Княжий воин

– Оттого, что железа стережешься, - объяснил дома Людота.
– Ты кузнец - железо тебя бояться должно, а не ты его.

Людота научил его нескольким простым приемам и уже на следующий день Роман удостоился от Тимохи одобрительного кивка головой.

...Потом - уроки с мечом, копьем, кистенем до седьмого пота, без жалости к себе и к сопернику: Учились, как меч или саблю лучше на кольчугу, наруч*, а то и на шлем принять, чтобы вскользь прошло: Как топором или копьем против меча биться, как сулицу без промаха метать: И все под свист плетки Тимохи Сухого, который ошибок не прощал:

– Одним разумом науку ратную не осилишь, - говорил Тимоха.
– Она в плоть к тебе войти должна. У хорошего воина разум за телом не поспевает - только так в сече лютой и выживают.

Роману этого объяснять не надо - уже растолковали его предыдущие тренеры. Может быть поэтому уроки осваивал лучше, чем другие:

Иногда приезжал Срезень, с коня молча наблюдал за тренировкой и уезжал, не сказав ни слова.

...Месяца через два уроки стали не в тягость. Наука воинская даром не прошла.

– Плетке моей спасибо скажите, - усмехался довольный Тимоха.

Последние две недели, уже в сентябре, каждый день занимались "ратной забавой". Делились поровну, на две рати, на каждом кольчуга и шлем, в руках щит и нетяжелый тренировочный кистень. И - кто кого.

– Друг друга не жалейте, - напутствовал Тимоха - В настоящем бою вас никто жалеть не станет.

Потеха продолжалась до "убитого глаза", как говорил Тимоха, то есть, до изнеможения. Потом кольчуги и мокрые от пота рубахи сбрасывали, и наставник придирчиво всех осматривал - синяков и ссадин было мало.

На другой день повторялось с топорами. На потеху это походило все меньше.

...Три месяца воинских уроков позади. Однажды Тимоха собрал вокруг себя своих учеников, уже чувствовавших себя опытными воинами и произнес короткую речь:

– В чем я перед вами грешен, младни, что руку с плетью сдерживал - а не надо бы. Но, может, и вбил в вас малость науки воинской. Теперь только сеча покажет:Ну, дай вам Бог удачи в бою настоящем... И не обессудьте:

С этого момента парни имели право носить за голенищем нож-засапожник, к рукоятке которого крепился кожаный темляк с цветной кистью. Темляк выставлялся напоказ, давая всем знать, что его обладатель оружен. Кроме того, за темляк сподручно было выдергивать нож из сапога, а по цвету кисти можно было определить, к какой сотне приписан ратник.

Тимоха Сухой с усмешкой наблюдал, как ученики вытаскивают из-за пазухи приготовленные ранее засапожники и вкладывают их за голенища. Сегодня в сапоги обулись все, хотя в иные дни предпочитали обувь попроще.

По курской "молодежной моде" кисть темляка должна была быть гораздо длиннее, чем требовалось и слегка волочиться по земле. "Вашим мамкам и метелок не потребуется", - смеялся Тимоха. У кузнецов кисти были черные с красным, у кожемяк желтые, у городников зеленые... Красиво! Предметом всеобщей зависти стал засапожник Романа с двумя кистями, одна из которых была ярко красной - княжьего цвета. Это был своего рода "диплом с отличием" и его обладатель получал право продолжить воинское образование в дружине.

– А гляньте на Мишату, - раздался насмешливый голос.
– Засапожник за онучу* сунул.
– Голос принадлежал высокому нагловатому малому с прыщавой физиономией. Он показывал на бедно одетого парня, обутого в лапти-лычаки с онучами.
– Лапотник, а туда же, в кмети собрался. Нож небось из старого ухвата смастерил? А ну, покажи.

Мишата, тихий, улыбчивый парень, был удобным объектом для насмешек - не ответит. В большой безотной* семье, где он был старшим, работали все, начиная с самых маленьких - древки для стрел делали - но достатка не было. Какие уж тут сапоги:

Засапожник, который прыщавый-таки отнял у Мишаты, был, действительно, неумелой самоделкой - настоящий нож стоил недешево.

– Железке твой самое место в болоте, - прыщавый размахнулся, собираясь выбросить нож в воду Кура.

– Эй, малый, - окликнул его Роман, - а ну дай сюда.

Тот подчинился беспрекословно - видно, репутация у Романа складывалась серьезная. Роман достал из-за голенища свой засапожник и перевязал темляки, поменяв их местами с простеньким, из веревки, темляком Мишаты. Протянул свой нож новому владельцу:

– И в обиду себя не давай, бей в нос.

Отдал свой первый удачный клинок - месяц над ним работал. На зеркально отполированном лезвии по темно-серому фону вился затейливый рисунок.

Вокруг Мишаты, любуясь дареным ножом, столпились остальные.

– Княжий подарок!

– А ты его продай, лапотник, - посоветовал прыщавый.
– Сапоги купишь.

И тут Мишата со всего маху вмазал обидчику по носу:

Воинская учеба - своеобразный "курс молодого бойца" - продолжалась до середины сентября. Но только первые три недели парни должны были являться на уроки ежедневно и весь световой день постигать нелегкую воинскую науку. А летом солнышко по небу неспешно двигается - не семь, а двадцать семь потов с тебя сойдет, прежде чем оно горизонта коснется. Назавтра чуть свет - руки, ноги еще от вчерашнего не отошли - изволь быть возле городских ворот, что зовутся Рыльскими, и не появись позже Тимохи Сухого, а то лишний раз его плетки отведаешь. И даже в воскресенье поблажки не было.

– Чтобы лень обратно не забралась, - говорил Тимоха.

Ни для чего другого времени не оставалось, да и сил тоже. Роман приходил домой в сумерках, наскоро ужинал и камнем падал спать. Ночами снился все тот же Тимоха в форме сержанта американской морской пехоты, ругался по-английски и почему-то был негром.

Предложения друзей о приятном времяпровождении долгими летними вечерами - игры, рыбалка, посиделки - оставались без ответа. Хорошо Никите, он уроки в прошлом году осилил. Да и Алешке это только на следующий год предстояло.