Клянусь тебе в неверности

Запустила руки в его короткие волосы, затем скользнула ногтями по шее и по спине. Слава плотнее вжимался в меня своим телом, и наконец нашел губы.

Неразборчивые поцелуи начали повторяться один за другим. То грубые, до боли кусающие. То нежные и топящие в запретном тепле.

Он прервался лишь на секунду, снова найдя мой взгляд.

– Скажи, Мирра. – скользнул пальцами по скуле, точно так же, как сделал вчера и убрал прядь волос за ухо. – Скажи, что хочешь меня.

И я лишь спешно кивнула, не в силах выразить всю силу желания простым словом.

Сексуальная ухмылка мелькнула на желанных губах.

– Скажи. – надавил и отошел на шаг, посеяв на коже убийственное одиночество, лишив её своих горячих прикосновений.

– Хочу. – тут же вырвалось из груди.

Мальчишка принялся расстёгивать белую классическую рубашку, а я жадно впивалась глазами в смуглые куски кожи, открывающиеся для меня. Жилистые плечи, мощная грудь и напряженные мышцы на животе.

Его пальцы легли на замок ремня. А мои вцепились в столешницу - так сильно я боялась, что картинка перед глазами рассыпается, оказавшись фантазией.

Расстегнув ремень и освободившись от брюк, он вновь согрел мое тело теплом своего. Разгоряченная кожа казалась пылающей, и я уже не разбирала, где именно его руки – на груди, спине, или проворно скользят под кружевную ткань трусиков.

Через миг меня лишили и этого куска ткани, оставив сидеть на столешнице обнаженными ягодицами. Мужские пальцы играючи очертили затейливый узор внизу живота и спустились ниже.

Колени дрожали и все сильнее обхватывали его, безмолвно прося не тянуть.

Но меня никто и не думал слушать. Сегодня в своем кабинете не я была главной. Я подчинялась, выполняла приказы, диктуемые запретной страстью.

Ощутила, как ловкие пальцы собирают влагу и торопливо проникают всё глубже, стремительно отрезая меня от этого мира и унося в какой-то совершенно иной. Туда, где не существует запретов и предрассудков. Туда, где жизнь соткана из желаний и наслаждений.

Можно было бы малодушно решить, что большую роль сыграло накопленное неудовлетворение. Но это было бы ложью. Даже ежедневный оргазм не уберег бы меня сейчас от края пропасти, в которую я готова была упасть.

Слава вжался губами куда-то в район моей шеи и хрипло шепнул:

– Девочка моя.

И эти слова стали спусковым механизмом. Движения его пальцев настолько ускорились, разнося по пространству стыдливое хлюпающее звучание. А низ моего живота сковали изощренные спазмы.

Я вскинула голову к потолку и зажмурилась, не в силах сдерживать нахлынувшую волну наслаждения.

Закричала, скатываясь до неприличных звуков как из фильмов для взрослых.

Еще через миг пальцы рук и ног обдало приятным теплом, а перед глазами рассыпались искры. Все нервные окончания стали в тысячу раз чувствительнее. Бесконечные отголоски сознания в голове утихли, бросив меня на самом краю безрассудства. На грани безумия.

Он дал мне пару минут, прежде чем запустить руку в волосы и стянуть на затылке. Заставил посмотреть на себя. Взгляда коснулась удовлетворенная полуулыбка, и горящие светом глаза.

Я обмякла в его руках, и, если бы только не их поддержка – уже рухнула бы на стол.

Но мальчишка и не подумал остановиться. Одним движением лишил себя последней части одежды, вонзая твердое возбуждение мне между ног.

В спину будто вставили железный штырь до того она выпрямилась в один момент.

Усиленная чувствительность заставила ощутить проникновение в миллион раз острее. А хриплый мужской стон, разрезавший тишину, раздался эхом где-то в глубине моей бесстыжей души.

Выражение его лица было таким, будто он испытывал сильную боль, но в то же время наслаждался ей. Упивался обоюдным сумасшествием. Смаковал безрассудное исступление и вбивался в меня с каждым ударом все глубже. Сильнее.

Выбивал душу из тела и воздух из легких. Заставлял забыть собственное же имя и ощутить что-то новое, до этой минуты недоступное мне.

В один момент мне показалось, что я создана именно для того, чтобы отдаваться. Дарить ему свое тело – ведь это был единственный способ утолить негаснущее желание.

Все наши движения превратились в один большой ком из грубой ласки и прерывистого дыхания. Кроме нас двоих в этом мире не существовало ничего больше. За окном не было ни домов, ни машин, ни солнца, ни горизонта. Там была бесконечная тьма, а свет горел только здесь, в сверкающе – зеленых глазах.

Через несколько бесконечных минут его руки сильнее сдавили бедра, будто ждали, когда эти желанные округлости станут с его ладонями одним целым.

Ядовитый запах сладкого запрета проник под кожу. Там же отпечаталось его имя.

– Слава… - вновь сорвалось с моих губ, когда мальчишка последний раз вдавил бедра в меня, и с силой укусил мочку уха.

Тела заторможено приникли друг к другу, замирая в этом долгом отрезке времени.

Я назвала бы его точкой полного невозврата. Именно в этот момент в голове загорелась красная лампочка, с пробегающей строкой: «Как раньше уже ничего не будет».

Не потому, что я изменила мужу.

Не потому, что предала свои принципы.

Только лишь от того, что за тридцать лет не испытывала ничего подобного даже близко.

Мальчишка смог открыть для меня новый мир наслаждения.

Мир, где я отдаюсь мужчине не потому, что так правильно. Не для того, чтобы насладиться физически.

А потому что желание острое, как самая жгучая приправа, щедро рассыпанная в душе и эту же самую душу уносящая в другую реальность.

Как можно было, прожив столько лет, не понимать, что значит настоящее наслаждение? Не осознавать, что оргазм может быть вызван не просто физическими движениями?

Разве можно было сохранить это буйство чувств и эмоций внутри себя и не лишиться рассудка?

Тело снова обмякло. Колени ослабли, а дрожащие пальцы из последних сил цеплялись за кожу его спины.

Он пришел мне на помощь – помог спуститься на пол и уложил на мягкий офисный диван в углу кабинета.

Щелкнул замком на двери, который мы неосторожно забыли запереть изначально и уместился рядом со мной на узком диване. Это было как никогда кстати – тело все еще безмолвно желало его прикосновений, будто внутри меня открылась бездонная пропасть, с жадностью поглощающая мужскую ласку.