Книга мечей

К. Клавдий, квадригарий у Авла Геллия [488] , заметив «мономахию» — «единоборство» Манлия Торквата с галлом, заявил, что последний был вооружен двумя гладиусами. Ливий описывает тот же самый поединок в лучшем своем стиле. Римлянин, среднего телосложения и скромной манеры держаться, держит пехотный щит, а на поясе у него висит испанская спата — оружие, используемое, чтобы убивать, а не для того, чтобы попугать противника. Крупный галл, второй Голиаф, в блестящем многоцветном одеянии и доспехах, раскрашенных и инкрустированных золотом, по-варварски возбужден и показывает язык, по-детски дразнясь. Друзья расходятся в стороны, оставляя двоих соперников посередине, «больше по правилам театрального представления, чем по законам боя». Огромный северянин, как смерч, грозящий разрушить все, что на его пути, протянул левой рукой вперед свой щит и нанес бестолковый рубящий удар по доспехам наступающего противника. Южанин, подняв острие меча, оттолкнул своим щитом низ щита соперника, приблизился вплотную, прижавшись к врагу всем телом, и, нанеся почти одновременно два колющих удара — в живот и в пах, оттолкнул врага; тот рухнул, как гора. Храбрый победитель не стал глумиться над телом, разве что снял с него крученое ожерелье — торквес и повесил его, окровавленное, себе на шею.

488

Кн. VII, 10. Очевидно, что дуэль не является кельтским обычаем, как то полагают многие авторы. Все, что мы можем сказать, это то, что кельты зародили в Европе понятие о чести и обычай защищать ее с оружием в руках. Древним представление о дуэли было чуждо; за исключением, пожалуй, арабов, оно все еще продолжает оставаться чуждым для современных цивилизаций Востока, особенно мусульманских.

Полибий, рассказывая о битве при Пизе, когда Анероэст, царь гезитов [489] , со своими союзниками — бойями, инсубрами и таврихиями (нориканами, стирийцами) — был разбит К. Атилием (225 г. до н. э.), показывает превосходство римского оружия. Он описывает галльские махайры как «просто рубящие клинки… совершенно лишенные острия и пригодные только для того, чтобы с определенного расстояния рубить сверху вниз; из-за своей конструкции эти клинки очень быстро тупились и гнулись, да так, что, не выпрямив их с помощью ноги, нельзя было нанести и второго удара». Тот же самый великолепный автор, описывая битву при Каннах (216 г. до н. э.), повествует, что Ганнибал и его африканцы были вооружены так же, как и римляне, учтя уроки предыдущих поражений, а вот у испанских и галльских наемников щиты были такие же, а мечи — совершенно разные. Если испанский ксифос прекрасно подходил и для колющих, и для рубящих действий, то длинная и лишенная острия галльская махайра годилась лишь для того, чтобы рубить с далекого расстояния. Ливий отмечает также и нехватку острия, и то, как легко гнулись мягкие и плохо закаленные кельтские клинки.

489

Что означает просто «копьеносцы». «Гайсат» = «гастат» и происходит от слова «гайса», отсюда и ирландское «гай» — «копье». Изидор («Словарь») переводит «gessum» как «hasta vel jaculum Gallic`e». Само слово это сохранилось во французских словах «гизарма» и др. Gaesum предположительно имел некую гарду для защиты руки.

Когда Луций Манлий напал на галлов в 181 г. до н. э., у последних были длинные плоские щиты, слишком узкие, чтобы прикрывать все тело целиком [490] . Вскоре у них не осталось другого оружия, кроме мечей, а их они использовать не могли, потому что противник не подходил близко. Взбешенные точностью дождем сыпавшихся на их тела снарядов, ранами, казавшимися еще страшнее оттого, как черная кровь выделялась на фоне белых тел, и разъяренные оттого, что столь слабые повреждения выводят их из строя, они потеряли многих от мечей велитов. Эти «легковесы» в те дни были неплохо вооружены: у них были щиты длиной три фута, метательные копья и «испанские гладиусы», которые они доставали, переложив копья в левую руку. С этими удобными клинками они бросались вперед и протыкали лица и грудные клетки, а галлы не могли орудовать своими мечами в тесноте.

490

Обнаженные тела и узкие шиты хорошо показаны на сцене битвы на Триумфальной арке в Оранже.

От книг — к памятникам: на урбской медали Римини, которую датируют временем победы над сенонами, изображен длинноволосый и усатый галл, а на реверсе — широкая спата с ножнами и цепочкой. Эти же изображения повторяются на других монетах из той же серии, где обнаженный галл, прикрывшись щитом овальной формы, нападает все с тем же мечом. На третьей медали галл изображен с двумя мечами, один короче другого [491] . Ножны и цепочки были сделаны из бронзы или железа.

