Клокотала Украина (с иллюстрациями)

— Что это, и здесь у огонька грелись? — спросил Мусий у старого казака, единственного встреченного им на улице.

— Эге! Попалили к дьяволу панские скирды. Вот хлеб святой так и пахнет.

— И люди погорели? Что-то не видно.

— Тоже выдумал! К Хмелю подались. Показачилось все село. Кабы не болезнь — удушье, ты бы и меня здесь не застал.

— Заезжий двор в местечке есть?

— Да есть, только хозяин тоже пошел казаковать. Даже на двух конях. Такой уж бравый казак!

— Так где ж переночевать можно?

— Заворачивай ко мне во двор, коли есть охота. Конюшня свободная: сыны тоже поехали казаковать. Как в пустыне стало.

Мусий поставил возы посреди двора.

— Закати, казаче, под поветь.

— А что такое? Ведь ясно?

— То-то и оно, дождь будет. Видишь, как воробьи к земле припадают. Идите себе в хату, а я сам с конями управлюсь.

— Иди, Ярина, я тут лягу, — сказал Мусий.

— Ты что, может, за кладь боишься? — вдруг обиделся старый казак. — Плюнь тому в глаза, кто нас зовет ворами. Чтоб они им повылазили, как у сынов чертовых, на лоб! Я тебе говорю по правде по казацкой, а ты мне поверь по-своему, хоть по-рыбацки: пускай бы твои возы были насыпаны червонцами, а тронет их какой вражий сын — я первый обломаю руки-ноги...

Мусий видел, что, пожалуй, конца этой ругани не будет, повернулся и пошел в хату. Казак был зажиточный.

В светлице на одной стене висела фузея и кривая сабля, на другой — «Мамай» — картинка с подписью: «Всяк се может скажет, что я со рыбы родом. Нет бо, — от пугача дед мой плодом». Пол был устлан травой, пахло свежей зеленью.

Старенькая хозяйка обрадовалась гостям.

— Недаром я ложку забыла на столе. Какое же вы молоко любите, парное или топленое? — и через минуту уже принесла и того и другого.

Ярина такими глазами смотрела на хозяйку, как будто уже где-то видела ее. Наконец глубоко вздохнула и сказала:

— Как вы похожи на мою тетку Христю!..

— А мать где?

— Матери не помню, говорят, дозорцы замучили.

— Сиротка, значит. Так пей, пей, серденько.

На второй неделе пути, уже где-то за Збручем, Мусий и Ярина встретили обоз. Люди ехали верхом и на возах. Передовой одет был в коричневый расшитый сардак [Сардак кафтан] внакидку поверх вышитой сорочки, на голове — шапка с павлиньим пером, на ногах постолы из сыромятной кожи. Он был еще молод, с серыми глазами, продолговатым лицом и русыми усами. Так же было одето и большинство парубков, ехавших следом за русым вожаком. У каждого из них на шапке торчало если не павлинье перо, то хоть зеленая веточка.

Ярина, еще издали заметив встречных, пересела на второй воз. Всю дорогу она была печальна и молчалива: сама не ожидала, что так тяжела будет разлука с Максимом. Пока была рядом с ним, не так боялась за него, а сейчас ни о чем другом думать не могла: все ей чудилось, что Максим уже зарублен или застрелен. А она видела собственными глазами, как он пренебрегает опасностью. И тяжкий вздох вырвался у нее из груди. Мысли ее прервал голос Мусия:

— Ты не бойся, Ярина, я им зубы заговорю.

Ярина при виде всадников точно ожила. Она с удивлением смотрела на их расписные уборы. Парубки одеты были не роскошно, как шляхтичи, напротив — даже бедно, но в то же время и чрезвычайно живописно. Точно все они вырядились в церковь, под венец. И хотя в руках кое у кого были не только дубинки, но и мушкеты, выглядели они, однако, ничуть не воинственно. Дорогу обступал густой лес, но Ярина нисколько не испугалась этой ватаги. От толпы отделился один верховой и поравнялся с ними:

— Куда едете?

— Во Львов, — спокойно ответил Мусий.

— Кто такие?

— Челядь киевского пана войта.

— Киевского? — обрадовался парубок.

— Пана Ходыки.

— Что везете?

— Рыбу продавать.

— А где ты встречал казаков?

— На Подолье с ними не разминешься. Это, богу хвала, у вас тихо, а там поместья жгут, панов убивают, католиков режут.

— Погоди, погоди. Пане атаман, это хлопы из Киева, иди-ка скорее, послушай.

— А вы кто такие будете? — строго спросил Мусий.

Ярину удивила их речь, отличавшаяся от надднепровской. Она вопросительно подняла на них глаза. Всадники переглянулись.

— Ого, какие файные дивчата в Киеве!

— А вы нас не бойтесь: мы есть опрышки [Опрышки - повстанцы]. Мы убиваем только панов да католиков, — сказал русый, видно, их атаман.

— А мы и не боимся, — горделиво отвечал Мусий.

Опрышки смотрели на Мусия с любопытством.

— Что делается на Украине? Правда, что казаки разбили панов-ляхов под Корсунем?

— Разве что на четвереньках кто уполз.

— Ой, файно! Значит, правда? — обрадовались опрышки.

Они уже все собрались у возов.

— И в Киеве уже нету панов?

— Не только в Киеве — и на Киевщине. Повстанцы гонят всех панов подряд, чтобы духу их не осталось на Украине.

— И к нам придут казаки?

— Еще и до Варшавы доберутся. Они такие.

— Тогда мы все станем казаками!

Мусий уже удостоверился, что перед ним кияки, как называли галицийских повстанцев. Они почти все были с увесистыми дубинками — «киями». Он тихонько перекинулся словцом с Яриной и уже громко сказал:

— Хотел вам поведать об одном деле, да не знаю, кто вы? Как бы еще в беду не попасть.

— Что за дело? Говори! — приказал русый, выделявшийся своей гордой осанкой. — Я — Семен Высочан. Слышал о таком?

И Мусий и Ярина с любопытством посмотрели на него: Кривонос не раз поминал ватажка повстанцев на Галичине Семена Высочана и даже посылал к нему людей для связи. Только люди эти почему-то не вернулись назад. Ярина тут же хотела о них спросить, но Мусий перебил ее:

— Верно, Высочан? Тот, что водит повстанцев на Покутье?

Атаман невольно приосанился.

— Что имеешь сказать? Он самый!

— Про универсал гетмана, пана Хмельницкого, слыхали? Зовет всех в казаки.

Повстанцы ничего еще об этом не знали, тогда Мусий вытащил спрятанный на возу завернутый в тряпочку листок синей бумаги и стал читать вслух. Опрышки зашумели, загомонили, наконец один возбужденно крикнул:

— Под знамена гетмана Хмельницкого! Под знамена!..

Призыв этот пришелся опрышкам по душе, они кидали в воздух шапки, обнимали друг друга, хлопали Мусия по спине.

— Вот он, Киев! Такие файные дивчата, такие разумные хлопы! — кричал опрышек, первым подскакавший к возу Мусия. — Я сразу догадался. Чтоб мне провалиться, если я не поеду в Киев! Пане атаман, веди нас под знамена Хмельницкого!

Опрышки поехали дальше, но Высочан повернул обратно, подъехал к возу Ярины и прямо спросил:

— Ты, девушка, что-то хотела мне сказать. Не ошибся?

— Где наши хлопцы, которых атаман Кривонос посылал к тебе? — в свою очередь спросила она, нахмурив брови.