Кажется, я пропала

Оператор не обманула, и скорая была уже в посёлке через шесть минут, которые показались мне вечностью. Меня быстро опросили, но кроме того, что она жена Лаврова и что беременна, сказать я ничего не смогла. Девушка, которая представилась врачом, одним лёгким движением поставила Светке капельницу, а после её забрали.

Сколько ещё я так просидела на полу в столовой я не знаю, ожила только от испуганного крика отца.

– Где Света?! – резануло слух. – Что ты сделала? – теперь его взгляд был чужой, только что высохшие глаза, наполнились новой влагой. – Почему ты не можешь быть как все? Вот почему? – его крик эхом разносился по пустому коттеджу. – Зачем тебе нужно всё портить?

– Прости пап, – я с трудом проглотила собравшийся ком боли и обиды. Встала отряхнула колени и направилась к себе в комнату.

Отец не пошёл за мной, лишь раздражённо кому-то названивал, а после и вовсе уехал. За всю ночь я не смогла сомкнуть глаза не на секунду. Каждый шорох пустого особняка, казался оглушающим грохотом.

Я осталась лежать в постели и тогда, когда прозвенел будильник, который оповещал о скором начале занятий, и тогда, когда мой телефон разрывался от входящих звонков. Наверняка звонил Артём, но я не готова к разговору.

Отец вернулся ближе к вечеру. Я слышала его твёрдые шаги, разъярённое дыхание и как открылась дверь в мою комнату, но желания смотреть на него у меня нет. Зачем делать что-то хорошее, если для самого близкого человека, ты всё равно плохой?

– Света в коме, – я всё же повернула голову. – Довольна? – всё тот же человек, на которого я так похожа, всё тоже лицо с морщинами, но теперь чужое. Он смотрит сквозь меня, прожигая, испепеляя. Если бы меня спросили, как выглядит лицо, человека готового совершить убийство, я бы не задумываясь, показала его. – Но можешь сильно не радоваться, – с настоящей искренней ненавистью. – Ребёнок выжил.

– Хорошо, – я облегченно выдохнула. Значит всё было не зря.

– Завтра ты улетаешь, – хлопнул дверью.

– Что? – выскочила за ним.

– Мне надоели твои выходки. Я многое тебе прощал, – активно жестикулирует руками. – Но с меня хватит! Это последняя капля!

– Ты не можешь поступить так со мной!

– Могу! Я всё сказал! Завтра ты летишь в Англию – дверь его кабинета закрылась изнутри, а я сползла по стене, уткнувшись головой в собственные колени, захлёбываясь слезами и безысходностью.

Глава 40.

Марианна.

Кажется, я снова умираю внутри. Первый порыв сбежать. Но сразу забываю про это. Смысл? Бежать мне особо некуда, да и найдёт меня отец быстро. Получилось у Светки меня отправить подальше. Сразу в голове мелькает пословица, которую часто использовал мой дед – «Не делай добра, не получишь зла».

– Можем поговорить? – отправляю сообщение Артёму.

Вместо ответа, на экране тут же загорается фотка Артёма.

– Что случилось? Куда пропала? – нервно, приятно, что хоть кто-то переживает за меня.

– Меня в Англию отправляют, – еле слышно.

– Что? – не могу понять он удивлен или действительно не услышал меня.

– Меня в Англ…

– Я понял. Но почему? – ещё более взволновано.

– Светка попала в больницу, – сглатываю ком, собравшийся от воспоминаний. – Сейчас в коме.

– Ого. Жесть. А ты тут при чём?

– Отец думает, что это я сделала, – грустно усмехаюсь. – Я пыталась ему сказать, но он и слушать ничего не хочет.

– А это ты сделала? – с опаской спрашивает Костров.

– Тём, – злюсь. – Нет, конечно. Я её терпеть не могу, но на такое никогда бы не пошла.

– Я просто спросил. На всякий случай, – он расстроен и это слышно. – Может мне стоит поговорить с Андреем Викторовичем? – спрашивает с надеждой.

– Бессмысленно, – мотаю головой, будто он меня видит. – У него своя правда, и моя ему точно не нужна. Для него всё удачно сложилось. Все детали старой жизни выкинуты из настоящей.

– Перестань. Уверен ему тоже не легко сейчас, – старается подбодрить меня.

– Что на счёт нас? – спрашиваю со страхом в голосе. Я боюсь. Боюсь того чего могу услышать.

– Марианн, – по коже пробегают мурашки, внутри живота появляется болезненный спам, дыхание перехватывает, и кажется, что в комнате стало безумно душно. – Через три месяца мне восемнадцать, – его голос спокойный и размеренный, от чего мне страшно ещё сильнее. – И мы так или иначе сможем быть вместе. Сто процентов что-нибудь придумаем, – я громко выдыхаю, чем вызываю смешок у Кострова. – А пока попрактикуем отношения на расстояние. Мы не первые такие. Всё будет хорошо.

– Я люблю тебя, – говорю искренне. Я рада, что он есть в моей жизни. Он приносит в неё смысл.

– И я люблю тебя, Марианн.

Несколько часов мы разговариваем обо всём и не о чем одновременно. И после разговора, без сил, я наконец-то засыпаю.

Просыпаюсь от резко открывшейся двери спальни.

– Павел тебя отвезёт в аэропорт, – холодно кидает мне отец, а после разворачивается и уходит.

– И всё? – бегу за ним. – Даже не проводишь дочь?

– Я занят. У меня много работы, – даже не поворачивается ко мне.

– Хорошо. Я поняла, – усмехаюсь. – Сейчас вещи соберу.

– Они тебе не понадобятся. Переодевайся и выходи. Паша тебя уже ждёт, – снова скрывается в кабинете.

– Ок – возвращаюсь в комнату.

Как и следовало ожидать, отец выбрал частную авиаперевозку. Целый самолёт в моём распоряжение. Расстраивало, что я не успела увидится с Артёмом. Но скоро мы будем вместе. Совсем скоро всё будет неважно, нужно лишь немного потерпеть. И больше никто не сможет нас разлучить.

Месяц спустя. Андрей Викторович.

Не прошло и дня, чтобы я не сожалел о своём решение. Когда Марианна улетела в Англию, точнее, когда я её туда отправил, дом опустел окончательно, он стал мёртвым. Возвращаться в него не было никакого желания, и я каждый день торчал допоздна на работе, а после ехал в клинику.

Света так и не пришла в себя. Её и ребенка поддерживали с помощью приборов и препаратов. Лучшие врачи нашей страны не могли объяснить причину такой долгой комы. Кроме сильной аллергической реакции они ничего выявить не смогли. И я знал, виновата Марианна. И это убивало меня изнутри. Я сделал её такой. Бесчувственной, жестокой, но пострадали от этого другие люди, ни в чём не виноватые.