Клятва на крови

Бильбо подошел к ней и чуть склонился, чтобы бережно и очень уважительно поцеловать руку девушки. Даже Бофур благодарно кивнул ей.

— Спасибо, миледи, — с чувством сказал он. — Вы — лучшая из дочерей своего народа. Мы будем приглядывать, чтобы с вами не случилось ничего дурного, не бойтесь.

Он подмигнул удивленной эльфийке и протянул ей пергамент с письмом Лесному королю.

— Вы станете частью нашего народа, — пояснил Бофур, — но это не значит, что нужно забывать о вашем собственном народе. Как я уже однажды говорил моему юному другу Бильбо, мы должны все знать друг о друге, тогда наша взаимная дружба лишь окрепнет.

***

Трапеза во дворце Эребора проходила в огромном зале, заполненном десятками светильников. Резные абажуры, закрывавшие яркие свечи, заставляли свет преломляться и рассыпаться на мириады отблесков, каждый из которых придавал обедающим вид украшенной дорогими камнями ожившей статуи.

Кили ворвался в обеденный зал, безо всякого почтения ухватив дядюшку за плечо и заставив повернуться к себе.

— Зачем? — яростно выкрикнул он, сверкая глазами.

Сидевшие за длинным столом приближенные Короля-под-Горой неодобрительно хмурились, Двалин даже приподнялся, готовясь осадить потерявшего стыд юнца, но Торин знаком велел ему сесть на место. Король медленно отодвинул большое блюдо с тушкой перепела и отер поданным рабыней полотенцем жир с пальцев и губ. Только после этого правитель Горы соизволил поинтересоваться:

— Что именно так встревожило сына моей сестры?

— Зачем ты отсылаешь мою невесту в зараженный город? — рявкнул Кили. Ноздри его тонкого носа побелели от злости, сейчас он был способен натворить бед. — Ты все еще не можешь смириться с тем, что я выбрал своей женщиной не гномку? Так я могу напомнить, кто вытащил наши задницы из эльфийского плена…

— Молчи, — одного короткого слова короля хватило, чтобы Кили умолк, зло прожигая дядю взглядом. — Ты, как всегда, поступаешь по первому зову сердца, не думая о последствиях. Сядь и воздай должное трапезе, племянник. Мы поговорим наедине после ужина.

Раздраженно сопя, юноша повиновался. Он видел, что даже брат смотрит на него с сожалением, и слегка устыдился своего импульсивного выпада. Может, он чего-то не понял?

Когда трапеза подошла к концу и рабы засуетились вдоль стола, убирая остатки пиршества, Торин сам поманил племянников за собой. Они втроем прошли в дальний угол зала, где за колоннами стояли жесткие каменные скамьи.

— Кили, сын сестры, я никогда не стал бы подвергать опасности ту, которую ты назовешь звездой своей жизни, — серьезно и спокойно сказал король, доверительно положив руку на плечо племянника. — Ее народ не подвержен нашим болезням, эпидемия не причинит ей ни малейшего вреда. Как я понял, она не стала говорить тебе, зачем едет — это потому, что ее попросил о том мой бесценный супруг. Твоя женщина напишет нам, как обстоят дела в городе и какая требуется помощь. Нам жизненно важно, чтобы не подверженный чуме шпион был в самом сердце Дейла. Я не могу полагаться только на письма Барда, ведь его интересы — в Дейле, а не здесь.

— Ты используешь ее, — упрямо бросил Кили, хмуря темные брови.

— Мой мальчик, — Торин с отеческой лаской погладил его растрепавшиеся волосы, — я вынужден быть политиком, ведь я король. Я покупаю и продаю кого угодно, но никого, ни единого из них, не трачу зря. С Тауриэль ничего не случится. Она не заболеет, не поранится, она сильный воин и у нее были сотни лет, чтобы отточить мастерство. Ты веришь в нее?

— Верю, — кивнул принц, — но не надейся, что я оставлю ее там одну. Я поеду с ней в Дейл, хочешь ты того или нет. Раз уж ты такой политик, дядя, то поймешь, что присутствие королевского племянника укрепит дух жителей города.

