Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Киммерийская крепость
Шрифт:

– Просто евреи делают это недостаточно хорошо, – вздохнул раввин, с удивлением глядя на стоящего перед ним высокого мальчика, или, скорее, уже всё-таки юношу.

– Быть может, и так. Но я думаю, дело не только в этом. Я думаю, знание просто рассеяно во Вселенной. И Бусидо. И Дао. И Тора. Всё это лишь части целого. Кто-то должен когда-нибудь соединить это. Не я, нет, хотя я желал бы. Но кто-то, когда-нибудь, – непременно. И тогда мир, возможно, действительно станет лучше. Половина моей души принадлежит Торе, а Тора принадлежит мне. Поэтому я пришёл, ребе.

Раввин долго молчал. Потом кивнул:

– А друзья у тебя есть?

– Путь Воина – путь одиночества, ребе. Я ни с кем не ссорюсь. А друзья… – Гур снова едва заметно пожал плечами.

– Ты всё-таки очень странный мальчик.

Кто-то учит тебя этому… Бусидо?

– Да. Конечно. Этому, как и Торе, невозможно научиться без настоящего наставника. Учитель послал меня. Сказал, что я должен узнать.

– Вот как. Кто он?

– Он воин, ребе. Великий воин. Лучший из лучших. Он учит меня: побеждает не грубая сила, а дух и искусство.

– Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Ты выглядишь старше.

– Это Бусидо, ребе, – Гур наклонил голову чуть набок. – Закаляет тело так же хорошо, как и душу.

Раввин согласился. Занятия проходили в обстановке едва ли не подполья – Евсекция [40] развернулась не только в бывшей черте осёдлости. Здесь, в Москве, куда за пайком и за песнями съезжались все подряд, тоже хватало лиха. «Еврейское», «идишистское», поддерживаемое этими коминтерновскими подпевалами, было местечковым и не имело ничего общего с Торой. Религию и всё, так или иначе с ней связанное, объявили непримиримым врагом, и поступали с врагом, руководствуясь «революционной моралью». Так что прятаться приходилось не менее старательно, чем какому-нибудь батюшке, осмелившемуся тайком учить детей Закону Божьему.

40

Еврейские секции (отделы) в территориальных партийных организациях ВКП(б), начавшие создаваться с 1918 г. и просуществовавшие до 1930 г. Занимались антирелигиозной пропагандой, осуществляли репрессии против учителей, раввинов и учеников религиозных учреждений, вообще всех независимых еврейских организаций, закрывали синагоги, уничтожали религиозную литературу, в т.ч. рукописную, свитки Священного Писания, изымали ценности, разрушали традиционную систему взаимопомощи и выживания еврейской общины. С другой стороны, всячески поддерживали культуру на языке идиш, пытались развивать театр на идиш, печатные издания на идиш явно просоветской, прокоммунистической направленности, и т.п.

Быстро выяснилось, что со сверстниками ему заниматься немыслимо, а со старшими… Пришлось раввину учить Гура самому. Неожиданно для себя раввин понял, что душевное спокойствие после занятий с этим мальчиком покидает его без следа. Вопросы, которые задавал ему Гур, требовали такого напряжения, какое ему и в молодости нечасто доводилось испытывать. И продолжалось это, кажется, уже целую вечность.

– Янкеле, зачем ты здесь? В тебе нет тяги к Торе. К знаниям вообще – да, но не к Торе. Я это вижу. Зачем тебе шул?

– Вы совершенно правы, ребе. Я не ищу веры. Я ищу знаний.

– Знания без веры опасны, мой мальчик.

– Как и вера без знаний.

– Ты научился возражать, – раввин поджал губы, погладил бороду.

– Я стараюсь.

– И всё же. Бывает знание, которое не нужно человеку. Не нужно еврею. И это знание мешает тебе им быть.

– А почему я обязательно должен быть евреем?

– Потому что ты еврей. И если бы ты им не был, я бы не сидел здесь с тобой сейчас.

– Ребе, пожалуйста, послушайте меня. Я знаю, вы старше. Я понимаю, вы мудрее. Но мне ничто не мешает быть тем, кем я хочу. И никто не помешает. Никогда. Просто я не знаю пока. Понимаете, ребе?

– Думаю, да, – вздохнул раввин. – Я ведь разрешил тебе заниматься. Зачем тебе эти знания, если не для исполнения заповедей? К чему ты надеешься их применить?

– Я хочу узнать, как устроен мир. И почему именно так, а не иначе.

– А когда узнаешь? – печально улыбнулся раввин.

– Вот тогда и поговорим. И мы с Вами. И вообще.

