Князь Олег

— Добро! Чем дальше путь, тем больше дел будет сотворено! — тоном старого мудреца заметил вдруг Ингварь, и Аскольдович расхохотался.

— Наконец-то в тебе проснулся государственный муж! — обрадованно проговорил он и с хитроватым прищуром посмотрел на Ингваря. — Не передумаешь? — спохватившись вдруг, спросил Аскольдович и строго посмотрел на Рюриковича.

— Нет, — твердо ответил Ингварь и смело посмотрел в черные глаза Аскольдовича.

— Да будет тако! — трижды, со сжатыми кулаками, торжественно провозгласил Аскольдович и, закрыв глаза, постоял молча, прислонившись головой к стволу старой вишни.

— Кудесничаешь? — с интересом спросил Ингварь.

— Да! Не мешай! — быстро ответил Аскольдович и отвернулся от Ингваря. — Встретимся завтра! — бросил он вслед Рюриковичу, чтобы тот не обиделся за слишком холодное прощание, и, снова закрыв глаза, прислонился головою к потрескавшемуся стволу вишни.

А на следующее утро пришла нежданная весть. Пселовские словене жаловались, что с юга на них стал набеги совершать какой-то народ. Сначала разведали, могут ли пселовцы защитить свою речку, а затем нагрянули на одно из поселений. Отобрали все, что можно, мужчин поубивали, женщин и детей увели с собой. Осталось пять мальцов, которые червяков на огородах для птиц выкапывали, они и ушли к родичам на реку Хорол и рассказали о случившемся.

— Помогай, князь, коль обещал защищать нас! — грустно выдохнул хорольский пришелец и внимательно посмотрел на Олега.

Олег кивнул и, нахмурившись, потребовал к себе своих «Лучеперых» друзей-советников…

А к вечеру дружинники во главе с Фарлафом и Свенельдом получили приказ от Олега найти обидчиков пселовских словен.

— Гонцов слать каждую треть дня и не скрывать от меня ничего! — грозно потребовал Олег-Олаф, не обращая внимания на непоседливость Свенельда.

— Не скупитесь на хитрость и смекалку. Открытый бой давать только в случае необходимости. Все ясно, Фарлаф? Свенельд! Ты будешь глазами и ушами Фарлафа. Ты идешь первым, и вся разведка — у тебя!.. — Олег говорил четко, сосредоточенно, давал советы своим проверенным ратникам, стараясь ничего не забыть и обеспечить их всем, вплоть до лечебных трав и особых настоев, от которых лазутчики не уснут во время длительных и утомительных переходов.

Казалось, Олег сказал все, но Свенельд все равно был обеспокоен.

— Что ты все ерзаешь, Свенельд, как будто никуда ехать не хочешь? Что тебя тревожит? Говори! — потребовал Олег и сердито оглядел рыжебородого богатыря.

— Я возьму с собой княжичей? Позволь! — сразу выпалил Свенельд и перевел дух от напряженного внимания.

— Нет! — крикнул Олег.

— Но ведь мы с Фарлафом вдвоем блюсти их будем!

— Нет! — отрезал Олег и грозно приказал: — И никаких более разговоров об их участии в походе быть не может, пока им не минет осьмнадцать лет!

— Но, князь…

— Все, Свенельд! Фарлаф! Я надеюсь на твое хладнокровие! Береги Свенельда от горячих поступков! И знайте: я горжусь вашей богатырской силой. Разбейте врага! Да будет тако! — торжественно проговорил Олег и дал команду начать погрузку дружинников на ладьи…

Две ночи продвигалась конница Фарлафа и Свенельда к селениям хорольских словен, пробираясь то лесными, то степными, то болотными тропинками. Две ночи вслушивались они в пение птиц, кваканье лягушек, уханье сов и соек и в каждый шорох в кустах или в траве. На третью ночь они выбрали поляну поукромнее и поменьше, достали еду, разожгли костер и, насытившись, завели разговор о жизни и смерти.

— Как вы думаете, други мои, какая жизнь самая достойная? — спросил один из лазутчиков, красивый светловолосый юноша, и оглядел своих товарищей. — А?

— Жизнь героя! — быстро нашелся второй лазутчик.

— Ну! Жизнь героя самая короткая! — возразил третий лазутчик и, в сомнении пожав плечами, вдруг ответил: — Наверное, самая достойная жизнь — матери, вырастившей героями своих сыновей!

— Ну-у! — протянул первый лазутчик. — А ты бы хотел быть матерью, у которой дети геройски погибли в бою? Сколько слез при погребении праха!

— Ну и что! — отстаивал свою точку зрения третий лазутчик. — Ведь главное для Святовита, чтобы мы как можно чаще рождались! А путь геройства — самый достойный путь, чтобы родиться вновь! — убежденно заверил он своих товарищей и весело добавил: — Мы же как листья на дереве! Осенью, высыхая, опадаем! А весной рождаемся, уже более разумные, для нового опыта! Вот и все! Так придумали боги! И мы должны подчиняться их воле, и все должны быть героями в этой жизни!

В этот момент за их спиной что-то хрустнуло.

Лазутчики замолчали, напряженно прислушиваясь к шороху за спиной.

Хруст повторился.

Первый лазутчик вскочил, схватил горящую палку и кинулся с ней на звук ломающихся веток.

— Тише, Любар, ты нас подожжешь! — услышал вдруг лазутчик из кустов. Он невольно отпрянул назад и ошарашенно прошептал: — Княжичи?!

— Кто там, Любар? — настороженно спросил второй лазутчик и натянул тетиву лука.

— Свои, Харальд, свои, — ответил Любар и вывел из-за кустов Аскольдовича и Рюриковича.

— Ленк, у нас там еда осталась? К нам прибыло пополнение! — проговорил Любар, когда оправился от замешательства и усадил юношей на подстилки.

— Еда есть, целый мешок солонины, и отвар наперстянки с голубикой еще остался, — охотно отозвался третий лазутчик. — Как же так, княжичи! Вам разрешено только резвиться возле нас, а не быть с нами в разведке! Князь убьет нас за такое дело!..

— Брось, Ленк, пустое молоть! Дай нам поесть, а потом мы решим, что нам делать! — с досадой проговорил Аскольдович и жадно схватил кусок хлеба с соленым мясом. — Мы валимся от усталости и голода: третью ночь гонимся за вами, как волки-недоучки…

— Ешьте, потом расскажете, что и как, — мягко прервал Ленк княжича и налил им в деревянные ковши отвара наперстянки. — Вот выпейте травку жрецов для бодрости, — ласково предложил он и с удовольствием наблюдал, как княжичи жадно осушили ковши.

Когда княжичи утолили голод, то поведали лазутчикам, что они, переодевшись в девиц, водящих Лыбедин хоровод, услышали утром новость о нападении врагов на пселовских словен, да так и не переодевшись в свои обычные одежды, решили без дозволения великого князя ехать в поход, догнав лазутчиков.

Любар, нахмурив брови, недоуменно спросил:

— А когда вы переоделись в девиц, княжичи?

— Когда девицы начали хоровод водить! — упрямо повторил Аскольдович.

— А зачем? — не поняли лазутчики, изумившись все трое одинаково горячо.

— Чтобы подсмотреть потом, как они купальную неделю начнут… — недоуменно исповедовался Аскольдович. — Вы что, никогда не подглядывали за голыми девицами? — не поверил он.

Лазутчики засмеялись.

— Подглядывали, но никогда не меняли свои одежды… — ответил Ленк, предложив княжичам еще хлеба с мясом.