Доселе молчавший Фили улыбнулся и хлопнул брата по плечу:

— Раз так, то еду и я. Моя судьба всегда была неразрывно связана с твоей, Кили, и я смогу приглядеть, чтобы ты не натворил глупостей.

Торин только вздохнул. Упрямый и решительный, он знал, что племянники ничем не уступят ему в этом. Раз Кили решился на такое опасное дело, значит, он поедет.

— Возьмите с собой Оина, — только и проронил он. Оин был старейшим и самым опытным из целителей Королевства-под-Горой. Его опыт мог здорово пригодиться и больным, и здоровым. — И неукоснительно выполняйте все, что он скажет.

Кили, обрадованный выпавшим на их с братом долю ответственным заданием, благодарно переплел руку с дядиной. Что бы там ни было, он не подведет своего короля и родича — а рядом с братом и любимой женщиной он станет втрое храбрее.

========== 34. Сигрид ==========

Прошло всего лишь несколько дней с того страшного вечера, когда разнесся слух о чуме и том, что пара солдат и их семьи из Прибрежного квартала заболели. А как разительно изменился город за этот краткий срок! Дочь короля Барда не верила своим глазам.

Огромные колокола Дейла притихли и больше не отмечали мелодичным перезвоном очередной полдень. Лишь иногда, когда на улицах замечали очередного отчаявшегося больного, ищущего то ли успокоения, то ли быстрой смерти, с башни раздавался глухой и одиночный удар самого большого колокола.

На улицах заполыхали костры. Их жгли прямо посреди дорог, обкладывая кирпичами, чтобы не допустить большого пожара. Заброшенные собаки, щеголяя вздыбленной шерстью, таскались по улицам, изредка раздавался короткий взвизг, когда в какую-то из них швыряли камнем.

Стража исчезла с улиц — слишком велика была угроза заражения. Немногочисленные смелые лекари, облачившись в глухие балахоны и защитные маски с травами, тенями скользили по дорогам.

На некогда прекрасном мосту, ведущем в город Дейл, тоже стало пустынно. Наглые вороны чистили перья, сидя на каменном парапете. Они знали, что вскоре им достанется богатая пожива, и готовы были даже немного подождать перед пиршеством. Нагуливали аппетит, так сказать.

Сигрид, стараясь не выходить из тени домов, быстрым шагом миновала улицу. Отец не собирался разрешать ей выходить из дома, но разве можно было удержать девушку, жаждущую хоть как-то помочь больным? «Если ты не отпустишь меня, папа, я уйду сама и поселюсь в лазарете», — вот и все, что она сказала — и на том вопрос был закрыт.

В подворотне, как раз в луче разбитого уличного фонаря, валялось что-то, похожее на поломанную куклу. Сперва Сигрид испугалась, что это труп чумного больного, который не подобрали могильщики, но потом разглядела, что бедняга зарезан в живот. Под ним растекалась лужа крови.

— Валар милосердные, сжальтесь над нами! — торопливо прошептала девушка. В мирное время она бы непременно подошла к несчастному и подозвала бы стражников, теперь же этого делать не стоило. Сгорая от стыда, Сигрид продолжила свой короткий путь. Она собрала за городом немного целебных трав: дочь короля пока еще пропускали наружу. Не стоило заставлять аптекаря ждать, промедление могло стоить чьей-то жизни.

За спиной у девушки к мертвому телу сторожкой побежкой приблизились две тени. Скрытые плащами и почти незаметные даже в свете фонаря, тени склонились над трупом и сноровисто обыскали его карманы. Не обнаружив ничего ценного, мародеры извлекли из-под плащей длинные кривые ножи. Не пропадать же добру…

В аптеке было темно и затхло пахло влагой и мокрой пылью. Сигрид поспешно закрыла за собой дверь, слегка удивившись, что не услышала привычного колокольчика над входом. Да, плохи были дела у Дейла и Эсгарота, раз даже такое малое веселье покинуло их!