Кэндлстон — пожиратель света

Ее взгляд, подобно лучу света, ласкал мирную фигуру спящего. Раскрытая книга страницами вниз лежала на его большом животе, поднимаясь на волнах тяжелого храпа.

Эшли опустилась на колени у кровати, заботливо убрала седую прядь со лба.

— Папочка, — прошептала она, — это Эшли. Ты меня слышишь?

Пижама, расстегнутая на груди старика, обнажала лес белых волос и бурый шрам — свидетельство операции на сердце, проведенной несколько лет назад. Эшли положила голову на его грудь, когда-то сильную, а теперь впалую и слабеющую изо дня в день. Она плакала, ее сердце разрывалось от отчаяния.

— Папочка! Прости меня! Я хотела, чтобы рецепторы помогли тебе. Я так старалась, но у меня не получилось. Прости!

Она вслушивалась в натужные удары старого больного сердца и безутешно плакала.

Всего несколько месяцев назад она думала, что никогда больше ей не придется быть его сиделкой. Теперь она снова готова была делать для него что угодно; лишь бы он был жив. Она убрала книгу и крепко прижалась к старику, обхватив его одной рукой.

Немного успокоившись, она почувствовала, как что-то легонько коснулось ее волос. Муха? Она взмахнула рукой, отгоняя ее, но нет — ее пальцы наткнулись на другую руку. Она жадно схватила ее и подняла голову. Дедушка смотрел на нее с улыбкой.

— Эшли, — тихо проговорил он, — прости, что я в таком виде.

Эшли погладила его руку и поцеловала ее.

— Ох, Папочка! — Слезы снова набежали ей на глаза, и голос сорвался. — Это все я… это все моя вина. Я не смогла сделать нормальные фоторецепторы, и теперь ты…

— Теперь я умираю?

Эшли кивнула.

— Я знаю, что ты хотела продлить мне жизнь, чтобы мы не расставались. Но человек предполагает, а Бог располагает. — Старик попытался приподняться на подушках, и его голос зазвучал глубже. — Не тревожься обо мне. Я готов предстать перед моим Создателем. Помнишь? «О, благодать! Спасен Тобой я из пучины бед…» [6]

6

Популярный христианский гимн Джона Ньютона.

Эшли кивнула:

— Может быть, однажды мы споем вместе… пусть даже и на небесах.

Эшли взглянула дедушке в лицо. Его глаза и нежная улыбка облегчали ее скорбь. Как ей хотелось запеть с ним, слиться с его глубоким счастливым басом: «Был мертв — и чудом стал живой, был слеп — и вижу свет». Но она не могла, не могла.

Легкий бриз ворошил ее спутанные волосы — это вентилятор под потолком лениво ворочался в густом тепле комнаты. Она хотела, чтобы эта минута длилась вечно. Но она знала, что времени совсем не осталось. Док скоро вернется, а ей обязательно нужно еще кое-что узнать. То, о чем дедушка всегда отказывался с ней разговаривать. Она взглянула в его водянисто-серые глаза и спросила:

— Папочка, а что все-таки произошло с моими родителями? Мне нужно знать.

Дедушка заерзал на кровати, отвел взгляд, но через секунду снова посмотрел на Эшли.

— Наверное, лучше все-таки тебе рассказать, пока я не умер. Но ты уверена, что хочешь услышать это? Боюсь, ты будешь потрясена.

Эшли свободной рукой вытерла мокрые щеки.

— После того, что я видела, я готова ко всему.

16 Вызвать дракона

Бонни задрала голову и оглядела потолок кэндлстона — темные кристаллические панели создавали угловатое изогнутое небо. Поток белого света струился в стратосферу камня, точно где-то в вышине сияло постоянное светило, пробивая его сердцевину и попадая на черные стены. Как сверкающие росинки по гладкому обсидиану, свет водопадом стремительных искр впадал в далекую световую реку, исчезающую за горизонтом.

За те часы, что Бонни провела здесь без луны и солнца, она успела привыкнуть к своей темнице, где мрак повелевал жалкими островками света, перемещавшимися с места на место. Вдали замаячил охотник. Его лютые искры то скрывались за темными углами, то надвигались.

Бонни быстро сообразила, что ее пение отпугивает убийцу. С каждой фразой ее мерцающий свет все больше обрастал прозрачным светящимся куполом, который прибавлял ей уверенности и упорства. Помимо этого неземного света, ее красный перстень пульсировал, точно бьющееся сердце, в одном ритме с ее песней.

Стоило ей замолчать, как она снова чувствовала нарастающее присутствие убийцы — его вспышки становились чаще, летучие тени возбуждались. Она запела снова, но на этот раз он не отпрянул.

Охотник полз, пробираясь по стеклянному полу, словно нащупывал преграды, и остановился на безопасном расстоянии.

— Я разговаривал с твоим отцом. — Его хрустящий помехами голос не так бил по ушам, как обычно. — Похоже, что твой дружок-полукровка попался. Моему старому другу, Палину, удалось схватить его, как я и ожидал.

Бонни резко оборвала пение.

— Он тут ни при чем. Почему вы не оставите его в покое?

— Как мало ты знаешь! Или, скажем так: ты притворяешься, что мало знаешь. — Девин приблизился, тараня щит Бонни, пока тот не вынудил его остановиться. — Мальчишка нырнет сюда за тобой, а мы оба к нему прицепимся и выйдем на свободу.

— Ни за что! — Бонни попятилась. — Вы даже не сможете ко мне подойти. Я сама с ним уйду, а вы останетесь здесь.

Девин презрительно хрюкнул.

— Да ну? А ты знаешь, куда ныряет дайвер? Я первым его увижу. Он понятия не имеет, как строить щиты, так что прицеплюсь к нему, а ты сиди здесь, в своей уютной кутузке.

Свет Бонни бешено забился, а кольцо ярко разгорелось, как красный глаз маяка.

— Он найдет способ! Даже если вы прицепитесь к нему, он вернется за мной!

— Ах, детка, не спеши. Ты еще кое-чего не знаешь. Есть причина, по которой они всегда посылают сюда только женщин. Самцы животных, которые побывали тут, получали нарушение функции мозга. Они возвращались растениями, если не хуже. Я тут сохранил одну запись нарочно для тебя, послушай.

Вспышка света проникла в сознание Бонни, как эхо прошлого. Зазвучал голос ее отца: «Но самец шимпанзе вернулся полным идиотом! Все самцы теряют больше половины функций мозга во время восстановления».

Вспышка погасла, а энергетическое поле Девина затряслось, точно от радостного смеха.

— Твой сладкий дружочек превратится в сладкую брюкву. Он и думать забудет нырять и вытаскивать тебя. Всю оставшуюся жизнь он будет пускать слюни и пачкать детские памперсы.

Свет Бонни вспыхнул и рассеялся, когда она вообразила себе эту картину. Пока ужасное зрелище занимало ее воображение, ее защитный купол таял. Девин подкрался ближе.

Она хотела запеть, но не могла вспомнить слов. Она пыталась сопротивляться, пыталась хладнокровно соображать несмотря на вихрь сомнений и страхов, идущий войной на ее мужество. Неужели это правда? Откуда тут могла взяться эта запись?