Кажется, я пропала

Каждый день был одинаков - день сурка. Жизнь потеряла краски, и стала серой, блеклой. Марианна отказывалась разговаривать со мной, игнорировала местного психолога, и я узнавал о состояние её дел только от директрисы частной школы.

Сегодняшний день не отличался ничем. Всё как всегда… Но обеденный звонок полностью поменял мою жизнь. Доктор сообщил, что Светлана пришла в себя и её можно навестить.

Бросаю все дела и мчусь в клинику. Хочу увидеть её, обнять, попросить прощения, что не прислушался раньше.

– Здравствуй, – осторожно захожу в палату. – Как ты… - замолкаю. – Вы себя чувствуете?

– Привет Андрюш, – улыбается. – Уже лучше, – осматривается по сторонам. – А где Марианна? Она в коридоре?

– Нет, – громко сглатываю. – Я решил этот вопрос. Прости что не сделал этого раньше, прости что не слу…

– Что ты решил? – перебивает меня, по её лицу сразу замечаю, она злится.

– Марианна в Англии, – развожу руками. – В частной школе.

– Где Марианна? – на доли секунды думаю, что мышление Светы не восстановилось до конца.

– В Англии, – повторяю, от чего сердце сжимается. – Я знаю, что это она виновата, – вздыхаю.

– Андрей, – строго. – Какой же ты дурак, – закрывает глаза и качает головой. – Марианну тут совсем не при чем.

– Как? – в горле становится суше, чем в пустыне Сахара.

– Помнишь, перед приступом, я сильно полюбила различные чаи, – я кивнул в подтверждение её слов. – В тот день я была в торговом центре, – начинаю вспоминать, что Света хотела пройтись по магазинам. – И купила очередной чай, в лавке с различными специями. И естественно весь текст на коробке был на не понятном мне языке, – сжала губы. – Но меня это не остановило. Глупая – вижу, что она корит себя, накрываю своей ладонью её и слегка поглаживаю. – Когда я приехала домой я слегка замёрзла, и не думая о последствиях заварила тот самый чай, – я внимательно слушал её, понимаю к чему она ведёт. – Устроившись поудобнее, с телефоном в руках, включив переводчик, я не спеша переводила текст, то и дело отпивая из кружки. Вкус был многослойный, там чего только не было, и перевод каждого нового слова это подтверждал. Когда я дошла до мускатного ореха, чашка была уже практически пустой. Я так сильно испугалась, – она вздохнула. – А потом закричала, когда тело пронзила острая боль. И всё что я потом помню, – она перевела взгляд в мои глаза. – Это нежные руки, и тихий голос, шепчущий мне: «Держитесь. Всё будет хорошо. Всё, обязательно, будет хорошо» - это была твоя дочь. Она спасла меня. Спасла нас, – Света выдернула руку, положив её на живот.

– Чёрт, – я накрыл глаза рукой и устало потёр их. – Я действительно дурак.

– Знаешь, – она вдохнула. – Если кого и надо винить, то только нас – показала сначала пальцем на себя, а потом на меня.

– Нас? – недоумеваю.

– Да, нас. Меня за невнимательность и безрассудность. А тебя, за отсутствие, – взгляд стал суровым. – Не будь Марианны дома, – она вдруг оборвалась, а потом снова продолжила: - Я даже боюсь представить, чтобы тогда было.

– Прости, – шепнул. – Меня прости. И я должен поговорить с Марианной, надеюсь и она сможет меня простить.

– Сможет, – уверенно. – Она же всё равно тебя любит.

Глава 41.

В принципе, не так уж и плохо в этой частной школе. Месяц прошёл достаточно быстро, и, если бы я не умирала от тоски по Кострову, мне могло бы даже понравится тут.

Отец названивает каждый день, но думаю мы всё друг другу сказали. Ну лично мне добавить нечего. Вот и сейчас он не унимается, то и дело прерывая мой разговор с Артёмом.

