Каждый сам себе дурак

Все же я осмотрелся. И ведь надо же! Это вопил тот самый мальчишка в коляске. Его пасть была разинута так широко, что все было ясно: этот маленький человечек хотел сожрать весь вокзал, для начала пытаясь всех напугать. Лицо от натуги у него побагровело и, казалось, вот-вот лопнет. Слава ангелам, что я о маленьких знаю лишь понаслышке. Видимо, когда личинкой откладываешься, все не так уж здорово. А может, помнишь еще отчетливо, как тебе до этого экшена рождения хорошо было. А потом почехлил, почехлил по жизни. И уже ничего толком не соображаешь.

Девчонка тоже догадалась, какую свинью она подложила своему ребенку. Она пыталась его баюкать, уговаривать, бренчать погремушками, засовывать ему в рот бутылку с той самой сероватой жидкостью. К сожалению, все было бесполезно. Он все равно хотел как можно громче пожаловаться о своих бедах окружающим. Не обращая внимания на пищу и мамины ласки, он упорно привлекал к себе внимание.

Но всякому терпению бывает предел. Девчонка тоже рассвирепела:

— Да заткнешься же ты наконец? — отчаянно вскрикнула она, растерянно оглядываясь по сторонам, словно призывая всех в свидетели.

Она ждала помощи. А помощь не шла.

Поняв, что подмоги ждать неоткуда, девчонка снова стала с остервенением совать ему в район мордашки эту злосчастную бутылку. Оттуда полилось, даже заливать коляску стало. Для удобства она обхватила бутылку обеими руками. Она даже заулыбалась. Она уже была готова на все. А уж ее запас слов, относящийся к анатомическим особенностям мужчин и женщин, был поистине впечатляющий.

Это событие собрало вокруг коляски множество проходящих мимо. В конце концов это уже было типа развлекалова. Да гаденыш и впрямь всем мешал слушать объявления на посадку своим обращением к миру. Все кивали головами, давали искренние советы, решая, как же посущественнее ответить на его вызов.

— Не жалей! Вмажь! — кричали радикалы.

— Научить уму-разуму! — советовали центристы.

— Давайте послушаем, что он скажет! — рекомендовали либеральные наблюдатели.

Девчонка крайне виновато смотрела на окружающих, как бы извиняясь перед всеми за поступки члена своей семьи.

Слава богу, муж прибежал. Рожа у него была очень уж кислая. Видимо, этому путешественничку не дали допить. А маленький господин достал всех до упора.

Надо отметить, что муженек быстро разобрался в ситуэйшене. Он оттолкнул девчонку, расчетливо размахнулся и коротким резаным ударом хлопнул в глубину его логова. Коляска зашаталась, разлетелись серые брызги.

И все смолкло. Тишина.

Толпа уважительно загудела, осыпая муженька типа поздравлений. Катя смущенно улыбалась. К счастью для нее, все наконец-то закончилось.

Проходящие мимо продолжили путь куда попало. Конечно, они еще долго обсуждали этот экшен. Впечатлений и информации, чтобы почесать языками, было навалом.

Девчонке же муж, конечно, стал читать нотации. Мол, де нельзя ей ребенка оставить, ничего-де она делать не умеет, тупая, мол, бестолковая, и все такое прочее. А она не лыком шита, адекватный ответ ему стала лепить. Я даже ввязаться хотел. Но тут они на меня не сговариваясь уставились и, видимо, выражение лица у меня было уж очень непотребное.

Пересели они. Ну на другую лавку подальше.

Малыш теперь не кричал, а почтительно всхлипывал, высовывая из логова свой просветленный фэйсик.

Через минуту все они уже были в поряде. Я слышал обрывки их разговора. Ласковый трип, море, отели, бесплатные экскурсии и музеи. Все обернулось весьма банально.

Да что я так из-за «чужих»-то волнуюсь? Как не трепыхайся, везде будет одно и то же. Нужно быть спокойнее по отношению к людям. В конце концов собаки тоже не виноваты, что пахнут псиной.

Что не удивительно — мелких коммерков на вокзале было как грязи. Это такие специальные люди, которые любят что-нибудь продавать. Делают это ненавязчиво и легко. Главное, всучить тебе что-нибудь бесполезное, подороже. Мелкая коммерция — она повсюду.

Справа, слева, сзади, впереди все было одухотворено торговлей. Купить можно было что угодно: зажигалки, куртки, колбасу, лимонад. А вот мозгов-то не продавали. Я, пожалуй, купил бы себе вдецл, чтобы хоть что-нибудь наконец начать понимать.

Казалось, эти люди владеют какой-то немыслимой тайной, секрет которой выдавать не собираются. Но по крайней мере вид у них был достаточно дружелюбный, потому что они всем вежливо улыбались и предлагали свои товары, небрежно называя цену. И очень радовались, когда кто-нибудь что-нибудь у них покупал. Чтобы окружающие не заподозрили меня в чем-то неладном, я тоже бросился к торговым рядам.

Еще издали я заприметил самую симпатичную блондиночку, разукрашенную так, будто она и себя продавала в придачу. Но пока что она продавала лишь выпечку. Впрочем, это значения не имело. «Хачапури!» — с разгона объявил я, протягивая ей монеты. Девчонка радостно захлопотала. Я было хотел поговорить с ней, чтобы выведать особенности ее внутреннего мира, но уж слишком много желающих поналезло вдруг на ее хавку.

Что ж, мне пришлось отвалить. Хачапури — это булка с сыром внутри. Не самая плохая жратва. Чтобы сделать блондинке еще приятней, я не стал далеко отходить и сожрал булку прямо рядом с ее ларьком. Сожрал со смаком, выказывая огромнейший аппетит.

Она была довольна. Редко кто обращал на нее внимание.

А вот тому парнишке я зла точно не желал. Да он все равно валялся теперь на перроне. В красное и синее весь расцвечен был. Дизайн лица у него изменился весьма заметно. Результат деятельности лучших физиологических дизайнеров — легашей.

Вокруг него копошились три лега, бурно рассказывающих друг другу о своей отваге. Один, правда, был не особо воодушевлен, даже огорчен.

Короче, дело было так. Этот парень осмелился подгрести с самыми добрыми намерениями ко вполне достойной женщине и откровенно попытался ей затереть о самой глубокой к ней симпатии. Залитый, понятно, в хламешник. Женщина мягко спланировала, типа отшутилась. А вот «чужим» это, естественно, не понравилось. Они сразу ощетинились и набросились. Его дружно обхаяли, послали во всех направлениях, а кто-то самый бойкий смело толкнул его в стеклянную витрину здания вокзала. Парень разбил витрину, распорол себе руку. Распорол сильно, крови хлынуло по самые не могу.

Короче, он привлек к себе внимание. Это было непростительно. А уж тем более кровь…

Целая толпа кинулась его загонять, как зверька. Померещилось, что затрубили охотничьи рога, кто-то принялся расставлять капканы… ловушки… Другие расправили сети… Начали громко делить шкуру неубитого медведя… Женщины заговорили о ценах… об освежевывании…

В общем, быдло почуяло кровь. Понятное дело, охотничий инстинкт.

Парень мчался по перрону, пальто развевалось по ветру, а из руки, привлекая «чужих», хлестала кровь. Глаза у него сделались блюдцами, как после экстази, и он даже вроде немного сцифровал шарики за ролики после синьки.