Клятва на крови

– Эльфы тебя заботить не должны, - отозвался король, щурясь на пламя. Глаза его мерцали, как у сытого кота.
– Если им что-то не по нраву, я в любой момент могу объявить окончание нашего мирного договора. Надеюсь, память у Трандуила длиннее, чем у паразитов из его леса, и он помнит, как кланялся мне в ноги, заключая мир.

Узбад повернул голову и улыбнулся, заметив тихонько стоявшего вблизи полурослика.

– Солнце моей жизни ходит бесшумно, как сама тень. Садись возле меня, житель славного Шира, и скажи, что ты думаешь об опасениях моего друга.

Бильбо кашлянул, опасливо опустившись на траву. Та была неприятно влажной, и он поморщился, умащиваясь и вертясь под снисходительным взглядом короля.

– Я тоже считаю, что наше войско слишком большое, чтобы подвергнуться реальной опасности, - сказал он наконец.
– Но Двалин прав, мой повелитель: здесь могут водиться опасные твари, оборона не бывает излишней. Лучше потом смеяться над своими страхами, чем хвататься за голову при нападении, которого ты не ждешь.

– Неплохо сказано, - отметил Торин.
– Хорошо, Двалин, скажи, чтобы этой ночью выставили вдвое больший караул. И пусть ребята наденут доспехи.

Воин удалился, бросив на хоббита одобрительный взгляд, отдающий легким удивлением. Наверное, не ожидал от него такой рассудительности.

– Ну вот, мы одни, thak menu, - Торин притянул полурослика к себе и заставил прижаться спиной к своему животу, забираясь ладонью к нему под безрукавку и гладя светлую грудь.
– Быть может, ты хочешь, чтобы я еще что-то рассказал тебе?

– Сказок с меня довольно, господин, - выдохнул хоббит, закрывая глаза и невольно вздрагивая от нескромных ласк.
– Лучше я расскажу тебе, как поймал своего дракона.

Он говорил почти шепотом, потому что в этом лесу каждое слово разносилось эхом, неприятно поглощаемое тишиной где-то под деревьями. Бильбо это казалось какой-то черной магией, и он жался к Торину — так, на всякий случай. А узбад, естественно, не возражал.

Пока Бильбо рассказывал, гном распустил завязки на его штанах и засунул ладонь глубже в складки ткани, обхватив пальцами твердеющее естество жениха.

– И тогда я понял, что… ах-х… - Бильбо сбился, потеряв нить рассказа. Торин двигал рукой настойчиво, крепко, но не настолько, чтобы приблизить развязку изнывающего от невольного желания партнера.
– Перестань, я не могу говорить так…

– А ты постарайся, - мурлыкнул ему в ухо узбад, медленно поднявшись поцелуями по шее хоббита к затылку и снова спустившись к обнаженному плечу. Бильбо ощутил чувствительный укус и охнул от легкой боли и возбуждения.
– Говоришь, он сжег орков?

Мистер Бэггинс говорить уже не мог, дыхание сбилось, хотелось только двигаться быстрее, чтобы закончить сладкую пытку. Торин усадил его к себе на колени, по-прежнему не позволяя повернуться лицом к лицу, и терся о его зад промежностью, дразня полурослика, распаляя его желание.

– Перестань, - из последних сил попросил Бильбо.
– Мы сидим почти… ох! Почти на виду, на нас смотрят…

– Ну и что?
– жарко вздохнул король, прижимаясь к его спине возбужденным членом.
– Пусть смотрят, охранникам это понравится, уверяю тебя.

Собственно, насколько это нравится некоторым наблюдателям, хоббит видел. Те, что стояли на страже, свое дело знали, не реагируя на доносившиеся до них стоны королевского жениха, зато у соседнего угасающего костерка Бильбо приметил парочку воинов, которые откровенно дрочили, глядя на происходящее и сально ухмыляясь.

Неожиданно мысль о том, что они занимаются сексом фактически на виду у всех, показалась Бильбо возбуждающей. Действительно, почему бы и нет? В хирде нет уединения, здесь все - как один. Он вывернулся из рук узбада, развернулся к нему лицом и опустился на крупный, влажный от смазки член, ухватившись за плечи Торина.

Король немного помог ему, приподнимая за бедра и вторгаясь все глубже с каждым толчком, пока полурослик не почувствовал, что его распирает изнутри. Опираясь на любовника, он покачивался над ним взад-вперед, быстро двигая задом и зажмурившись. Длинный стон Торина стал ему наградой за старания. Узбад вдруг поднялся, удерживая хоббита на весу, и размашисто стал толкаться внутрь его тела. Мокрые шлепки кожи о кожу разносились в ночной тишине, и стыд придавал остроты их действиям. Бильбо повернул голову, дотянулся до рта короля и обхватил его нижнюю губу своими, чувствуя напряжение узбада. Торин был близок к финалу.

Еще несколько резких движений, от которых удовольствие становилось почти болезненным — и в анус полурослика извергся фонтанчик спермы. Бильбо из последних сил держался за мокрые от пота плечи гнома, дрожа от желания кончить самому.

Торин медленно вышел из него, перехватил поудобнее и поднял испугавшегося хоббита выше, положив его ноги к себе на плечи и взяв в рот изнывающий член. Простонав, мистер Бэггинс излился, толкаясь в рот узбада и хватаясь за его руки.

– Опусти меня, - выдохнул он, все еще содрогаясь от небывалого наслаждения.
– Я боюсь высоты.

– Неужели?
– узбад насмешливо покачал его на руках, как ребенка.
– А ты стал полегче в последнее время, мой красивый. Может, мне так и нести тебя на руках через лес к Горе?

– Лучше довези на плечах, - хихикнул хоббит, - буду всем говорить, что у меня новый пони.

Он утвердился на земле и осторожно поцеловал короля в губы — правда, Торину пришлось наклониться, чтобы хоббит достал до его рта. Бильбо целовал гнома, чувствуя вкус собственного семени, и медленно оторвался от его губ, слизнув тонкую белую нить слюны. Некоторое время они стояли молча, и неловкое молчание нарастало. Каждый думал о том, что надо бы сказать что-то важное, но ни один не знал, что именно.

Дракончик, который наблюдал издалека, из темноты, за игрой своего покровителя и его самца, лениво зевнул. До чего глупы эти двуногие! У них обоих изменился запах, этот гном уже пропитался маленьким покровителем дракона насквозь, но до сих пор не говорит ему об этом. Да, тяжело быть таким несовершенным и не уметь чуять запахи так легко, как он, дракон!

Смауг прикрыл глаза, задремав. В темноте было очень приятно лежать, не видя раздражающе мельтешащих гномов. После линьки дракончик стал меньше нуждаться в непременном присутствии полурослика, и это ему нравилось.

Посреди ночи Смауг проснулся от подозрительного шороха. Подняв крупную голову, дракон сощурился, вглядываясь во тьму.

С дерева, под которым лежал король гномов, спускался большой паук — раз в десять громаднее, чем самые крупные тарантулы. Будь Торин один в той стороне, дракон продолжил бы спать, но в объятиях короля спал маленький покровитель, ни о чем не подозревающий.

Мгновенно приподнявшись, дракон метнулся под разлапистое дерево, разинув пасть. Послышался предупреждающий крик часового, но остановить дракона уже никто не смог бы. Острые зубы сомкнулись на брюхе черного как смоль паука, который полз по плечу короля гномов. Паук лопнул, густая слизь и внутренности залили всю морду дракона, который глухо взревел от отвращения.