки с царским гербом нам тоже не нужны. Мне вообще эти двуглавые курицы не нравятся…

— Двуглавый орел — это не царский герб, а российский. На царском гербе изображен грифон с мечом и щитом, и только на вершине щита сидит небольшой двуглавый орел.

— Ты, Василий, и это знаешь! — удивился дядя Вася. — Откуда?

— Память у меня когда-то была хорошая. Все подряд запоминал. Что нужно и не нужно. Иногда помогало, чаще — оставалось невостребованным.

— Так кем ты все-таки раньше был?

— Человеком.

Ответ был спокойным и не требующим расшифровки. По крайней мере, после такого ответа появлялась уверенность, что старик Василий расшифровывать сказанное не собирается…

Глава девятая

Я между тем уже выезжал с последней улицы этого среднего по размерам села на круговую, плохо уезженную грунтовую дорогу, по которой, кстати, в село совсем недавно и въехал. Дорога не делалась дорожными строителями, а прокладывалась как необходимость местными жителями, была каменистой и твердой, и потому в ней не было нарезано глубокой колеи тяжелыми тракторными колесами, хотя следы тракторного протектора виднелись и тут и там, и даже рядом с дорогой. Я уже хотел свернуть в сторону холмов, выбрав самый пологий из близлежащих склон, и попытаться проехать, насколько позволит машина, как можно дальше от села. Расчет был на то, чтобы потом, бросив машину на растерзание хищных птиц, живущих в ближайших кварталах, пешим ходом, миновав холмы, удалиться в горы. И пусть в горах ищут, что, вообще-то, не самое простое занятие. Но дядя Вася с заднего сиденья толкнул меня в плечо, опуская стекло, чтобы высунуть голову, и прислушаться. Я тоже уже слышал приближающийся звук вертолетного двигателя. Видимо, сначала вертолет делал над селом круг, отыскивая сторону, в которую удаляется машина. Тактика собаки-ищейки, потерявшей след. Но потом нас выдал шлейф пыли, и вертолет решил проверить, что за пылесос здесь катается. И проверил, определив машину и направление.

— Полицейский вертолет, — сказал дядя Вася, наблюдая из окна. — На брюхе надпись «Полиция». Только почему латинским шрифтом, не понятно. Для красоты, что ли…

Мне вертолет видно не было, и я спросил:

— Боевая машина?

— Что такое «боевая машина»? — не понял полковник.

— Боевая НУРСы несет и может нас ими долбить. У транспортной из вооружения может быть спаренный пулемет, а может его и не быть.

— Не вижу оружия. И пулеметов не вижу. А нам какая разница?

— Большая. Если есть НУРСы, я поеду через улицы. «Долбить» село ракетами с напалмом он не будет. Да и пулемет в селе применять, пожалуй, не решится.

Я так и ехал по кольцу вокруг села, имея возможность выскочить на асфальтированную трассу, где нам достаточно легко обеспечить «горячую» встречу.

— Отстал я от военной науки, — признался бывший полковник. — Но рядовой меня научит…

— Жизнь научит, — поправил дядю Васю старик Василий.

— Вертолет, кстати, к середине села полетел. Наверное, на площади сядет, возьмет спецназ и к нам притащит.

— На площади он не сядет, — возразил я. — Там места мало и много проводов. Десант он выбрасывал, подозреваю, без приземления. Метров с трех прыгали или по канату спускались. Вертолет просто нашел нас и передал сообщение, а сам сейчас улетит. У него даже нет пулеметов, чтобы нас обстрелять. Видно его еще?

Дядя Вася высунул голову в окно и завертел ею.

— Все. Скрылся за деревьями.

Я резко затормозил и развернулся по кругу, чтобы вернуться к пологому холму, потому что ближайший к нам холм имел слишком крутой для моей машины склон. Там даже пешим ходом подниматься проблематично. Если Ананас выпьет еще бутылку водки, он точно подняться не сможет. А тащить его придется нам, потому что бросать товарища, пусть и пьяного, жалко. Проще было бы просто пристрелить, чтобы на муки преследователям его не отдавать.

— Боюсь, что положение наше скоро станет весьма хреновеньким, — сказал я. — И потому владельцев определенного вида запасов попрошу воздержаться от попытки переноса жидкостей внутри организма, когда можно переносить снаружи. Если в преследование выйдут «краповые», боюсь, нам уйти не удастся — все равно догонят, и придется принимать бой. Вся надежда на то, что там будут не «краповые», а спецназ ГРУ, тогда у нас есть шанс договориться.

— А уйти от спецназа ГРУ легче, чем от «краповых»? — спросил дядя Вася.