Казна Херсонесского кургана

Грустные размышления Аркаши прервал непонятный шум в коридоре. Он сел на койке и стал прислушиваться. В это же время откуда-то из-за тумбочки вылез крупный таракан, зловеще поводил усами и припустил по своим делам в угол комнаты. Аркаша поднял с пола кроссовку и расчетливым ударом припечатал гоношистое насекомое на веки вечные к линялым обоям. Пусть не попадает под горячую руку, а то высунулся — просили…

Взбудораживший его шум не затихал, а, казалось, наоборот усиливался, Аркаша встал с койки и, как был в трусах, подошел к двери, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило за ней. Судя по голосам, сыр-бор разгорелся из-за того, что женщина, по всей видимости, хотела сдать свой чемодан в камеру хранения, находившуюся как раз напротив дверей Аркашиного номера, но ввиду того, что она не проживала в гостинице, вещи не брали.

Аркаша осторожно приоткрыл дверь. Он не ошибся — в происходящем инциденте действительно была замешана женщина. Лица ее он разглядеть не мог, но со спины это была сказка, уж в этом-то Аркаша толк разумел. Ножки на высоких каблучках и фигурка, скрытая легким платьем, были такие, что их не могло бы испортить никакое лицо.

В коридоре было душно, но тем не менее чуткое обоняние Аркаши уловило изысканный аромат французских духов, исходивший от незнакомки. Он всегда дурел от запаха дорогих духов, а от сочетания этого запаха с запахом женского пота просто сходил с ума, шалел и становился сексуально дерзок. Это был как раз тот случай, и реакция Аркаши была мгновенной. «А не затащить ли ее в номер? — приходя в состояние трепетного возбуждения, подумал он. В этот миг он чувствовал себя охотником, вышедшим на отстрел обреченной на истребление дичи. — Начнет кричать или вырываться с ором — отпущу, риска никакого: ну обзовет, ну, влепит пощечину, мелочи, переживем…»

Тем временем перебранка завершилась, старый хрыч из камеры хранения что-то вякнул напоследок и зло захлопнул двери. Дама с чемоданом немного постояла в нерешительности, чертыхнулась и собралась уходить. Медлить уже было нельзя, Аркаша схватил красотку за запястье и мягко, но решительно потянул в номер. Та от неожиданности вздрогнула, но на удивление Аркаши, даже не глядя на него, попятилась за ним в его апартаменты. Последний рывок — и жертва у него в руках, дверь закрыта на ключ!

Наконец-то Аркаша увидел ее лицо, оно было под стать фигуре — безупречно. Удачливый налетчик даже невольно залюбовался этой строгой красотой, но его похотливый оскал мгновенно сошел на нет; взгляд умных серых глаз пронзил его, будто рентген. В нем не было ни испуга, ни смятения, ни даже чисто женского любопытства, его изучал взгляд холодного аналитика. Аркаша не любил таких женщин. Ему нравилось, когда жертва трепетала, смущенно дергалась, вырывалась не на самом деле, а так, оттягивала момент «сдачи», а он невзирая на все охи и ахи, неспеша расстегивал пуговицы на блузке, полуобнажая грудь. Причем ему особенно полюбилось не снимать лифчик, а задирать его кверху. Тут он получал первый эмоциональный заряд. Потом начиналась вторая стадия. Аркаша еще крепче стискивал жертву и властной рукой задирал юбку и запускал под трусики, умело и уверенно обрабатывая пальцами эрогенные зоны. Далее следовала третья стадия, самая увлекательная и сладостная. Аркаша валил даму на спину, попутно сбрасывая давно расстегнутые брюки, и прижимал ее сверху своим телом. Слова «нет», «не надо», «не сейчас», прерывистое дыхание обреченной ласкали ему слух, все больше распаляя его агрессивность и он овладевал ею, становясь полным хозяином положения. Входя в раж, он тем не менее всегда чутко улавливал момент, когда с «его женщиной» происходила разительная перемена: протестующие возгласы вдруг затихали, переходя в сладострастное посапывание, и она из жертвы превращалась в партнершу, сообщницу. Это был триумф опыта и напора, апофеоз всего действа! Ну, а завершалось все неизменно нудной четвертой стадией, которая всегда очень тяготила Аркашу. Партнерша превращалась в надоедливую телку, которая липла, хныкала и обычно уверяла, что после всего этого она уже не сможет жить без Аркаши. Он же думал лишь об одном — быстрее смыться. Выслушивай теперь клятвы верности до гроба и сказки, что он — второй и последний мужчина в ее судьбе, как же!.. И он со всем соглашался, кивал, сам убедительно говорил нечто похожее, прощался до завтра, чтобы исчезнуть навсегда.

Так было обычно, но сегодня у Аркаши складывался совсем другой пасьянс. Дама неспеша осмотрела комнату, цепким, придирчивым взглядом с ног до головы прощупала своего похитителя. В глазах ее светился неприкрытый цинизм.

— С кем имею честь? — спросила она так холодно и бесстрастно, что Аркаша тут же убрал руки и непроизвольно принял стойку «смирно».