– Может быть, лучше, пока не поздно, остановиться?

– Нет. В неведении – не спасение, а гибель. Надо знать. Тогда можно на что-то надеяться.

– Даже

узнав, что нет никакой надежды?

– Надежда есть всегда.

– Учись, Янкеле, – раввин вздохнул и махнул ладонью. – Учись, дай Бог тебе здоровья…

Занятия с Мишимой не прерывались ни на мгновение. Школа, всё остальное – как получится, но уроки сэнсэя – это самое главное. С годами тренировки становились всё дольше, сложнее и интенсивнее. Развивалось тело, совершенствовались органы чувств. Зрительная и слуховая память, умение рисовать с натуры и «наизусть», заучивание и повторение законов и установлений, правил ведения битвы и поведения Воина и Хранителя в любых условиях. Усиливалось и сверхчувственное восприятие – как следствие всего остального. Хорошо, что мама не в состоянии вникать в тонкости, думал Гур иногда. Наверное, ей бы сделалось страшно.

– Не ищи боя сам, но никогда не уклоняйся от боя, который навязывают тебе, – наставлял Гура Мишима. – Отвечай ударом на удар, насмешкой – на насмешку, оскорблением – на оскорбление. Отплачивай щедро, с выдумкой и интересом. Стань воплощением страха для врагов, и тогда, когда они столкнутся с тобой, им будет, над чем поразмыслить, – быть может, они станут мудрее. Это принесет тебе почтение и уважение во всех делах твоей жизни, и твой дух – твой бессмертный дух – будет жить не в глупом придуманном раю, а в умах и телах тех, чьё уважение ты заслужил. Запомни – слабовольные наследуют лишь ярмо, а побеждённым суждено быть вечно рабами. А ты – воин. Такова твоя карма. И если кто ударит тебя по одной щеке, ударь его по обеим. Бей его беспощадно и разбей наголову, во имя сохранения и защиты Равновесия, которое есть твой истинный высший закон. Тот же, кто подставляет другую щёку в надежде победить врага смирением, глупец. Будь умным!

Гур старательно, как мог, следовал этим заветам. Кроме того, авторитет нуждается в регулярном, а лучше – постоянном, подкреплении. Полигоном были окрестности – Арбат и Зарядье, Китай-Город, где Гур давно чувствовал себя, как дома. И школа, разумеется. В школе пришлось наводить порядок железной рукой – распоясавшийся учком, возглавляемый пронырливым балбесом и политически подкованным второгодником Спиридоном Лукиным по прозвищу «Лука», не давал учителям работать, а школьникам – получать знания. Лука был много старше не только Гура, но и своих одногруппников – ему недавно исполнилось восемнадцать. Анкетные данные у Луки были – не придерёшься: происхождение самое что ни на есть пролетарское, да ещё и безотцовщина. Ну, этим фактом удивить кого-либо в нынешние времена, после Великой войны, смуты и двух революций с войной гражданской в придачу, затруднительно.

К моменту решительного столкновения с Лукой за спиной у Гурьева был уже немалый опыт – и уличных стычек, и установления понятных правил в округе. Беспризорники, составлявшие, несмотря на все усилия ГПУ, всё ещё весьма значительную часть уголовного мира, с Гуром пересекались мало, а если пересекались, то предпочитали держаться подальше. Уж больно скор на расправу был этот чистюля и барчук, а в умении идти до конца и самым отчаянным жиганам не уступал. Местная шпана, не раз сталкивавшаяся с Гуром как в коллективных потасовках, так и один на один, быстро усвоила: связываться с этим, – непонятно кем – себе дороже, лучше подчиниться или слинять, потому что никакой «жизни» с такой занозой в заднице, как Гур, всё равно не предвидится. Да ещё этот кореец! Черт их разберёт, что там у этих двоих на уме.

За годы странствий по всему дальнему и среднему Востоку, Европе и обеим Америкам Мишима узнал очень многое – и усвоил самое главное. Настоящий бой имеет мало общего с ритуальными танцами всевозможных школ и великих мастеров. Ритуал важен, ритуал интересен, но учебная схватка и настоящий бой – вещи разные, а ещё чаще – никак между собой не связанные. И Мишима сумел воплотить это знание в ученике. Короткий, незрелищный и жестокий уличный бой, схватка в помещении, в тесном пространстве, владение ножом и умение без рефлексий пускать его в ход, нимало не пасуя перед наглым напором уголовной и приблатнённой шпаны – эти навыки, ставшие, можно сказать, второй натурой, и были основой высокого положения Гура в неписаной табели о рангах московских гаврошей.

Поделиться с друзьями: