• Сколько он работает на последнем месте работы? — Два месяца. — Почему он не удерживался на работе? — Потому что пил или нюхал токсические вещества и из-за этого прогуливал работу. Возникали конфликты с начальством, и он увольнялся. Сам он скандалов не устраивал.
• Есть более точные сведения по алкогольному анамнезу? Как он пил? Были ли у него запои? — Нет, выраженных запоев не было. Он начал употреблять спиртное с 14 лет, и это сразу приобрело систематический характер, в среднем 3–4 раза в неделю. — А как он употреблял токсические вещества? — Это было параллельно. Он и пил, и нюхал. — Он всегда пил до состояния выраженного опьянения? — Нет, были периоды ремиссии, мог не пить полгода. В это время были наркотики. — Как часто он принимал наркотики? — Он начал с бензина, быстро перешел на растворитель и клей «Момент». Первые два года употреблял эти вещества 1–2 раза в неделю, а с 16–17 лет — почти ежедневно. Однако были периоды в несколько месяцев, когда он прекращал. — Почему прекращал? Не было денег или желания? — Желания не было. — Как он описывает свое состояние, когда он отказывался от летучих веществ? — У него менялось настроение. Оно повышалось, он устраивался на работу. — Это были гипертимные состояния? — Это было ровное нормальное настроение. Он начинал нюхать вновь всегда при снижении настроения.
• Есть ли заключение невропатолога? — Да. Энцефалопатия сложного генеза (черепно-мозговая травма и алкоголизм) с психотическими состояниями и расстройством влечений.
• Где он живет, с кем? — Он живет с родителями и сестрой. В последние три года очень осложнились отношения с отцом, и он чаще бывает у одной из двух бабушек.
• Вы говорили, что он выпивал в компаниях. Это одни и те же люди? — Нет, это могут быть случайные люди, то, что называют «на троих».
• Он живет половой жизнью? — Нет. — И никогда не жил? — Нет. Он говорит, что не может перейти на близкие отношения вне создания семьи, а семью он создать не может, так как считает, что нездоров.
БЕСЕДА С БОЛЬНЫМ
— Проходите, пожалуйста. Я Александр Генрихович Гофман, а это — врачи. Цель нашей беседы — обсудить Ваше состояние, чтобы лучше Вам помочь. Вы не возражаете против беседы? — Нет. — Сколько Вы уже находитесь в больнице? — Два месяца. — Что изменилось за эти два месяца? Как Вы себя чувствуете? — Мне кажется, что ничего не изменилось: ни лучше, ни хуже. — Так же, как было? —
Есть немного улучшение. Я стал спокойнее воспринимать обстановку. — Что значит «стал спокойнее»? Разве Вы были беспокойным перед поступлением? — Да, я за что-то постоянно беспокоился. — Но когда Вы сюда пришли, беспокойства не было. Была скорее угнетенность. — Угнетенность от беспокойства. — А что Вас беспокоило? — Да все, что угодно. — Например? Политический строй в стране? — И политический строй. — А больше всего? — А больше всего, что мир не туда двигается, куда надо было бы. — Западный? Восточный? Какой мир? — Весь. — В разных странах разная направленность движения. Что Вас беспокоило? — Они все не туда идут. — А куда должны идти? Есть такое направление, куда все должны двигаться? — Есть. — Куда? — Не скажу. — Секрет? — Да. — Поделитесь, может, мы тоже озаботимся. — (Больной молчит.) — Есть движение к Богу, есть от Бога. Об этом идет речь? — От Бога нет движения… — Другими словами, мир — это люди, которые не осознали великих целей, которые излагаются религией. Так? — Которые излагаются Богом. — Богоотступники? Но в разных странах разные религии, которые предписывают совсем неодинаковые цели. — Религия — это и есть мир. — А мир что такое? Если человек атеист, тогда что? — Все во что-то верят, и если все во что-то верят, то это и есть религия. — Значит, любая вера — религия? — Да. — Но если человек верит, что мир будет состоять из компьютеров, то это тоже религия? — Тоже религия. Компьютерная. — И это Вас заботило, или была тревога по поводу своего состояния? — За здоровье-то физическое я не боюсь, а вот всякие мелочи, которые постоянно волнуют, вот это мне надоело. — Была тревога по поводу психического состояния, здоровья? — Мне надоело, что постоянно при любых обстоятельствах я начинаю волноваться и, следовательно, напиваюсь или употребляю какие-то наркотики. Это мне очень сильно не нравилось. — При каких обстоятельствах Вы начинаете волноваться? — А вот солнце не так светит, и все. — И что тогда? — И тогда я напиваюсь. — Это волнение или подавленность? — Волнение. — Допустим, солнце не так светит. Что Вас волнует? Что будет еще хуже? Совсем перестанет светить? — Нет. — А что? — То, что настроение будет хуже. — В Вашей жизни бывало ведь и совсем плохое настроение? — Бывало. — Вы можете описать эти перепады настроения? Что Вы чувствуете, когда Вам плохо? Это тоска? — Неопределенность. — А бывало когда-нибудь такое настроение, когда Вы себя начинали ругать? — Нет. — Винить? Упрекать? — Нет. — Бывало такое настроение, когда ничего не хотелось? — Бывало. — Все не так? Все раздражает? — Все раздражает. Тогда я ничего не делал, просто ложился в кровать. — А если в этом состоянии, когда Вы ложитесь в кровать, к Вам обратиться? — Или я вообще ничего не скажу, отвернусь, или начну ругаться. — А до агрессии может дойти дело? Если будут уж очень донимать? — Наверное, может, хотя такого не было. — Сколько может длиться такой период, когда не хочется общаться, и Вы лежите в постели? — По-разному, чаще 3–4 дня. — Есть у Вас любимое время года? — Есть — лето. — А нелюбимое время года? — Зима. — Как зимой с настроением? — Вы знаете, вот сегодня такая погода, как будто началась зима, а у меня хорошее настроение. — А какое обычно настроение зимой? — Я как-то не замечал, я ее вообще стараюсь не замечать. — Есть такое время года, когда Вам все не нравится? Например, весной бывает такое? — И весной, и зимой, и летом. В любое время года бывает. — Допустим, наступает период, когда Вам ничего не хочется, и Вы лежите в постели. Как Вы себя чувствуете в первую и вторую половину дня? — В первую половину дня лучше, относительно хуже во второй половине дня, потому что во второй половине дня я начинаю думать. С утра я как бы еще не просыпаюсь. — А были в Вашей жизни периоды бодрости, активности, прекрасного настроения без всяких волнений? — Были. — Сколько они длились? — Месяцев шесть. Это было два с половиной года назад. — Это было после спада настроения? — Да, после спада. — Но обычно подъем бывает не такой длительный? — Обычно месяц — два. — А продолжительность спада какая? — Дня три это серьезно, а перед этим и после этого вообще тяжело. Это надолго растягивается. — Как Вы считаете, за последние годы вы стали человеком более или менее общительным? — Я стал менее общительным. — Почему? — Потому что я понял, что большинству людей не надо то, что знаю я. И вообще, зачем делиться чем-то с кем-то, если ему это вообще не нужно. — Потребность в общении стала уменьшаться и исчезать? — У меня нет потребности в общении. — Неужели никогда не хочется поделиться тем, что Вы знаете? — А смысл? Если другому человеку это не надо? — Но разве среди девяти миллионов москвичей не найдется человека, которому это может быть интересно? — Кому интересно — спросит. — Как можно спросить, не будучи знакомым с Вами? — Найдет. — А как? — Человек должен искать то, что он хочет. — Но как можно Вас найти и познакомиться с Вами, если Вы не склонны вступать в контакт? — Нет, я склонен вступать в контакт. — Вы ждете, когда к Вам обратятся? — Я жду. — Ваше существование в этом мире имеет какую-то цель? — Да. — Какую? — Кому-то что-то сказать или что-то такое сделать, небольшое, что кому-то принесет пользу. — Но Вы это не