491

Боргези считает, что один из этих мечей — копис.

Согласно Диодору [492] , галлы шли в бой на боевых колесницах. Была у них и кавалерия [493] , но во время своих нашествий в Италию они сражались в основном пешими. У галлов было множество метательных снарядов, дротиков, катея, или кайя (бумеранг, метательная дубинка), пращей, луков и стрел, как простых, так и отравленных. Они бросались в бой с непокрытой головой, завязав длинные волосы на макушке узлом. Во многих боях галлы раздевались, может быть, бравады ради, и шли в атаку в одних лишь набедренных повязках, оставляя на себе только украшения, ожерелья, поножи и поручи. Убитым врагам они отрубали голову, привязывали ее к щиту или седлу и забирали домой в качестве трофеев, как это до сих пор практикуется в Африке. Их девушки и женщины сражались так же храбро, как и мужчины; особенно контусом — деревянным копьем, заостренным и обугленным. Выстроенные позади войска обозы образовывали хорошо укрепленный лагерь. Массивное кельтское телосложение, ужасные воинские кличи, длинные мечи в отважных руках, управляемых решительным духом, позволяли им не раз торжествовать над цивилизованными армиями.

492

Кн. V, 30.

493

Кавалерия имела организацию в виде тримаркисий («три лошади»), состоявших из «онестиоров» (впоследствии они стали рыцарями) и клиентов («сквайров»). Напавшее на эллинов войско под руководством Бренна состояло из 20 400 конных и 752 000 пеших воинов.

Божественный Цезарь, который был суров в вопросах галльской nobilitas, levitas и infirmitas animi, потратил девять лет на то, чтобы подчинить галлов (59–50 гг. до н. э.). Не успел закончиться век, как этот народ уже отбросил свои прежние варварские обычаи и одежды, меховые куртки славянско-афганского образца с открытыми впереди рукавами, шерстяные плащи «сага» и клетчатые пледы из шотландки [494] , рисунок которых, возможно, представлял собой имитацию первобытных татуировок [495] , медных украшений, цепей и браслетов. Gallia comata показала свои выбеленные вьющиеся волосы, a Gallia bracata (Прованс) сбросила свои штаны, которые были стянуты ремнем на талии и завязаны на лодыжках [496] . Их женщины приняли римскую моду и забыли все, что о них писал Аммиан Марцеллин: «Целое войско иностранцев не смогло бы противостоять единому галлу, позови он на помощь свою жену, которая чаще всего очень сильная и голубоглазая, особенно когда начнет, раздув шею, скрежеща зубами и вращая своими огромными руками, раздавать удары, перемежая их пинками, что ощущается так же, как если бы столько же снарядов сыпалось из катапульты». О их древней и жесткой добродетели мы можем судить по рассказу о храброй жене Ортиагона и подлом центурионе [497] . Этих галлов полностью подчинили римская цивилизация и латинский язык; появляются новые поэты и риторы, в городах развивались фиософские школы, и нечего было завидовать «готовой Галлии» — Верхней Италии [498] .

494

Этот образец почти универсален. Муркрофт находил его в Гималаях, а я купил «накидку пастуха» в Униамвези — в Центральной Африке.

495

Изначальным смыслом татуировки было сделать кожу более грубой; это была защита от холода. Позже у нее появилось еще одно значение, которое мы все еще встречаем в Африке, — различать между собой народы, племена и кланы.

496

Диодор Сицилийский (V, 30) писал ; в новогреческом — , в итальянском — braghe, в немецком — Brche. Альдус и другие авторы древности по ошибке переводят bracchae как накидку — верхнюю одежду. Йенс же поступает правильнее, переводя как накидку sagum.

497

Ливий. XXXVIII, 24.

498

Италия объявляла себя Una (единой). Она населена сегодня двумя народами, разительно отличающимися друг от друга. Границей между ними является По, разделяющая греко-латинских итальянцев юга и галло-франкских итальянцев (миланцев, пьемонтцев и т. д.) севера. Последние, варвары по происхождению, являются основой современного королевства, а южане — его слабым местом.