— Аркадий Давидович, — ответил он намеренно развязным тоном.

— Ну, и что вы хотели, Аркадий Давидович? — тем же ледяным голосом поинтересовалась незнакомка.

— Вас.

Ощущая, что она подавляет его независимо-царственной манерой держаться, он, стараясь сохранить собственное реноме, все же продолжал гнуть свое.

— Значит, меня? — переспросила дама и, опустив чемодан, прошла вглубь комнаты. — А со здоровьичком как, не надорвешься?

Аркаше такой сценарий знаком не был; он не смог сразу достойно парировать этот выпад, а потом стушевался.

— Судя по койкам, кроме тебя здесь живут еще два человека? — полувопросительно полуутвердительно произнесла она.

— Да, есть тут еще дед с больным внуком, — стал поспешно разъяснять Аркаша, — так они ни свет ни заря сваливают и возвращаются поздно, часам к семи. Говорят, с Севера, нельзя пропустить ни одного луча солнца…

— А ты в это время здесь не пропускаешь ни одной гостиничной юбки, так?

— Не совсем… — уклончиво, ответил он.

— Тогда почему не на пляже? — она одним элегантным жестом сбросила с себя платье и открыла дверь в ванную комнату.

Аркаша переминался с ноги на ногу:

— Мадам, когда в кармане последняя трешка, на пляж не тянет.

— Ах, так? — иронично улыбнулась «мадам». — Поначалу я думала, ты матадор, но потом поняла, что ты — котик, и притом облезлый. Ладно, я пока приму душ, а ты достань чего-нибудь сухенького, да поживей, с жары жажда замучила.

Аркаша безропотно натянул потертые джинсы и отправился на поиски горячительного жаждоутолителя. Он безуспешно оббегал окрестности, однако винцо нашлось тут же в гостинице, у дежурной по этажу. Правда, удивил разлив — «Розовое столовое» содержалось в бутылке из-под «Пепси-колы», но зато стоило у доброй тети как раз трояк. Аркаша со вздохом расстался с последней купюрой и потопал обратно в номер.

Его ждали уже в койке:

— Мальчик, снимай штанишки и прыгай сюда. Ладно уж, утешу бедненького.

Аркаша чувствовал себя как на экзамене — близость с этой женщиной не приносила ему ни малейшей радости. Конечно, ее профессионализм в постельных делах был высочайший, но Аркаше стало не по себе, когда во время самой изысканной ласки он мельком взглянул на ее лицо и увидел открытые немигающие глаза, насмешливо наблюдавшие за его действиями. С грехом пополам Аркаша домучил этот каторжный акт и, абсолютно вымотанный, потянулся за бутылкой.

— Ну, что, мальчик, — сказала незнакомка, когда они глотнули вина, — взять бы с тебя бабки, да вижу, что тебе самому впору по миру с протянутой рукой идти.

Увы, это была сущая правда: ведь уже сегодня ему нечем заплатить за обед, не говоря о том, чтобы заплатить за номер в гостинице. А еще на что-то добираться домой… Уй!.. Он еще раз отчетливо осознал всю безнадегу своего положения и сник окончательно.

— Эх, котик, придется тебе помочь, — продолжала женщина и в голосе ее послышались заботливые нотки, — а так как благотворительностью я не занимаюсь, то немного поработаешь…

— А на кого работать? Как вас-то хоть звать?

— Это уж истинно в французском стиле, — негромко рассмеялась она, — сначала трахнуть, а потом спрашивать фио. Ладно, пиши, имя мое — Анжелика.

— Анька, то есть?..

— Анька у Чапая была, понял? — сказала она, сердясь. — А я, повторяю по слогам, Ан-же-ли-ка, если не контуженый — запомнишь.

— …Маркиза ангелов, да?

— Нет, таких балбесов как ты.

— Что ж, теперь буду звать тебя Маркизой. Так что за работу вы мне можете предложить, Маркиза?

— Работа, как работа, — после некоторого колебания ответила новоиспеченная Маркиза, — тут курорт, а на хорошем курорте всегда найдется свой промысел не только для красивой женщины, но и для слащавого мальчика. В таких местах полно молодящихся старух, готовых щедро заплатить за молодого жеребца. Слушай меня внимательно и не суетись. Помещение, как я поняла, свободно с утра и часов до семи вечера?

Аркаша согласно поддакнул.

— Значит так, завтра к десяти утра, чтобы был побрит, подмыт и свеж, как огурец на грядке, проще говоря, был готов к употреблению. К этому времени я с клиенткой буду прохаживаться под окном, выглянешь. Я обращу ее внимание на тебя, кивнете друг другу. После этого впустишь к себе и обслужишь тело, учтя пожелания трудового народа. Больше двух раз не надо. Далее не регламентирую, принимайте душ, резвитесь или еще чего, но к трем часам пройдешь вон в ту тенистую аллейку, я люблю в полуденный зной посидеть в холодке… Там и получишь у меня пятнадцать рубликов. Этого хватит пока платить за номер и на скромные харчи.