Казачество в 1812 году

По сигналу тревоги полки генерала Себастьяни должны были собираться на одной из высот и там выстраиваться для атаки. На нее первым пробился 1-й карабинерный полк, но на высоте в ходе боя он не удержался и был вынужден пробиваться через казачьи порядки к своим главным силам. Это карабинерам, одетым в белые мундиры с голубой отделкой, имевших стальные кирасы, покрытых желтой медью, и латунные каски с красным волосяным плюмажем на гребне, удалось сделать. Но, разумеется, не без потерь в людях и лошадях. Этот полк в бою выручал сам себя.

Командиры 2-й тяжелой и 2-й легкой кавалерийских дивизий корпуса Себастьяни – генералы Ватье и Бордесуль не стали испытывать судьбу: они не пошли навстречу противнику для построения на высоте позади биваков и не стали переходить ручей Десенку. Два мюратовских генерала предпочли отойти к лагерю 5-го (Польского) корпуса князя Ю. А. Понятовского, что им и удалось «безопасно» сделать, поскольку казачья лава до построения их дивизий еще не докатилась.

Сражение разгоралось. Французы скоро поняли, что надо отбивать свои пушки. На высоту, где находилась артиллерийская позиция корпуса Себастьяни, понеслись два полка – 1-й кирасирский и 2-й карабинерный. Они поднялись на высоту, но опоздали: казаки уже увезли с батарейной позиции все пушки, бросив на месте только те, к которым не нашлось упряжек. Два полка французской кавалерии оказались в смертельной опасности, то есть в самом центре атакующей колонны графа В. В. Орлова-Денисова.

Казачья лава грозила пиками, обтекая с двух сторон высоту. Особенно тяжело пришлось кирасирскому полку, оказавшемуся в полном окружении. Когда полк карабинеров попытался пробиться к нему и соединиться, то, смяв передовые легкоконные казачьи сотни, он наткнулся на плотные ряды атакующих и был вынужден, преследуемый буквально по пятам, отступить на исходную позицию. После этого карабинеры и кирасиры с боем прорвались с высоты к главным силам Неаполитанского короля маршала Иоахима Мюрата, которые выстроились на правом берегу реки Чернишни.

Трагично сложилась судьба 1-го карабинерного полка, попытавшегося выйти из окружения через лесочек. Но казаки-донцы навязали там «железнобоким» карабинерам ближний бой и в яростной рукопашной схватке отбили у них полковую святыню – орла (штандарт с позолоченной фигурой орла на навершии древка). Полковой оруженосец младший лейтенант Ж. де Берлемон получил (по французским источникам) 13 колотых ран, нанесенных казачьими пиками-«дончихами».

Орел же стал почетным трофеем сотника Карпова 4-го из Донского казачьего полка Иловайского 10-го. Это был первый орел, отбитый русскими у французов в войну 1812 года.

Орел являлся святыней полка французской армии. Это было бронзовое навершие знамени в виде орла, которое являлось главным элементом полкового знамени. Если неприятель захватывал полотнище знамени, а его навершие было спасено, то считалось, что полк не подверг себя бесчестию на поле брани. Согласно декрету императора Наполеона I от 25 декабря 1811 года «Об орлах, знаменах и штандартах», позолоченные навершия-орлы могли получать пехотные воинские части, если их численность составляла не менее 1200 человек, а кавалерийские – не менее 600 человек.

Навершие в виде орла не являлось «изобретением» Бонапарта. В истории известно, что такие навершия на знаменах были в войсках персидского царя Дария, властелина огромной восточной державы. Орлы венчали знамена римских легионов. В Средние века об орлах как навершиях знамен забыли. Только в начале XIX века император французов, который пекся о традициях и духе французской армии, вернул знаменным орлам «вторую жизнь». Знамя, штандарт, увенчанное бронзовым орлом, в торжественной обстановке вручалось от имени венценосного Наполеона (или им лично) каждому полку пехоты и кавалерии.

