Кино и танцы 1977

Так был ли я успешен? Да так — не очень. Во всяком случае по сравнению с теми, кто сегодня стояли на трибуне Мавзолея.

Конечно возможно, сравнение не корректное, но те, кто там стоял могли принимать судьбоносные для страны и мира решения, а я нет. А значит они намного успешнее меня, хотя слова «успешней» и «успех» меня бесят.

— Ну ничего себе с кем ты себя пытаешься сравнить?! То ж культовые личности! — сказал бы кто-нибудь, кто сумел бы в этот момент влезть в мои мысли и прочитать их.

— А я что не культовый? Ну тогда подождите немного, и я всё же стану суперкультовым, — пообещал бы я в ответ.

А вообще, если положить руку на сердце, остаётся только признать, что в этом времени я уже порядком натворил всяких дел. Теперь история, наверняка, изменится кардинально.

Взять хотя бы эту песню, которую час назад пела вся Красная площадь.

О том, что песню эту написал и исполнил я, знали все заинтересованные лица. Естественно, после долгих размышлений и под принуждением было решено, что слова этой песни написал не какой-то отдельный поэт или автор, а народ, значит и песня эта — народная. Но сути это не меняло, все ребята, и Катя в том числе, знали, что песню написал именно я, а посему она, естественно, видела во мне перспективу.

Да и не только из-за этого она ко мне лезла. Я же действительно был «крут» для этого времени. А то, что я мог штамповать песни и снимать фильмы в промышленных масштабах, говорило о том, что со мной можно хапнуть много радости, известности и счастья, если разумеется меня не упекут в тюрьму, в подвалы или в психушку.

Одним словом, нарепетировались мы вдоволь и даже пару сцен диалога между Светой и Колей отработали. Особенно нам понравилась сцена в гостинице…

Однако всё хорошее, как правило, быстро заканчивается, подошло к концу и время репетиции. Пора было выдвигаться на праздничный концерт.

На проходной встретили Аню, которая стояла в двух шагах от моего старого знакомого — вахтёра Кузьмича, которого я не раз и не два спонсировал на предмет закупки горячительных напитков.

Он меня тоже узнал и, обрадовавшись, как родному, под изумлённые взгляды находившихся неподалёку людей, без проблем пропустил меня со спутницами, разумеется получив при этом мзду в виде трёх рублей на празднование праздника.

В зале и в вестибюле было полно народа. Для того, чтобы людям было веселее ждать начало концерта, из колонок звучали революционные песни.

Просачиваясь сквозь толпу людей, я с подругами в конце концов пробрался к гримёрке, где застал весь состав наше группы «Импульс».

— Молодец, что приехал, — сказал Антон, пожимая мне руку, и обратился к моим «телохранительницам»: — Привет, девчонки, — а потом посмотрев на Катю, — ты спеть не хочешь?

— Нет, — замотала она головой.

Я со всеми поздоровался и, подойдя к Севе, поинтересовался: — Как нога, братан?

— Да вроде заживает. Ты как? — в свою очередь поинтересовался он.

— Нормально, — ответил пионер и спросил: — Ты завтра подъедешь? Помнишь, что ты милиционера играешь, которого робот о машину долбанёт, а потом сядет за руль и укатит по своим киборговским делам?

— Да, конечно, помню. Как договаривались — в пять вечера буду, — заверил меня тот.

— Вот и отлично. В общем завтра после съёмок поговорим, — похлопал я его по плечу и обратился ко всем: — Ребята, не будем вас отвлекать перед выступлением. Готовьтесь. Главное не нервничайте. Облажались, прекращайте играть, прислушивайтесь к ансамблю и со следующего такта встраиваетесь. Главное не торопитесь и всё будет ровно и красиво!

— А чикибамбони будет? — усмехнулась Юля.

— Естественно, да! И чикибамбони, и чикибамбини. Короче, всё будет и все будут, — заверил я ребят, и мы засмеялись.

— Саша, а может быть и ты споёшь? — предложил Иннокентий, которого я с недавних пор, за то, что он меня не сдал комитетчикам, зауважал.

— Не, ребята. У нас с девушками сегодня выходной, поэтому мы в зале побудем и посмотрим ваше выступление оттуда, — пояснил я и спросил у Кати: — Если есть желание, то спой.

— Саша, у меня же только на английском языке репертуар. Не думаю, что в честь праздника победы революции мне будет уместно петь песню про любовь, да ещё и как ты говоришь: на языке вероятного противника.

— Моё упущение, — сказал я вздохнув и опомнился: — Всё ребята. Готовьтесь. Мы ушли.

— Пойдёмте я Вас до мест провожу. Я тебе правда всего два места и зарезервировал, но мы там кого-нибудь попросим подвинуться, — произнёс Антон и мы вышли из гримёрки.

Оказалось, что зарезервированные для меня места были рядом с худруком ансамбля Яковом Моисеевичем, который сидел в третьем ряду. Увидев меня, тот радостно заулыбался и замахал мне руками.

— Что, Антон, Сашу тоже выгнали? Как и меня? — спросил он гитариста, пожимая мне руку.

— Нельзя тревожить музыкантов перед выступлением. Должна быть тишина и покой, — сказал я, отвечая на рукопожатие. — А вообще, нужно выступать первыми. Нафиг это «хэдлайнерство». Отыграл. И свободен. Хочешь пиво пей, а хочешь квас, — осмотрел битком набитый зал и продолжил пояснение: — А то ждёшь, ждёшь, когда это всё закончиться и наступит твоё время для выступления… Вот и сидишь, пока другие выступают, весь на нервах.

На самом деле говорил я это не просто так, а вспоминая истории из своей прошлой жизни. Проблема была в том, как скоротать время, если твоя группа играет в конце вечера. Нужно сказать, что это получалось далеко не у всех. Точнее скоротать-то получалось, а вот играть после этого коротания могли далеко не все. Я сам видел, крайне уставшего после коротания времени клавишника, который вышел на сцену и пока дошёл до своего, стоящего на подставке, инструмента упал пять раз.

Усадил рядом с худруком девушек, а сам встал в проходе, сказав, что я сидеть не хочу.

Однако через пару минут к нам подошла заведующая ДК, поздоровалась со мной и освободила для меня место начальственно попросив двух мужчин пересесть, с формулировкой: — Эти места забронированы!

Я попытался вмешаться и сказал, что постою, но услышав в ответ: — Не положено. Вы должны сидеть! — стоически принял свою судьбу и расположился рядом с нашим худруком.

Заведующая же увидев, что я сел, удовлетворённо кивнула, потом помахала кому-то рукой и к ней немедленно подошли трое человек — мужчина и две женщины. Она им что-то сказала, и они быстро стали пересаживать людей, сгоняя их с первого ряда.

— Всё ясно, — произнёс я. — По ходу дела начальство завода пожаловало.

— Возможно, — согласился со мной Яков Моисеевич и завёл разговор. — Знаешь, Саша, это очень хорошо, что ты приехал. Мне как раз нужно было с тобой поговорить.

Но договорить он не успел, ибо кто-то неожиданно сзади положил мне руку на плечо.

Я дёрнулся от испуга и вскочил на ноги, готовясь к любой внештатной ситуации, однако быстро оценив обстановку тут же обломался и обречённо вымолвил: — Ну тебе-то что тут понадобилось? От тебя блин никуда не денешься просто!