– Через неделю выездной матч, за первое место, – делится новостями.
– И всё, сезон закрыт.

– Уверена, вы точно выиграете, – посылаю поцелуй в трубку.

У нас полная идиллия. Мы практически не ругаемся, если так только по мелочам. Всего два месяца, и он сможет приехать ко мне. Мы активно, вместе копим деньги на дальнейшую жизнь, благо отец присылает хорошие карманные расходы.

– Я люблю тебя, малыш, – мне больше не кажется это глупым. Только ему позволительно меня так называть, и это сближает, делает нас избранными друг для друга.

– И я тебя, – говорю и улыбаюсь. Осталось чуть-чуть и мы будем вместе. – Мне нужно идти, занятия начинаются. До вечера, – скидываю.

– «Вечером у меня тренировка, завтра созвонимся» - прилетает смс с поцелуйчиком на конце.

– «Ок» - отвечаю в своей манере, но тоже добавляю жёлтую мордашку.

Отец не оставляет попыток дозвонится, выключаю телефон и иду на уроки, тут они практически такие же, как и у нас. На мне серая форма, с юбкой чуть выше колен, черной водолазкой и жакетом в цвет к юбке. Это полный треш. Но за нарушения дресс-кода, забирают сотовый, а это единственная связь с Артёмом. Если для этого нужно ходить в этом убожестве, ну что ж, буду.

Хорошо, что у нас всего три часа разницы во времени, и это особо не чувствуется.

Вот уже два дня как отец перестал названивать. И я выдохнула. Первые две недели я ненавидела его. Самой чистой, искренней ненавистью на свете. Потом мне стало его жаль, а после я начала тосковать. И с каждым днём игнорировать его звонки становилось всё сложнее. И вот он сдался.

Но почему же мне не легче?

Сегодня моя интуиция навострила все свои усики, и я ждала чего-то грандиозного. Но день подходил к концу, и всё было, как всегда. Я уже собиралась спать, когда в мою комнату постучавшись, зашла директриса, а за ней отец.

– Здравствуй Марианн, – в его глазах стояли слёзы, и я больше не могла смотреть, упулила глаза в пол.

Дверь закрылась, и я выдохнула, но оказалась слишком рано.

– Прости, – раздался голос рядом. – Прости меня мышонок, – его голос дрожал, и чтобы не сорваться, я прокручивала в голове те самые слова, что остались в подкорке на вечность «Почему ты не можешь быть как все? Вот почему? Зачем тебе нужно всё портить?».

Мужчина упал на колени, положив свою голову на мои коленки.

– Умоляю, – он был искренен, и моё сердце ёкнуло. – Прости. Я виноват очень.

– Пап, – откашлялась. – Встань пожалуйста.

– Света пришла в себя, – он изучал моё лицо, пытался разобраться во взгляде. – И она мне всё рассказала. Я глупец, что сомневался в тебе, – я впервые за всё это время посмотрела ему в глаза. Отметила, что его лицо изменилось. Образовавшиеся новые морщинки беспощадно прибавляли ему несуществующие года, цвет кожи стал более тусклым, а глаза туманными.

– Всё хорошо, пап, – неожиданно сама для себя произнесла.

– Мы летим домой, – он так крепко обнял меня, словно боялся потерять, как будто меня сейчас могли забрать. А я не могла нарадоваться, что скоро окажусь дома, рядом с Костровым.

Пару раз до аэропорта порывалась ему написать, но всё же решила сделать ему сюрприз. Отец был рад, узнав, что нам удалось сохранить отношения.

По прилёту в Москву, сразу стартанула к Артёму. Молниеносно миную лестницу и нетерпеливо трезвоню в дверной звонок.

– Можно Артёма? – расстраиваюсь, что дверь открыл его отец, отчётливо помню, как он меня не любит, уверенна он был рад моему временному отсутствию.