Княжий воин

Против своей воли, будто водяной его пальцем под ребро ткнул, Роман, напялив на голову Анютин венок, высунулся из воды и басовито ответил:

– Да помогу, чего там.

На берегу смолкли, потом завизжали, потом послышался топот легких ног - "русалки" убегали от того, у кого только что просили помощи. Потом остановились и стали со смехом делиться впечатлениями.

– Эй, - Роман вышел на песчаный берег.
– Зачем убежали?

– А ты кто?
– спросила самая бойкая из "русалок".

– Водяной.

– Тогда поведай, попадут ли венки к молодцам названным?

– К одному уже попал, - рассмеялся Роман

– А как звать-величать его? Уж не Ромшей ли?

– Пусть та, что венок последней бросила, подойдет - я ей имя на ушко и шепну.

– А под корягу не утащишь?

– У меня там хоромы, как у князя.

Девичий щебет перекрыл грубый мужской голос, что никаких опасений у "русалок" не вызвало - их охранял кто-то наверняка оружный.

Было самое время ретироваться, чтобы заставить девок долго сомневаться - кто же был на берегу, может, и впрямь водяной?

Роман прыгнул в воду и доплыл до лодки.

– Где ж твои русалки?
– засмеялся он, обращаясь к Никите.

– Может, они тебя заманивали, - неуверенно ответил тот.

...На следующий день по Курску разнеслась весть, что на Русалочьем берегу видели настоящего водяного, который чуть не уволок в воду одну из девок.

...Они неожиданно столкнулись на торжище возле лавки, где продавалась "бижутерия". Анюта примеряла стеклянные браслеты, в глазах девушки стояли слезы - "наручи" были великоваты для ее тоненького запястья.

Анюта зарделась, как при их первой встрече, но тут же улыбнулась, наверное, вспомнив ночное приключение.

Роман тоже смутился, но начал первым:

– Водяной приходил, принес венок от русалки, велел никому не отдавать, если только русалка его не потребует.

– Какой водяной!
– голосок её оказался негромким и нежным, а синие глаза наивно распахнулись.

Сопровождавшая её черноризка ухватила Анюту за рукав и вывела ее из лавки, что-то выговаривая девушке на ухо.

"Влюбиться еще не хватало", - подумал Роман.

Словарь:

"В Ольговичах он (Всеволод Святославич, князь Курский и Трубчевский)

всех удалее рожаем и воспитаем и возрастом и всею добротою и

мужественною доблестью:" - фраза из летописи 12-го века.

корзно - богато украшенный плащ

гой еси - будь здоров

басарга - ловкий

Глава девятая

ВОИНСКИЕ УРОКИ

(начало июля - середина сентября 1184 г.)

Каждый год весной в городе и в слободах дружинник Тимоха Сухой с писцом объезжал дворы, ведя строгий учет молодых парней, "которые телом и разумом справные" - для воинской учебы. Так повелось еще от Святослава Ольговича, отца нынешнего курского князя.

– Все мы дети княжьи, - говорил Тимоха.
– Стало быть, должны помогать землю нашу беречь. А какой с тебя помощник, если дела ратного не знаешь?

Различий между своими подопечным Тимоха не делал - будь ты сын последнего бедняка, или сын боярский. Никого не уговаривали, тем более не волокли на воинские уроки силком, но отказников не бывало - кому охота в отщепенцах ходить?

Уроки воинские человеколюбием не отличались. Тимоха Сухой, которого Роман для себя прозвал "сержантом", жилистый и злой кметь лет сорока пяти, на выдумки был горазд.

– Ну-ка, отроки, на загривки друг к другу залазьте - и борзо* в гору, чтобы пятки сверкали.

Бежать не близко - от Кура по Рыльской дороге, где много позже ляжет улица Дзержинского, до самого верха, к возвышавшейся среди мощных сосен рубленой башне Стрибоговой* сторожи.

Солнышко печет, бежать трудно. Но Тимохе этого мало - он верховых охаживал в пол-руки плетью-витнем. Те уворачивались, сбивая и так уже взмыленных "коней" с ноги.

– Сейчас и вам баньку устроим, - безжалостно смеялся Тимоха.

На половине горы менялись местами. Но неизвестно, что лучше - на мокрые от пота рубахи бывших "коней" плеть ложилась особенно чувствительно.

– Это вам не дома на печи.

...Молодой конный гридень, помошник Тимохи, всего годами пятью старше Романа, такой же плетью нещадно хлещет двух отроков. Убежать нельзя - только уворачивайся. На парнях даже рубах нет, кожа в бордовых полосах - дома мамки залечат. Дня за два-три научатся увертываться от плети, как от настоящего оружия. Тимоха-"сержант" осматривал учеников после "боя" и, найдя на теле лишние, по его мнению полосы, отвешивал нерадивому отроку еще один полновесный удар своей плетью.

– Хоть толику ощути, дубина неповоротливая, как железо сечет.

Упражнения усложнялись: надо было сдернуть отбивавшегося плетью верхового с коня. Плеть уже потяжелее, да и гридень-верховой становился злее - неохота позориться перед молодыми, а пуще перед Тимохой.

– Пеший конного бояться не должен, - учил "сержант" под свист плети и сочную ругань дерущихся.
– У него конь, а у тебя сноровка.

...Двое парней друг против друга. У каждого щит из толстых дубовых досок и тяжелый топор. Ударь топором в щит противника, а потом принимай его удар на свой щит, пока щиты не превратятся в щепки. Но гораздо раньше "отвалятся" руки - и правая и левая. После такого поединка даже у Романа, привыкшего к ударным нагрузкам, ощущение такое, будто его переехал грузовик.