Алеманны, или германцы, жили к востоку от Рейна, на землях, которые на момент римского завоевания представляли собой мрачную страну болот и лесов; даже сейчас поездка из Гамбурга в Берлин объясняет древний исход племен, ринувшихся на завоевания «земли обетованной» на юге, и массовую эмиграцию в наши дни в Америку. В доблести этих воинов позже превзошли галлы, но у них не было кельтской ветрености, непостоянства. Их национальным свойством была и остается непреклонная целенаправленность. До недавнего времени Германская империя была лишь призрачной традицией; но при этом германцы ухитрились занять все европейские троны, за исключением двух. Они не создали ни одной колонии, хотя, подобно кукушкам, извлекают неплохую пользу из колоний чужих; их видное телосложение, укрепленное упражнениями, позволяет им переносить тропический и экстремальный климат лучше всех европейских народов, за исключением славян и евреев. Во всех крупных городах мира они занимают первое торговое место, что является результатом образования, тщательно настроенного на конечную цель; их прогресс последних лет, кажется, обещает «германизму» большое будущее на развалинах неолатинских народов.

У нас есть свидетельства Тацита о том, что германцы его времени, в отличие от кельтов, не пользовались коротким прямым мечом. Их национальным оружием было копье [499] причудливой формы. Происхождение и природа этого оружия до сих пор остаются неопределенными [500] . Современные источники утверждают, что древнее fram'ee — это длинное копье с наконечником из камня, меди, бронзы или железа, имеющее форму пальстаба или расширяющегося кельта; а Деммин указывает на подобную же широкую лопатообразную форму у абиссинского копья. Его могли как метать, так и использовать в качестве колющего оружия, и не надо путать это оружие с огромным hastae Тацита, в чьи дни римское копье было четырнадцати футов в длину. Это было примечательное оружие: те, кто знал его, с благоговением говорили об этом «кровавом оружии», и у германцев долго еще сохранялась поговорка «одно копье двух мечей стоит». Однако, как ни странно, в могилах его находят редко, в то время как бронзовые и каменные метательные топоры, с отверстием и без, односторонние и двусторонние, встречаются довольно часто.

499

Так, мы знаем о том, что бог Тир или Туиско, Марс северян, в рунах изображается знаком зазубренного копья (что напоминает знак планеты Марс). Позже он стал богом меча. От руны Тир происходит Эр («эру», «меч»), или Аер, что напоминает греческое слово . которое Якоб Гримм связывает с и Eisen.

500

Раньше оно считалось происходящим от ferrea. Йенc приводит и ряд других — Bram (шип, ежевика), Pfriem (удар, шило), Brame (граница, край), Ramen (целиться, бить) и т. д.

Какое-то время слово «framea», очевидно, применялось к совершенно разным видам оружия. Так, Августин считает его равнозначным спате или рамфайе; Жоанн де Жануа («Глоссарий») объясняет его как «glaive aigu d'une part, et d'autre esp'ee» [501] .

Согласно Тациту, с железом германцы были знакомы, но широкого распространения оно не имело. Его слова подтверждаются «находками» в древних курганах и каменных кольцах, известных как Ризенмауэр, Гюннерринге [502] , Тойфельсграбен, Бургвелле и т. д. Мифы о великанах, гномах и змеях позволяют предположить восточное происхождение этого металла. Бронзовые же клинки, с другой стороны, встречаются повсеместно. Типичный образец из долины Эльбы, находящийся в коллекции Клеммина, Йенс описывает следующим образом. Общая длина оружия — 23,25 сантиметра длиной, длина клинка — 18,5; наибольшая ширина — 1,625. Форма его конусообразна, сходится к острию; на обеих сторонах высокому закругленному ребру жесткости противолежит тянущаяся до самого конца углубленная линия. Между плечами и самим клинком на обеих сторонах зазубрина в форме полумесяца. Штырь для рукояти сужается к середине, где находится длинный овальный разрез для крепления ручки; на обеих сторонах плеч, откуда начинается ребро жесткости, — отверстия для заклепок. Головки на нем нет, ее место занято пустой вилкой.

501

«Часть острого глейва или другого меча» (фр.).

502

«Стиндиссеры» Дании, дольмены Франции, кромлехи Англии.

Железные мечи встречаются редко; даже во II веке до н. э., когда римляне от использования мягких металлов уже отказались, галлы и германцы продолжали их использование. Особенно это было заметно, когда германцы выступили против Арминия, в 15 г. до н. э.; в дни Тацита германцы еще не умели обрабатывать сырой металл. Остатки железных спат по большей части находят в очень плохом состоянии; материал их плохого качества, и сделаны они неважно. Их прославленные бойцы пользовались клинками двух видов; метровый обоюдоострый германский меч неотличим от такого же кельтского. Спатой особенно пользовались три племени: свардоны, саксонцы и черусцы. Со временем ею начали пользоваться готы [503] , и в конце концов слово wafan (оружие) стало использоваться только применительно к мечу. Обоюдоострый клинок его часто имел листообразную форму, как будто был скопированным напрямую с бронзового меча. Другие мечи были посередине уже, чем у рукоятки или острия, для облегчения процесса извлекания его из ножен. Хвостовик дотягивался до головки эфеса, а рукоятка делалась из дерева (березы или бука), кости или другого материала и обтягивалась кожей или тканью. Крестовины не было, но полумесяц рукояти выходил за плечи, служил для крепления заклепок и иногда снабжался гардой (die Leiste) [504] . Оружие это имело прочные ножны, часто сделанные из железа, даже если сам клинок был бронзовым, и висело на левом боку воина на кожаных ремнях.

