Кэш

Я поднял ремень и замахнулся в последний раз. Моя цель была всего в нескольких дюймах и плеть попала ему в глаз, издав крик, который был наполовину человеческим, от которого в моем животе появилось странное чувство.

Достаточно. Этого было чертовски достаточно.

Я пролетел через всю комнату, когда он обхватил свое лицо и схватил цепь, которая была вокруг лодыжки Ло, и тащил ее тяжелую, как все дерьмо, по полу, застегивая ее вокруг лодыжки Дамиана, прежде чем он смог даже перестать выть настолько, чтобы попытаться остановить меня.

— Давай посмотрим, насколько тебе нравится, когда тебя держат против твоей воли, больной ублюдок, — сказал я, направляясь к лестнице, мое сердце сильно колотилось в груди. Гнев иссяк, и все, что я чувствовал, было беспокойством, которое поселилось в моем животе и как будто опустошало меня изнутри.

— Он мертв? — спросил единственный оставшийся из Хейлшторма парень, когда я добрался до верхнего этажа, оставленный там, как я предполагал, на случай, если Дамиан ускользнет от меня, потому что этот парень был мамонтом... он выглядел так, словно готов был потягаться с Волком.

— Нет. Но держу пари, что ему бы этого хотелось. Ты можешь запереть эту хреновину обратно? — Спросил я, указывая на дверь, в то время как проклятия Дамиана о мести неслись вверх по лестнице.

— Да, — сказал он, вытаскивая что-то из кармана. — Но я, все же, поменяю код, — сказал он, оттолкнувшись и пинком захлопнув дверь. — Так ты оставляешь его там, внизу? — спросил он, снова поворачиваясь ко мне и пронзая меня своими жуткими голубыми глазами.

— Я подумал, что Ло захочет пристрелить его, как только снова встанет и начнет двигаться, — пожал я плечами, зная, что она это сделает. Как только боль и смущение исчезнут, она начнет злиться. И она хотела бы, чтобы он заплатил за то, что снова заставил ее чувствовать себя слабой. Я ни за что не собирался отказывать ей в этом. — Она в порядке? — Спросил я, не потрудившись скрыть раздражение в голосе.

— Какое-то время ей будет больно. Ее спина была полностью иссечена. У нее были синяки на лице, а ребра выглядели так, будто их снова переломали. Но с ней все будет в порядке. Они знают, что делают.

Со всем дерьмом, в которое они попали, со всем ущербом, который, должно быть, был нанесен их команде, я понимал, что это правда.

— Мне нужно ее увидеть.

Парень кивнул, мотнув головой в сторону входа в магазин. — Пошли отсюда. — С этими словами он уехал на своем джипе, а я на своем байке, и мы оба на двадцать миль превысили скорость, пока наконец не подъехали к воротам, которые тут же распахнулись.

— Где она? — Спросил я у первого встречного, схватив его за футболку, в ответ он только поднял бровь и посмотрел через мое плечо на парня, с которым я подъехал. — Слушай, мать твою... я не в настроении для твоих игр.

— Эй, — сказал парень позади меня, положив руку мне на плечо. — Я отведу тебя. Расслабься.

— Может быть, тебе стоит сначала успокоить его, Лео? Он не может врываться в больничную палату, как сумасшедший…

— Попробуй остановить меня, я тебе позволю. Я просто чертовски удивил последнего мужчину, который стоял между мной и Ло. Ты действительно хочешь это сделать? — Спросил я, толкнув его в грудь и отстранившись с нахмуренными бровями, когда он только рассмеялся.

— Малк был прав, — сказал он, кивая через мое плечо на Лео.

— Да, — согласился Лео, а затем повернулся ко мне. — Ну же, пошли. — С этими словами я последовал за ним в лабиринт складских контейнеров, который был внутренностями Хейлшторма. Уже к четвертому контейнеру я был уверен, что, если вы не знаете планировку, вы действительно можете полностью заблудиться. Половина контейнеров была почти пуста и уходила куда-то вглубь, словно в тупик. Пройдя мимо казарменной спальни, мы наконец добрались до двери с маленьким стеклянным окошком, через которое я мог видеть обнаженную до пояса Ло, лежащую на животе на больничной койке, в то время как один из ее мужчин, темнокожий, бритый наголо, одетый в белую футболку и джинсы, сидел над ней с белыми перчатками на руках, прижимая что-то к разорванным ранам на ее спине.

Лео толкнул дверь и провел меня внутрь. Рядом с человеком, склонившимся над Ло, в комнате был только Малкольм, чье лицо исказилось суровыми морщинами. Воздух вокруг него, казалось, гудел от смеси ярости и беспокойства. Это чувство было мне хорошо знакомо.

— Она не двигается, — сказал я, подходя ближе к краю кровати.

— Я отключил ее, — сказал парень, прижимая компрессы к ее ранам, не поднимая глаз.— Она сдерет с меня шкуру, если я позволю всем нам услышать ее крик, — добавил он, указывая на шовный набор, который он положил рядом с собой.

— Черт, — сказал я, глядя на ее идеальную спину, разорванную в клочья. — Я был там, — сказал я, качая головой, чувствуя, как осознание тяжело оседает внутри. — Я был там, а она была одним гребаным этажом ниже меня. Я мог бы спасти ее от этого! — Закричал я, хватая металлический стул рядом с собой и швыряя его через всю комнату.

— Это не твоя вина, что какой-то больной ублюдок истязал ее. Это не зависло от тебя. Это на его совести. Ей не нужен твой гнев. Она нуждается в том, чтобы ты был здесь для нее. Она не жертва. Не обращайся с ней как с ребенком. По крайней мере... если ты хочешь иметь возможность быть в ее жизни в будущем.

— Я буду там, — сказал я с уверенностью, которую обычно никогда не чувствовал, не говоря уже о том, чтобы выразить словами. Я собирался быть там, в ее будущем, даже если мне придется пробиваться в него изо всех сил.

Это не имело никакого значения. Правда, я познакомился с ней года за два до этого. Но по-настоящему я узнал ее только за последние несколько дней. Впрочем, это не имело значения. Все, что я знал, она была моей. И она не была «моей на ночь» или «моей на время», как женщины были в прошлом... она, была моей бессрочно.

Потому что я никогда не встречал такой женщины, как она — женщины, покрытой сталью, но такой мягкой внутри. Я никогда не встречал женщину, которая любила бы драться так же сильно, как трахаться. Кстати, о сексе... мне нужно больше его с ней. Чтобы... это длилось целую жизнь.

Так что, да, это не имело особого смысла. А что в моей жизни имело смысл? Я всегда принимал решения легкомысленно, безрассудно. Я всегда бросался в то, что казалось правильным в данный момент. Вот так я и жил. Я не из тех, кто сидит сложа руки и пишет гребаные списки «за» и «против», обдумывая каждую ситуацию, каждый выбор, который нужно сделать, каждый результат каждого выбора. Я шел на поводу у своей интуиции.

И моя интуиция говорила мне, что я буду в жизни Ло.

Значит, так оно и будет.

Я смотрел, сжав руки в кулаки, как парень в перчатках начал зашивать Ло.

— Расслабься, Кэш, — донесся до меня голос Малкольма, хотя он выглядел не менее напряженным, чем я. — Майк знает, что делает. Раньше он был врачом скорой помощи.

Почувствовав себя немного лучше, я сделал глубокий вдох, склонив голову к Малкольму с кривой улыбкой. — Для кучки сумасшедших наемников... вы все имеете нормальные гребаные имена.