Каждый за себя

Девушка раздраженно бросила планшет рядом с собой на диван.

– Агент Ленгли, – сказала Эледа, обращаясь к своему спутнику, методично отсматривавшему голографические записи.

– М? – повернулся к ней Джед, явно увлеченный зрелищем в проекторе – двое крепких санитаров фиксировали на кровати тощую маленькую девчонку, обритую наголо. Девчонка орала, неистово билась, пыталась кусаться, лягаться и царапаться.

– Есть версия. Крайне неприятная.

Мисс Ховерс подошла к напарнику, положила перед ним планшет и вызвала на экран карту мегаплекса восемнадцать:

– Смотрите. Ее взяли в секторе сто шестнадцать. А за четыре дня до этого «Мариянетти» в связи с событиями в лаборатории «Зета» заявила об отчуждении соседнего сто тринадцатого сектора и своем из него уходе. Ну, это после той мутной истории с утечкой неизвестного вируса в Зета-центре, где «Мариянетти» занималась разработкой биологического оружия. В общем, сто тринадцатый стал брошенной зоной. Эпидемиологической катастрофы тогда удалось избежать лишь потому, что, кроме лаборатории, в том районе ничего больше не было. Потери коснулись только сотрудников корпорации. Повезло.

Мисс Ховерс увеличила масштаб изображения:

– Вот тут зона отторжения, – безупречный наманикюренный ноготь обозначил границу. – Здесь сто шестнадцатый сектор – сфера нашего влияния. А вот тут, – палец Эледы замер на черном пятне, – сектор, брошенный «Мариянетти».

– Продолжайте, – сказал Ленгли, выключая звук проекции.

– Через четыре дня после того, что случилось в «Мариянетти», санитарный кордон проводил зачистку в секторе номер сто шестнадцать. Ловили рыбку в мутной воде. Тогда-то уже поняли, что большой эпидемии не будет... В результате, вместе с десятками беженцев и всяких отбросов была поймана вот эта особа, – агент Ховерс перелистнула изображение и показала Джеду фотографию злобной рыжей девчонки, все лицо которой было в кляксах веснушек. – Говоря местным языком – биологический образец номер две тысячи шестьдесят восемь. При этом у нее был отобран пистолет марки «Беретта» с логотипом «Мариянетти». Тут написано, что девчонка напала на карателя. Мужика спасли хороший бронежилет, отличная реакция и тяжелая рука. Соплюху он вырубил и сдал сотрудникам по отбору биосырья.

– Странно, что не застрелил, – удивился Джед.

Эледа выразительно пожала плечами:

– Может, болевой шок? Или мстительность и быстрый расчет. А, возможно, просто воля случая. Теперь уже не узнаем. Важно другое. При девчонке нашли целый медицинский набор – скальпель, хирургический нож, даже троакар. И все – с клеймами «Мариянетти», причем лаборатории «Зета». Как и пистолет.

Ленгли пожал плечами:

– Ничего странного. «Мариянетти» вообще не скупятся на оснащение. Отслужившее свой век сразу отправляют на утилизацию. Говоря попросту – вышвыривают за периметр. Инструмент уплывает к органлегерам и вообще всем, кто в нем заинтересован. У девчонки он мог оказаться откуда угодно. В нашем мегаплексе их барахло часто всплывает. Хотя…

Джед задумчиво потер подбородок и, наконец, спросил:

– Откуда вы, агент, вообще знаете историю про «Мариянетти» и Зета-Центр?

Эледа усмехнулась:

– Например, оттуда, что мой отец тогда лично санкционировал передачу оружия бонзам соседних секторов, чтоб те помогли корпорации организовать кордоны, – мисс Ховерс посмотрела на напарника с удивлением. – Про эту историю все знают. Что же до скальпеля и прочей ерунды… а «Беретту» со своим логотипом эти макаронники тоже утилизировали?

– Я понимаю суть вашего предположения, – Ленгли явно пытался систематизировать вываленную на него Эледой информацию. – Через четыре дня после утечки вируса из лаборатории ловят девчонку, которая, как сейчас выяснилось, была задействована в биопрограмме. Однако хочу напомнить, что в сто тринадцатом выживших не осталось. Ни одного.

– А кто это проверял? – усмехнулась агент Ховерс. – Кто туда вообще с тех пор совался?

Джед помолчал, раздумывая, а потом повернулся к стоящему в стороне, но уже заметно навострившему уши архивариусу:

– Мистер Ралтон, надеюсь, вы понимаете, что это предположение будет засекречено уже через полчаса? – дождавшись кивка мужчины, агент Ленгли удовлетворенно сказал: – Благодарю. А теперь могу ли я получить информацию по карателю, который задержал вашу подопытную? Фамилию, имя, номер в послужном реестре?

Старший архива поправил очки и ответил:

– Пять минут, – после чего отошел к одному из терминалов и погрузился в документацию.

– Если мы выясним, кто это был, и если этот человек еще жив, можно сделать запрос…

В это время Батч наклонился к Эледе и что-то коротко сказал ей на ухо. Мисс Ховерс кивнула и победительно глянула на агента Ленгли.

– Не нужно запроса. Мистер Фэйн, – девушка кивнула на своего телохранителя, стоявшего с выражением крайнего равнодушия, – узнает нам необходимые подробности гораздо быстрее по своим внутренним каналам. И результат будет максимально достоверным. Вот поэтому, мистер Ленгли, люди и лучше киборгов.

В ответ на укол Джед только покачал головой, как бы смиряясь с вздорным характером мисс Ховерс. А уже через минуту к беседующим агентам подошел мистер Ралтон, который, не утруждая себя многословием, сообщил:

– Паркер Оутс, номер джей икс семьдесят двадцать два.

Батч кивнул, давая понять, что запомнил. Сейчас позвонить он не сможет –коммуникаторы пришлось сдать вместе с оружием, однако при выходе за периметр комплекса связаться с нужными людьми не составит проблем.

– Мистер Ралтон, – обратился снова Ленгли к архивариусу. – Мы будем благодарны, если вы позволите нам побеседовать с куратором биологического образца номер две тысячи шестьдесят восемь лично. Это возможно?

– Вполне, – кивнул сотрудник «интерната». – Пройдемте, он как раз вернулся после обхода.

Идти пришлось прилично – подняться на лифте до четвертого этажа, потом миновать натуральный лабиринт, чтобы очутиться, наконец, в строгой приемной, а затем уже в просторном кабинете, увешанном сертификатами и уставленном шкафами. В шкафах лежали стеклянные рамки медицинских планшетов, на массивном столе крутилась подробная проекция человеческого мозга, вокруг которого роились в воздухе непонятные голубоватые формулы и надписи на латыни. На стене за спиной у хозяина кабинета тускло светился огромный экран голокомплекса, который сейчас транслировал заставку в виде объемного логотипа «Виндзора».

– Агенты, – поднялся из высокого кресла крепкий абсолютно лысый мужчина, – я – Спайк Дэвидсон, старший инженер по нейропрограммированию и личностной перепрошивке биологических образцов.

По мнению Эледы, он больше походил на борца – высокий, мощный и с ручищами, как у профессионального боксера.

– Мне сказали, вы интересуетесь, – он посмотрел на запись в планшете, – биологическим образцом номер две тысячи шестьдесят восемь, названным после стабилизации Айей Геллан?

– Да, – кивнул Ленгли, усаживаясь в одно из кресел. – Что вы можете о ней рассказать, мистер Дэвидсон? Если, конечно, помните хоть какие-то подробности спустя четыре года.