реализуете? — Может, я уже это сделал. — А может быть, и нет? — Может быть, и нет. — На протяжении длительного времени Вы употребляли различные вещества: алкоголь, героин, первитин, какие-то летучие вещества — с чем это было связано? — Я употреблял всякие вещества, потому что в них я находил что-то… Водкой я заливал глаза себе. — Для чего? На мир не хотелось смотреть? Или просто было очень тягостно? — Просто тягостно. — Допустим, Вам очень тягостно и надо облегчить свое состояние. Сколько надо выпить для этого? Сто грамм или поллитра? — Ну, сейчас мог бы выпить бутылку. — А тогда? — Тогда я пил по четыре бутылки в день. — Как? Каждый час? Или каждые два часа? Насколько хватает стакана водки, чтобы чувствовать себя лучше? — Чтобы нормально было? Чтобы потом опять прийти в трезвость? — Нет. Сколько надо выпить, чтобы изменить то тягостное состояние, от которого Вы пытались избавиться? Выпьете 200 грамм и Вам легче становится? — Тяжелее. — А Вы все равно пьете? — Да. — Тогда какая цель выпивки? Выключиться? — Просто выпивка отнимает силы. — А потом почему-то присоединились разные вещества и одновременно бензин, растворитель, клей «Момент». — Клей «Момент» был пару раз. — А в основном что? — Растворитель, бензин. — Это тоже, чтобы избавиться от тягостного настроения? — Да. — А, может, просто привыкли? — Нет, к этому не привыкаешь. — В состоянии интоксикации летучими веществами с Вами происходило что-то необычное. Один раз даже возникли непонятные изменения психической деятельности. Что это было? Расскажите подробнее. — Что Вы имеете в виду? — Вы начинали иначе воспринимать окружающий мир, себя самого, взаимодействие с внешним миром? — Да, это все казалось чудесно. — А что чудесно? — Казалось, что я самый главный, что у меня все хорошо. Если что будет не так, я смогу это устранить, исправить. — Хотелось людям добро сделать в этом состоянии? — Хотелось. — При приеме какого препарата было желание сделать добро? — При приеме любого препарата. — А при первитине было такое? — Нет, там вообще очень ненормальное состояние, необычное. Я что-то рисовал. — А когда Вы бензин и растворители потребляли, Вы тоже ощущали себя главным или Вы еще ощущали какое-то воздействие на себя? — Нет, воздействия на себя я никакого никогда не ощущал. — Никогда не было чувства, что помимо Вашей воли с Вами что-то совершается, когда Вы употребляли эти вещества? — В этот момент, нет, никогда. — А в чем главное отличие первитина от героина? На первитине очень активная деятельность? — Да, на первитине очень сильно работает мысль и ее невозможно ничем остановить. — А мир как воспринимается во время интоксикации первитином? — Мир воспринимается во всех измерениях, более объемно. Например, я смотрю на стол и сразу знаю, из чего он сделан, где он сделан, из какого дерева, чем покрыт, кто делал. Тысячи мыслей в секунду. — Сразу проникаете во всю суть явлений? А во время первитиновой интоксикации когда-нибудь возникало ощущение, что Вы каким-то образом связаны с космосом? — Нет. — Особая связь с другими людьми была? — Да. — Какая? — Когда наркоманы колются, «винтовые», у них в группе людей обязательно есть несколько подразделений. Некоторые во время интоксикации кусаются. Вроде даже никто ни с кем не разговаривает, а на самом деле один укусить может. — Когда-нибудь при первитиновой интоксикации было так, что Вы без умолку говорили, а кто-то слушал? — Да, конечно. — Сколько могло длиться это состояние, то, что называется «сесть на уши»? — Час, не больше. — А вся первитиновая интоксикация сколько продолжалась? — Последний раз до вечера. На следующий день чувствуется, что нет больше сил. — Это были первитиновые циклы или отдельные дни? — Циклы. — Сколько обычно длился цикл? — Дней пять — шесть. — Сколько теряли в весе за эти дни? — Не взвешивался. В весе я не терял. — А со сном как было в эти дни? — Все пять-шесть дней не спал. — Выход тяжелый? — Я обычно напивался. — Сколько дней требовалось, чтобы восстановить сон? — Я не знаю. — Вы напивались для того, чтобы заснуть, потом прекращали. А потом что? — А потом снотворное. — Были галлюцинации на первитине? — Так, один раз, чуть-чуть. — Зрительные? — Зрительные, но совсем чуть-чуть. Они как бы только начинались. — А на бензине, на растворителе были галлюцинации? — Так для этого и дышал бензином. — Какие там были галлюцинации? Зрительные? Слуховые? — В основном слуховые, если зрительные, то в двухмерном измерении. — Плоскостное изображение? — Да. — Черно-белое или цветное? — Цветное. — Вы могли выбрать те изображения, которые Вам хотелось, или они возникали совершенно непроизвольно? — Мог. — Что хотели, то и видели? — Я мог любую музыку себе заказывать. — А видения могли заказывать? — Да. — А когда Вы что-то слышали, это был голос реального человека или голос Бога? — Нет, это был даже не голос. — А что же? — Просто вкладывание какое-то в голову. — Мыслей? — Да. — Кто вкладывал? — Не знаю. — Приятные мысли вкладывались или отвратительные? — По-разному. — Но в основном приятные? — Да. — Сколько мог длиться этот процесс вкладывания мыслей? Минуты или часы? — Часы. — Бывало так, что прекратили прием всех веществ, а все равно временами возникало вкладывание мыслей? — Да, это есть. — Это до сих пор иногда бывает? — Да, редко, но бывает. — Как это бывает? Во время обеда или перед сном? В тишине или когда шумно? — Обычно в тишине. — Это вкладывание мыслей носит какой-то особый характер из-за их содержания, или сам процесс необычный? — Содержания. — Которым Вы ни с кем не делитесь? — … — Бывает, что Вы отвечаете на вкладываемые мысли, или это всегда односторонний процесс? — Я ведь должен что-то отвечать, так ведь? — Долго может идти процесс вкладывания мыслей Вам и Ваши ответы? — Долго, некоторые вещи долго. Год. Одна и та же мысль всегда вкладывается. — Как Вы на это реагируете? — Мне надо отвечать. — Вслух или про себя? — Действием. —
Кто же вкладывает мысли? У Вас есть объяснение? — Есть. — Что это? — Это Бог, наверное. — Почему он Вас избрал объектом для вкладывания мыслей? Вы особый человек? — Нет, просто я этого не запрещаю. — Но Богу нельзя запретить. — Он просто не навязывает это никому. Если отказаться, то ничего не будет. — В Вашей жизни был период повышенной религиозности. Это было связано с вкладыванием мыслей, или это отдельный процесс? — Нет, это не связано. К кому мне еще обратиться, если не к Богу. Тогда я начал искать Бога. — Это от чувства безысходности? А безысходность откуда идет? Это болезнь или личностная особенность? Или это судьба? — Я думаю, что это все-таки болезнь. — Когда началась болезнь? — Я думаю, что она началась давно, сколько я себя помню. — А в чем она выражалась, когда Вы еще дошкольником были? — Дошкольником я мало помню. — А в школе, в начальных классах, в чем болезнь выражалась? — У меня всегда за поведение «неудовлетворительно», а я до сих пор не могу понять, за что. — Ну, Вы могли не слушаться учителя, Вам могло не нравиться то, что Вас просили сделать. — Нет, все нормально было, а все равно. Я же уже в 3-м классе попал в психический санаторий. — Плохо спали? — Плохо спал, но мне в 2 года уже димедрол начали давать. — Вы допускаете, что психическое заболевание возникло потому, что Вас неправильно лечили, димедрол давали и что-то еще? — Да, есть такое предположение. Потому что димедрол все-таки препарат не слабый, а мне начали давать так рано. — Но давали, наверное, очень небольшие дозы? — Ну, раз в день точно давали. — Когда-нибудь на протяжении последних лет Вам давали препараты, которые называются антидепрессанты? — На протяжении последних лет? — Да, ведь Вы же здесь лечились и в другом стационаре? В ПБ № 4, верно? — Да. — Там была только экспертиза, или Вас лечили? — Нет, там не лечили. — А в 17-й больнице были? — Был. — Там лечение какое-то проводилось? — Проводилось. — Что Вам там давали? Какие препараты? — От печени что-то и для сна в основном. — А Вы им рассказывали то, что сегодня рассказали мне? — Рассказывал, да им-то какое дело до этого? Они говорят: «Мы тебя излечим от водки. А это уже сам разбирайся». — Это Вам так сказали, или это Ваша интерпретация? — Нет, мне так сказали в мае. — А Вы когда-нибудь обращались в диспансер, наркологический или психоневрологический? — Когда маленьким был, обращался. — А взрослым? — Взрослым я обращался в наркологический диспансер и в психиатрический диспансер. — В психиатрическом какое лечение Вам назначали? — Сюда сразу направили. — И все? — Я им сказал: «Может, Вы меня здесь полечите?» А они говорят: «Нет, в больницу». — Какие у Вас планы на ближайшее будущее? — На работу идти, если меня еще не уволили, и пока все. — Никаких других планов нет? Вы ведь в том возрасте, когда люди думают о создании семьи. Или это для Вас не проблема? — Еще рано думать. — Вы считаете, что есть некий возрастной предел для вступления в брак? — Нет, умственный предел. Я еще умственно не готов к этому. — Почему же? Вы вроде школу кончили… — Но в школе не учат, как надо детей воспитывать. — А Вы считаете, чтобы вступить в брак, надо пройти курсы? — Надо хотя бы подумать, понаблюдать за другими. — Но, в принципе, это для Вас не исключено? — Лучше взять соседского ребенка, попробовать, а потом уже своего. Потому что я же не хочу, чтобы он был таким же, как я, и так же страдал. — Вы считаете, что страдание можно предупредить? — Предотвратить, если правильно начать. — Вы здесь иногда жаловались на головные боли. Они сейчас есть или прошли? — Есть, по утрам. — Что болит? Виски? Затылок? — Иногда здесь, иногда вот эта часть (показывает), по-разному. — Кожа или где-то внутри? — Внутри. — И какая же это боль? Давящая? Распирающая? — То сдавливающая, а то как будто просто голова куда-то отходит. — Как это понять? — Вот она как будто здесь стоит, но она куда-то отходит. — Ощущение сдвига головы? — Да. — А в теле есть какие-то неприятные ощущения? — Нет, в теле все нормально. — Руки, ноги, сердце? — Все хорошо, вот единственное нерв иногда где-то защемляет, в районе сердца. — Что такое защемление нерва, как Вы это чувствуете? — Это, например, когда начинаешь куда-то поворачиваться и вдруг нерв куда-то не туда засунется, и боль сильная. — Можете показать, в каком месте? — Это по-разному, то здесь, то там, но это мгновенно. Укол и сразу проходит. Или если я понервничаю, очень сильно начинает сердце болеть, рука немеет. Тогда я валидол пью. — Вы здесь читаете что-то, смотрите телевизор или обходитесь без этого? — Я учу английский. — А потребность знать, что происходит в стране, есть? — Нет. — Радио хоть слушаете? — А откуда у нас радио? — Радио нет, а телевизор? — Нет. — А дома? — Мало, я телевизор вообще не смотрю. Если я его смотрю, то с другой стороны. — Для того чтобы починить? — Да. — А что показывают не интересно? — Абсолютно. — Бывает музыка, прекрасные концерты по 5-й программе. — У меня есть магнитофон. Я что хочу, то и завожу.
ВОПРОСЫ ВРАЧЕЙ
• Как Вы себе представляете дальнейшую жизнь? — Дальнейшую жизнь я себе представляю свободной, с семьей, в какой-нибудь деревне в старости, с какой-нибудь балалайкой в руке. — Почему не с гитарой? — А чтобы самодельная была. — А как же Вы говорили о болезни? — Я освобожусь от нее. Буду искать, как это сделать. Пока я пришел послушать вас, что вы скажете. — Мы сейчас будем обсуждать, а потом Вам доктор скажет результаты. — А потом я буду думать сам с собой об этом и что-то, может быть, приму. А что-то не приму.
• А как с наркотиками? — Это все привычки, а с привычками можно хорошо поступить. Просто все это отбросить, потому что у меня есть опыт бросания и водки, и курева. Но все это связано с депрессией, которая у меня постоянно. Когда я 6 месяцев не пил, не курил и ничего не нюхал, я чувствовал себя хорошо, но вдруг неожиданно началась депрессия. Если бы я в это время обратился к врачу, то мог бы и не начать пить и нюхать опять. Поэтому я думаю, что если все-таки это заболевание уйдет от меня… Нет, не если, а оно уйдет, то в моей жизни не будет ни водки, ни наркотиков. — Вам помогла эта госпитализация? — Помогла, я здесь как-то успокоился. Я здесь и себя увидел на фоне других, я здесь увидел совсем других людей, и как-то я здесь изменился. Но я увижу это только дома, сейчас не могу сказать. — Дома у вас нормальная обстановка? — Нет, дома у меня папа больной такой же. — Такой же или по-другому? — Такой же. — Тоже с перепадами настроения? — Да, но у него это уже немножко запущено. — А с мамой какие отношения? — Хорошие.
• Вы сказали, что у Вас, как у каждого человека, есть свое предназначение в жизни. А вот балалайка — это после того, как Вы его реализуете? — Да, после. — А избежать этого нельзя? — А может быть, балалайка — это и есть мое предназначение?
• Когда выпишитесь, будете употреблять наркотики? — Буду стараться не употреблять, а там как получится. — Почему? — Потому что водка — это вообще свинство какое-то, наркотики — это очень неудобно все, противно даже. — Они навредили Вам? — Да, навредили, водкой я еще больше подорвал свою психику, я мог бы быть сдержаннее. Наркотики нарушили мой сон и вообще просто состояние. Эти вещи все ухудшают, даже болезнь. — То есть возвращаться к наркотикам не думаете? — Если совсем уж плохо будет, тогда, может, и вернусь. — Вы сказали, что у отца все еще хуже, все запущено. А как это выглядит? — Со стороны? Разбитые стены, разбитые лица, разбитые души, разбитая семья. Вот так это выглядит. — Сколько отцу лет? — Сорок четыре. — Он не работает? — Работает. — Как он ведет себя дома? — Он постоянно вздрагивает, нервничает по любому поводу. Ему не нравится, что по телевизору показывают. Ему не нравится, что я у него такой. Ему не нравится, что сестра у меня такая, что жена такая, что машина вот так, не нравится, что сосед вот такой. Это видно. У меня и дед такой был. Я когда начал у себя эту болезнь замечать, я начал спрашивать у своей бабушки: «Каким был дед и каким был прадед?» И я понял, что все они одинаковыми были. И если у меня будет сын, он будет таким же. А зачем мне это надо? Я сначала изменю себя, а потом… — Вы свое состояние называли депрессией, а у отца это есть? — Есть. — Как он справляется с этим, он делает что-нибудь? — Нет, он напивается. — Вы его видите подавленным, угрюмым? — Нет, он всегда задумчивый и молчаливый.
• Когда Вы начали пробовать все эти вещества, это был как бы эксперимент над собой, или вы уже знали, зачем это делаете? — Это было просто как игрушка, потому, что все делают, и я буду. — Все делали? — Все делали, да. Потом мне это понравилось. И у всех отошло, а у меня осталось. — А где Вы начали? Это было какое-то неформальное объединение или компания? — Это просто компания во дворе.
Ведущий. — Спасибо, мы сейчас это обсудим, чтобы дать рекомендации и помочь Вам.
ОБСУЖДЕНИЕ
Врач-докладчик. Учитывая данные анамнеза, параклинические данные и результаты психологического исследования, можно думать о дифференциальном диагнозе между органическим процессом сложного генеза (травматического, интоксикация алкоголем и токсическими веществами) с аффективными колебаниями и психотическими состояниями и эндогенным процессом в рамках вялотекущей шизофрении с аффективными колебаниями, вторичным алкоголизмом и употреблением токсических и наркотических веществ.
Ведущий.— Из антидепрессантов он получает леривон. Как он переносил леривон? Каковы суточные дозы? — В начале ему давали 30 мг, а затем 60 мг в сутки. Переносил хорошо, и было заметное улучшение. — Почему сразу после поступления, когда у него отмечалась угнетенность, вялость, апатия, не назначались трициклические антидепрессанты, амитриптилин или мелипрамин? — У него отмечалось спонтанное улучшение настроения: он стал активным, деятельным.
А. Ю. Магалиф. Статус больного в широком смысле депрессивный. Депрессивная оценка своего состояния, депрессивная оценка своей жизни, всех своих предков, себя в целом. Какая это депрессия? Безусловно, с эндогенным радикалом. Возникает внезапно, среди алкогольно-наркотической ремиссии, не связана ни с какими психическими травмами, имеет суточные колебания (правда, с ухудшением к вечеру). В молодом возрасте ухудшение депрессии к вечеру с тревожным компонентом всегда не очень хороший диагностический признак. Больной четко говорит о тревоге и очень нечетко мотивирует ее. Он пытался объяснить свою тревогу какими-то взглядами на жизнь, и было понятно, что депрессия имеет эндогенный радикал. Интеллект в целом высок. Он окончил поварское училище, все остальное — самообразование. Занимается английским, телевизор не любит смотреть. Больной говорит о своем предназначении с элементом одухотворенности, хотя очень иронично нарисовал картинку в деревне с балалайкой в руках, как некую идиллию своего будущего. В его высказываниях проскальзывает многозначительность. В беседе из него постоянно приходилось вытаскивать ответы: он намекнет и молчит. Расстройств мышления я не уловил, какие-то специфические расстройства мышления можно обнаружить только в эксперименте. Больной диспластичен, гипомимичен.
Теперь в отношении заболевания. Наследственность четкая, и сам больной очень хорошо об этом сказал. У него постоянно присутствует сознание болезни, он считает себя психически больным человеком, склонен к самоанализу. Сам докопался до прадеда. И прадед такой, и дед, и отец. Говоря об отце, очень ярко обрисовывает картину: «И дом разрушен, и семья разрушена, и души». Говорит об этом с раздражением. Сказал, что похож на отца. Отец глушит свое раздражение водкой, и он тоже. Что можно сказать о течении болезни? Уже в 2-летнем возрасте обращались к врачу. Если говорить о преморбиде и манифестации, то здесь никаких изменений нет, все одинаково, нет сдвига, все укладывается в рамки возрастной патологии. Аффективные расстройства, по-видимому, проявлялись с детства. Детские психиатры часто видят девиантное поведение, в основе которого лежат аффективные расстройства. Я думаю, что в основе его девиантного поведения также лежали аффективные расстройства. В дальнейшем присоединилась очень ранняя наркотизация в широком смысле этого слова. Картина наркотизации достаточно обычна, хотя были некоторые особенности, нетипичные для банальной наркотизации ингаляторами: это ощущение, что ему что-то вкладывали в голову, и преобладание слуховых обманов. Все органические растворители дают больше зрительных обманов, и что очень характерно — цветное плоскостное изображение. Больные говорят «мультики смотрим», причем эти галлюцинации могут возникать по заказу. Здесь ничего необычного нет. Элемент сделанности прозвучал только в том, что ему что-то вкладывали в голову. Пьянство больного носило характер, свойственный пациентам с депрессией: ему от спиртного хуже, а он все равно пьет, оглушает себя, доводя дозы до двух литров в день. Потом резко прекращает, переходит на наркотики или опять на алкоголь. Все, что он рассказал про первитин, также вполне типично. Статус вообще полиморфный, но я не увидел того, что обычно бывает у наркоманов: ни легкости, ни манерности в поведении (я имею в виду манерность наркоманов). Его религиозность встраивается в его психотическую структуру. Он общается с Богом, полагая, что у него есть особое предназначение, склонен к поучительству и даже к проповедничеству. Это мы видели и в разговоре с Александром Генриховичем, и в его позиции по вопросу семьи. Хотя он прав: какие дети, когда и прадед больной, и дед, и он сам. С этой точки зрения его оценка вполне реалистична. У него нет легкости суждений.