Ключи от седьмого неба

Оторвавшись от завораживающих линий дождя, я чисто машинально взглянула через балясины в конец коридора и от неожиданности дернулась в попытке вскочить. Куда там! Парализовало наглухо. Единственное движение, на которое была способна, — хлопать ресницами. И то независимо от желания. А по коридору, пошатываясь и придерживаясь правой конечностью за стену, брело жуткое существо, с головой упакованное в простынь. Добравшись до середины коридора, существо оторвалось от созерцания пола, подняло голову и прислушалось. Я облегченно перевела дух и немного отмякла. Ничего мистического — просто Джульетта вышла на прогулку. Страшна, конечно, как смертный грех, но если учесть, что к ее нынешнему состоянию я приложилась не только руками… Да, от угрызений собственной совести никуда не деться, но лучше признать, что выглядит Джульетта вполне ничего. Интересно, куда это она направляется?

Меня Джуля не видела. Поняв, что уже запоздала как с бегством, так и с приветствием, я слегка растерялась. Вот ведь ситуация! Не знаешь как и поступить. Сделать вид, что я ее не заметила? Допустим, сижу тут и дремлю. Даже моргать не надо — экономия сил. Я мгновенно закрыла глаза.

— Какого черта?! Долго мне еще мучиться? — с надрывом и болью прошипела Джульетта.

Я сразу прозрела, удивившись скачкообразному снижению своего слуха. Оказывается, она пыталась со мной поговорить. Но в следующую секунду с открытым ртом я проглотила слова надуманного извинения за ее нападки. Не прерывая медленного движения вперед, болезная яростно трясла второй рукой мобильник, одновременно испепеляя его взглядом. Если бы у аппаратика была душа, она точно бы вылетела и… влетела в мой открытый рот. Теперь наверняка подумает, что я за ней слежу и подслушиваю. Возникло стихийное желание уползти наверх. Змейкой, потихоньку. Может, пока воспитывает мобильник, мне удастся сделать это незаметно?

К счастью, наверху началась суета, Джульетта отвлеклась от экзекуции, насторожилась и, подхватив концы свесившейся до пола простыни, заторопилась назад, к себе. К несчастью, сверху меня стали громко призывать на разные голоса, требуя немедленно открыть входную дверь бригаде «скорой помощи». Джульетта притормозила и оглянулась назад. Хорошо, что не взглянула на середину лестницы.

Естественно, на коллективный призыв я не откликнулась. Тут же в мой адрес полетели нелестные эпитеты. Я пропустила их мимо ушей, ибо Джульетта, забыв про недомогание, на цыпочках подошла к нашей с Димкой комнате и осторожно приоткрыла дверь. Я со злорадством отметила, что меня там нет. Больная не успокоилась и выразила намерение прокрасться в кухню. Но тут начался шумный спуск вниз моей приятельницы, сопровождающей каждый свой шаг обещаниями чего-то там мне устроить. Джульетта снова развернулась и, как большая цапля, почапала назад. Я была уверена, что, находясь в комнате, она приложится ухом к двери.

— Ирка! Ты что, оглохла или совсем отупела?! Забыла, как тебя зовут? — продолжала надрываться подруга, внимательно смотря себе под ноги и не замечая моих отчаянных ей знаков заткнуться. Так, пожалуй, и наступит на меня, не заметит. Или перешагнет и будет орать дальше. Я бы на ее месте в первую очередь увидела саму себя. Всегда смотрю только вперед — в светлое будущее, освещаемое искусственными «фонарями». Не один на лбу зажигала.

Обозвав меня очередной раз, подруга замерла — сподобилась наконец увидеть перед носом жестикулирующую каракатицу, в которой сквозь мелькание рук и гримасы на физиономии проглядывали знакомые черты…

Вот что меня восхищает в Наташке, так это ее редкая сообразительность, позволяющая ей осуществить мгновенную перестройку поведения.

— Ой, а ее тута и нетути! — прогудела она мне и предположила, что я, скорее всего, в ожидании «скорой» давно гуляю на улице. Это под проливным дождем! Потому как, если бы я торчала на кухне или в кровати у телевизора, меня давно бы замучила совесть. А она у меня с утра точно была. Я с Натальей по собственной инициативе бутербродом поделилась.