Пока шли такие события, на помощь казакам Орлова-Денисова через Дедневский лес подоспела пехота силой в два полка – Тобольский пехотный и 4-й егерский, к которым примкнул 20-й егерский полк. Инфантерию (6 батальонов и три легких пушки) вел в бой генерал-майор принц Евгений Вюртембергский.

Русская пехота перешла реку Чернишню и двинулась к Калужской дороге, по которой войска Неаполитанского короля могли отступать. Французская кавалерия начала контратаку, стараясь не допустить выхода противника на дорогу. Вскоре в дело ввязались полки 1-го кавалерийского корпуса генерал-адъютанта барона Е. И. Меллер-Закомельского, поддержанные огнем всех 12 орудий 2-й конно-артиллерийской роты. Но таких сил оказалось недостаточно, чтобы перерезать путь отступления войск маршала Мюрата.

В том эпизоде казачья конница не поддержала усилия пехоты. Казачьи полки после захвата парка резервной артиллерии и обоза с большим количеством «экипажей», рассыпались и увлекательно занялись «изъятием военной добычи». Тогда донцы и захватили часть походного багажа самого Неаполитанского короля, о чем он долго сожалел.

Генерал-адъютант граф В. В. Орлов-Денисов старался не растерять нити управления успешно идущего боя. Он отправил часть своей конницы дальше на север. Эти полки вышли к Калужской дороге севернее Спас-Купли, там, где находилось дефиле, по которому французы могли удачно отступить. Маршал Иоахим Мюрат сразу понял грозившую ему опасность в этом месте. Не просто понял, а предвидел возможность такого хода безвестного ему русского казачьего генерала, командовавшего «степными осами».

Мюрат, надо отдать ему должное, заблаговременно отрядил к Спас-Купле два польских пехотных полка из Вислинского легиона и весь 4-й резервный кавалерийский корпус генерала Латур-Мобура. Эти войска сумели отразить казачью лаву и занять дефиле. Вскоре сюда подошли отступающие «в полном порядке» с берегов Чернишни поредевшие корпуса, дивизии и полки Неаполитанского короля. Польская и французская пехота шла, выстроившись в каре, изготовившись к наскоку казаков.

Часа через два после этого русская артиллерия затихла, поскольку неприятель отступил с поля Тарутинского сражения, ретировавшись к селению Вороново. Битва на реке Чернишня с русской стороны, по сути дела, велась только одной атакующей колонной генерал-адъютанта графа В. В. Орлова-Денисова. Остальные колонны под огнем неприятеля активности не проявили, запоздав с выходом на назначенный для атаки рубеж, или после занятия Винково остановились на левом берегу реки Чернишни.

Потери сторон в Тарутинском сражении разнятся. В день 6 октября маршал империи Иоахим Мюрат потерял по вполне достоверным источникам 2795 человек, в том числе 790 убитыми, 426 ранеными, 841 пленными и 310 пропавшими без вести (дезертировавшими или безвестно для своих попавшими в плен). В их числе 1180 кавалеристов и 209 артиллеристов. Самым старшим по положению среди пленных оказался начальник штаба одной из дивизий полковник барон Ж. Мержес, названный в рапорте Орлова-Денисова «генерал-адъютантом».

Из корпусов Неаполитанского короля больше всего пострадал 2-й резервный кавалерийский корпус генерала Себастьяни. Из полков самый значительный урон понес 2-й карабинерный полк, лишившийся около половины своего состава. Его уже в самом начале сражения «захлестнула» казачья лава, хотя французские латники и дрались с известным мужеством.

Потери русской стороны исчисляются в более чем 1500 (по другим подсчетам – 1254) человек. Казачьи полки Орлова-Денисова, согласно поданного им после сражения рапорта, потеряли 176 человек. По сравнению с потерями мюратовской кавалерии казачий урон оказался несравненно мал.