Ключ

– Тогда хотя бы не выказывай агрессии к Азару.

– По-моему, он спит и видит, как меня покалечить. Не понимаю, зачем, – совершенно серьезно заметила я. – Всё ещё склоняюсь к тому, что луч он всё-таки дал.

– Анти, будь осторожна, – Инзамар поднялась. – Мне пора. Возвращайся и не забудь, что я тебе сказала.

– Я всё поняла.

Хотелось бы знать, как распутать получившийся клубок. Неужели любой косяк в использовании студентами полей подлежит столь тщательной оценке? И возможно ли, что к этому причастен мой КПВ, слишком низкий или слишком высокий?

Вечером ко мне зашла медсестра с маленьким прибором в руках.

– Мне нужно проверить вашу мозговую активность, вы позволите?

Эльфийка прилепила мне к вискам две присоски, провода от которых шли к маленькому аппарату, дребезжащему в её руках. Медсестра провела пальцами по глянцевому монитору, нажала кнопку на панели под экраном и посмотрела на меня.

– Попробуйте войти во взаимодействие с полями.

Не замер ли они решили провести? Я привычно вздохнула, дотрагиваясь до земной мощи, эльфийка одобрительно кивнула, фиксируя какие-то данные.

– Болит ли сейчас у вас голова?

– Да.

– Можете умерить боль?

Боль прошла не сразу, она начала затухать, будто съеживалась где-то в районе затылка, а потом резко кольнула и ушла.

– Подождите мгновение, – эльфийка оставила аппарат на кровати у моей руки и вышла.

Прибор был размером с книжку, в верхней его части размещался синий сенсорный монитор. Экран представлял собой карту данных – в верхнем левом углу находилась диаграмма, по всей видимости, отражающая активность абстрактных полей – моего, красного, во взаимодействии с общеземным, зеленым. В трех других четвертях располагались столбцы каких-то цифр. Каких в точности, я разглядеть не успела – в палату вошел доктор Модес, за ним спешила медсестра, что-то взволнованно тараторя.

Я насторожилась.

– Доктор, что-то не так? – мой голос задрожал. До чего же я труслива.

– Сейчас посмотрим, – весело ответил Модес, поднимая аппарат. – О, ничего страшного! Вы сейчас взаимодействовали с полями в обычном режиме?

– Ну да, как всегда.

– Хорошо. Ризс, зафиксируй данные и приложи фотофакт к карте.

Эльфийка кивнула и забрала аппарат из рук доктора, бросив какой-то бешеный взгляд на меня. Я нахмурилась.

– Завтра проведем общее обследование и отпустим вас, – Модес сделал какие-то пометки в своем электронном блокноте и спрятал его в нагрудный карман халата.

– Общее? – я не могла успокоиться. – Что-то не так?

– Я бы вам сказал, будь ваше здоровье в опасности.

– Вы… На аппарате было зафиксировано КПВ использования земной энергии, верно? – мысль пришла внезапно, я вспомнила обозначение этого показателя в общепринятой системе мер.

– Верно, – осторожно произнес Модес, пристально глядя на меня.

– И каково его значение у меня?

– Чуть выше среднего, – улыбнулся доктор. – На что вы направили энергию?

– Сняла головную боль.

– Вы так хорошо знакомы с методами самоисцеления? – Модес присел на краешек кресла, запахнув белый халат. – Вас кто-то обучал? Старший брат, сестра, отец?

– Я из Глирзы, доктор, – сухо ответила я.

– Там туго с медициной.

– Там в принципе туго.

– Так как же вы научились так здорово играть с полем? – не отставал Модес. Кажется, он настроился на длительную беседу. Я не собиралась удовлетворять его любопытство даже из вежливости. Раз он не хотел мне ничего говорить, я, пожалуй, тоже промолчу.

– По книгам.

– Каким?

– От этого зависит мое лечение?

Доктор помолчал, закусив губу. Я не сводила с него глаз – не знаю, какой человек решился связать свою жизнь с орком, наверняка, некий умалишенный или сумасшедшая идиотка. И только на острове миротворцев этот… этот орк (примесь человеческой крови не делала его человеком) мог получить билет в жизнь.

Впрочем, как и я. А я была чистокровной дочерью людей – военного, отдавшего разум за свою страну (как его в этом убедили) и симпатичной швеи из земель, где нет целей.

– Простите, – чересчур резко бросила я. – То есть… Это старый том, переиздание книги лорда Вархамона "Реальность абстрактных полей".

– По этой книге учились нынешние профессора. Сейчас она безнадежно устарела.

– Это всё что у меня было в десять лет.

– Потрясающе. Нет, правда, – он развел руками, увидев мою скептическую ухмылку. – Впрочем, не стоит вас хвалить. Теперь вам нужно учиться куда более сложным вещам со всеми вместе.

– Пожалуй, это самое сложное для меня.

– Я вижу, – Модес кивнул, поднявшись. – Мне пора. Меня ждут менее удачливые пациенты. Отдыхайте.

В тот вечер я впервые смотрела новости по телевизионному каналу Ордена, пытаясь отогнать мысли о возможном отчислении: первый репортаж был о переговорах между государством негуров и дворфийской провинцией Кабатар по строительству нефтепровода, призванного соединить два материка. Это позволило бы обеспечить часть государства драконоподобных, находившегося на территории другого континента, более дешевым сырьем, так как перевозки судами в той части океана были крайне опасны из-за нестабильных погодных условий. Негурам приходилось отказываться от собственного сырья и закупать его у орков – это было дешевле.

Дворфы предложили выход. Не без выгоды себе, конечно. Однако строительство нефтепровода крайне негативно влияло на ситуацию в регионе. Оркам такой путь решения проблемы был невыгоден. Негуры пока ещё соблюдали нейтралитет, контракт же с дворфами ставил под удар их отношения с соседями.

– Совет Свободных Кланов выдвинул ряд требований по ограничению дворфийского присутствия в регионе, – рассказывал корреспондент, человек лет сорока, стоя на фоне высоченного светло-серого здания с колоннами в виде змей, поддерживающих украшенный скульптурами негуров, фронтон.

Интересно, посылают ли миротворцы людей и эльфов в качестве корреспондентов к оркам и гоблинам?

В Глирзе я видела орков в живую всего несколько раз, и большую часть из них – в виде заключенных, конвоируемых в Зубы Ветра. Странно, но отчего-то более четким являлось едва ли не первое воспоминание.

Мне семь лет, я играю с толстым пушистым котом у себя в комнате. Внезапно влетает раскрасневшийся Джеф и начинает орать что-то про орков и вокзал. Я морщу нос и посылаю его к демонам (отец никогда не стеснялся в выражениях, поэтому ругань ещё с пеленок прочно вошла в мой лексикон).