Здесь подруга, конечно, приврала. Бутерброд она у меня утянула без спроса, но с комментарием о его исключительной вредности. И за эту самую вредность вознаградила себя моим кофе. Но сейчас я была благодарна Наташке за то, что, миновав меня как пустое место, она сама отправилась встречать бригаду «скорой помощи».

7

«Гипогликемия!» — однозначный диагноз врачей, поставленный Юрию Васильевичу, нас не удивил. Сахар по результатам экспресс-анализа крови 35,2 процента. Удивило другое: в арсенале волшебного чемоданчика с лекарственными препаратами не было инсулина. Врач «скорой» обреченно развел руками — теперь инсулин им не выдают. Получают только для стационара. Главное, успеть доставить туда больного, пока он скорее жив, чем мертв. «Скоростников» ограничили функцией простых перевозчиков. Куда легче ситуация с резким падением сахара. Ввел глюкозу, пациент мгновенно приходит в себя. Причем до такой степени, что с гигантской силой отшвыривает от себя все, что ему кажется лишним. В первую очередь врача, внутривенно обеспечивающего ему сладкую жизнь.

Юрия Васильевича провожали со слезами на глазах, от всей души надеясь, что не в последний путь. Выползла даже Джульетта. Но со своей определенной целью — посмотреть на меня. Украдкой и поглядывала. Нашла дурочку! Я предусмотрительно вымокла под дождем, словно и в самом деле торчала на улице, ожидая медиков, и, несмотря на требования Димки немедленно переодеться, красовалась в таком виде до момента выноса носилок с дедулей на крыльцо. Ему наши проводы были безразличны, если, конечно, коматозное состояние не позволяет больному взглянуть на себя и окружающих со стороны.

Дедулю увезли, а мы все не расходились. Психея не выдержала и с нервным смешком поинтересовалась, кто будет следующей жертвой. Вроде как в шутку, но смеяться никому не хотелось. Димка впервые потерял самообладание и принялся названивать следователю с просьбой о роспуске всего коллектива вынужденной коммуналки по домам, но так и не дозвонился.

Первой откланялась Джульетта. Ее проводили с преувеличенной заботой, ибо картина ее неважного самочувствия была написана на лице. В стиле классического реализма. За ней, подрагивая от холода, отправилась я. Без преувеличенной заботы окружающих. Один Костик выразил робкую надежду в скором времени меня увидеть. Без традиционной пачки бумажных носовых платков. Перед уходом я ухитрилась дернуть подругу за джинсы, приглашая ее последовать моему примеру. Заявившись в комнату, сразу включила телевизор — глушитель для предстоящего обсуждения нашего положения.

Подруга обставила свой отход от общества красиво: заявилась ко мне, прихватив бокал кофе с коньяком. Якобы для купирования признаков простуды. Процесс доставки кофе по комнате был не так красив. Громко пропев «пей до дна, пей до дна», подруга вихрем промчалась с бокалом мимо меня и с размаху выплеснула его содержимое за окно. Ясен пень, этот напиток уже сыграл роль завершающего убойного средства в поединке Юрия Васильевича с коварным диабетом. Кто знает, что там намешано. А посему я заботливую Наташку от души поблагодарила.

— Всегда пожалста! — отрапортовала она и собралась выключить телевизор, но я погрозила ей кулаком, указав глазами на дверь, а руками на стены. — Тяжелый случай, — заметила Наталья, имея в виду то ли мое объяснение, то ли возможность подслушивания. А может, то и другое разом.

Успокоившись по поводу громкости вещания репортажа о раскрытии очередной коррупционной группы в российских верхах, я задумалась над вопросом смены прикида. Немного погрустив вслух о мизерном количестве одежды на сменку, я утешилась тем, что бомжам много хуже.

— У них в отличие от тебя больший выбор — помойки есть! — возразила Наташка. — А там ежедневно меняющиеся коллекции одежды. Здесь же даже ограбить некого. Напяливай халатик. Фиговенький, конечно, но хоть какое-то прикрытие. Мой лучше. Зато твои новые «галоши» отличаются прекрасной проходимостью и маневренностью. Как чувствовала, не зря прикупили. В период проливных дождей будешь себя чувствовать на даче королевой. Помнишь, как сопротивлялась? А неплохой магазинчик был, скажи?

— Неплохой… — согласилась я, окунаясь в воспоминания трехдневной давности.