503

Вегеций (II. 15) пишет, что они использовали «gladii majores quas Spathas vocant» («большие мечи, именуемые спатами»).

504

Йенс описывает три вида эфесов. Самый древний — «полумесяц», он снабжен спиралями и различными изображениями. Второй, более общеупотребительный в коротком оружии — sahs, имел на месте головки вилку или полумесяц с более или менее искривленными рогами, либо разъединенный, либо присоединенный поперечиной. Тут опять же на гранях изображены спирали; мы видим, как они в высшей степени развиты на более поздних скандинавских предметах оружия. Третий эфес представлял собой нечто вроде хвостовика, продолжение клинка, с округлыми краями для крепления дерева, рога или кости; посередине у него обычно была выпуклость. Головка эфеса, как таковая, у этих мечей развития не получила.

Следующий германский клинок — кривой и односторонний: это полуспата, размером в половину спаты, подвешивалась с правого бока воина. Оружие это, кажется, было сахсом [505] , он же сикс, он же сакс, — излюбленное оружие саксонцев; его называли также брайтсакс и книф, а позже — скрамасакс [506] . Большой, железный, кривой на манер ятагана, он использовался и как нож, и как метательный снаряд. У некоторых из этих метательных мечей вместо головки эфеса был крюк для лучшего крепления ручки. Швертстаб (меч-посох), или «прахтакст», описан и зарисован Йенсом [507] ; он похож на разновидность дольча [508] — кинжала, который крепился к длинной полой металлической ручке, как у персидского боевого топора. Этот предмет встречается редко, и редкость его приводит к мысли о том, что он был символом Сакснота (бога меча), Зио, Туи или Туиско. Доктор Эванс считает это оружие «разновидностью гальберта или боевого топора», другие — командирским жезлом или почетным оружием; но для таких объяснений он распространен все-таки слишком широко. Прекрасный образец швертстаба с бронзовыми лезвием и рукоятью был найден в Арупе (Скания); аналогичную форму имеет и китайский клинок.

505

Слово «сахс», кажется, связано с латинским «саксум». «Гамар» («молот») имеет то же значение. От слова «сакс», возможно, происходит и меч «закко» императора Льва («Хроники»): «Item fratrem nostrum Ligonem cum zaccone vulneravit» («Брата нашего Лигона поранил своим закко»). В законах вестготов упомянуты оба оружия, и длинное, и короткое: «plerosque ver`o scutis, spatis, scramis (боевые топоры?)… instructos habuerit» (В большинстве же своем командиры вооружены скутами, спатами и скрамисами»). «Nimith ееге saxes» («Возьмитесь за свои мечи!» (др.—нем.) — призывает Генгист, а в Нижней Саксонии еще не забыты клятвы «Meiner Six!» («Клянусь своим кинжалом!») и «Dunner-Saxen» («Мечом грома»).

506

Деммин и другие считают слово «скрама» (палаш) происходящим от слова «скрамата», означавшего линию, которую проводили на земле между двумя сражающимися греками (!). От этого же слова он выводит и слова «шерма» и «эксрима» — «фехтование». Другие предпочитают слово «скаран» («стричь»), от которого произошло немецкое «schere» и английское «shears» — «ножницы». Слово же это, очевидно, родственно германскому «shirmen» — защищать.

507

Йенс приводит наблюдение, что размеры сахса были крайне непостоянными. Некоторые источники считают его «миххили», большим ножом типа култелла. Но фригийская Азега-бач дает понять, что это было убийственное оружие, запрещенное к ношению в мирное время. Иногда находят кинжал, иногда — палаш; таковы, например, скрамасаксы из Копенгагена, 90 сантиметров в длину, или из Фронштеттена, которые, хоть и в незавершенном виде, весили 4,5 унции. В Британском музее находится прекрасный образец скрамасакса с рунической гравировкой.

508

Слово это — англосаксонское «dole», «рана», перешедшее таким образом на ранившее оружие.