Кочевники из глубокого космоса

Я очень ясно вижу, что ты сильно озадачен моим происхождением. Ты, кажется, не можешь поверить моему утверждению, что я обитатель «кометы». Думаю, я смогу тебя убедить. Во-первых, не находишь ли ты чего-нибудь необычного в температуре этой комнаты?

На мгновение Барклай задумался о своих впечатлениях. Теперь он в полной мере осознал, что ему неприятно холодно. Возможно, это чувство было результатом нервного потрясения, вызванного появлением чернокожего человека. Но нет — дыхание Барклая вырывалось белым облачком, совсем как в морозное осеннее утро. Воздух в куполообразном помещении действительно был холодным.

— Теперь посмотри на меня, — сказала Оталома, — внимательно посмотри на мою кожу. Ты видишь что-нибудь необычное?

Барклай пригляделся. Теперь он увидел, что плечи большого черного были гладкими, как стекло, и казались явно неестественными. Маленькие искорки света мерцали на нижней части туловища Оталомы, как крошечные драгоценные камни — нет, как частички инея! Казалось, что капли дождя застыли на его эбеновой шкуре. Колосс вышел вперед и протянул руку.

— Прикоснись ко мне, — приказал он, — но прикасайся осторожно, как к проводу, по которому течёт сильный электрический ток.

Барклай сделал так, как просил его пришелец. Когда кончик его указательного пальца соприкоснулся с ладонью посетителя, по телу пробежал ледяной озноб. Совершенно озадаченный, он быстро отдернул руку. Улыбка на губах Оталомы стала шире.

— Холод космического пространства, — сказал он, — пронизывает все мое тело. Там, где я живу, температура постоянно держится почти на абсолютном нуле, и нет воздуха.

— Но жизнь невозможна в таких условиях, — взорвался Барклай, — это неслыханно.

— Разве я не живое доказательство того, что она действительно существует в таких условиях? — возразил Оталома, — Кроме того, есть ли смысл говорить, что что-то невозможно только потому, что это неслыханно?

Барклай молчал. Оталома прислонился к огромному суперпрессу, рядом с которым стоял. Его глаза были устремлены в пол. Наконец он поднял голову.

— Землянин, — сказал он, — издалека я почувствовал присутствие разума необычайной силы на этом острове, и я пришел сюда, чтобы мы могли поделиться знаниями друг с другом. Я сказал тебе, что я существо, чужеродное для вашей планеты, и я привел доказательства этого, на мгновение сбившего тебя с толку. Но, зная, что вы человек, способный постигать великие вещи, и я думаю, если рассказать тебе больше, ты поймешь меня и поверишь. Поэтому, позволь, я расскажу историю моего мира и моего народа. Ты готов?

— Да, — ответил Барклай, его голос был полон энтузиазма. — Рядом с вами есть стул. Пожалуйста, садитесь и устраивайтесь поудобнее.

Вождь даанов и межзвездный кочевник начал самую удивительную историю, которая когда-либо доходила до человеческих ушей.

Рассказ Оталомы

Далеко за красным солнцем, которое вы называете Антарес, и в нескольких сотнях световых лет от вашей Земли находится Великая звезда, вокруг неё вращается несколько планет; я уроженец одной из них. Когда-то это был прекрасный мир с зелеными полями и лесами, над которыми сияло яркое солнце; там были огромные моря и океаны — то спокойные и безмятежные под голубым небом, то бушующие во время яростных штормов. На берегах этих морей, уютно устроившийся среди зеленых равнин и заснеженных гор, стояли процветающие города, населенные счастливыми светлокожими людьми. Повсюду царили счастье и мир, с войнами было покончено; и дух взаимопомощи приблизил их к Утопии, насколько, насколько это возможно. Климат был восхитительным, и всем хватало предметов первой необходимости и роскоши.

В течение многих тысяч лет длился этот золотой век, а затем пришла серьезная беда, которая встревожила умы светлокожих людей. Период их счастливой жизни закончился. Начали появляться тревожные знаки и предупреждения — постепенно, по мере того как проходили тысячелетия, наша звезда меняла свой оттенок с желтого на оранжевый и с оранжевого на красный, и красный становился всё более зловещим. Было очевидно, что старое светило остывало. Климат планеты тоже становился прохладнее. Обширные ледяные шапки, образовавшиеся на полюсах, сохранялись до конца летнего сезона, и выращивать урожай становилось все труднее. Были и другие предвестники великого бедствия — океаны уменьшались, а воздух становился все более и более разреженным из-за медленной, но неуклонной утечки в космос.

Сменялись поколения, и жители моего родного мира были вынуждены покинуть многие из своих великих городов и богатых сельскохозяйственных угодий, на которые вторгались пустыни — пустыни, над которыми проносились ледяные ветры, неся с собой удушливые облака мелкого песка.

В течение веков жители моего родного мира, произносимого на вашем языке, как Мар-Билион, накопили много научных знаний. Этим они стремились предотвратить гибель своей планеты. Черпая воду из полярных снежных шапок, которые таяли летом они сделали плодородными обширные участки засушливой земли с помощью совершенной системы орошения. Какое-то время казалось, что величайшая из бед миновала; но мудрые умы понимали, что это всего лишь отсрочка.

Все это произошло задолго до меня. Когда я родился, условия жизни стали намного хуже. Атмосфера стала настолько разреженной, что небо больше не имело лазурного оттенка прежних эпох. Вместо этого оно было глубоким иссиня-черным, и в нем даже днем мерцали звезды. Запасы воды были почти исчерпаны. То немногое, что осталось, хранилось в подземных резервуарах, где было меньше всего шансов, что вода испарится

Редеющие остатки светлокожей расы жили в специальных городах. Эти города были покрыты куполами из кварцевого стекла — чудо инженерной мысли, но все же недостаточное для того, чтобы противостоять враждебным силам природы. Под куполами этих городов воздух постоянно поддерживался под давлением, приемлемым для человека, с помощью многочисленных компрессоров.

В городах тысячи величайших умов работали над главной проблемой нашей планеты. Один ученый предположил переселиться на какую-нибудь более гостеприимную планету, но ни одна другая планета в нашей звездной системе не была пригодна для проживания. Другой ученый, стремясь пополнить наши запасы воздуха и воды, обнаружил, что можно превращать некоторые более тяжелые элементы в кислород и водород. Но этот процесс был слишком энергозатратным и медленным, чтобы принести хоть какую-то пользу. Еще один ученый утверждал, что он может омолодить умирающее солнце с помощью определенной комбинации лучей — на сооружение генератора было потрачено огромное количество сил и средств, но его план потерпел полный провал.

В те годы мой отец был императором Мар-Билиона, а я был простым принцем, проявляющим с малых лет большой интерес к науке. Я обучался у великого старого гения по имени Груг. В молодые годы его имя было другим, он был статен и красив, но во время эксперимента какой-то адский химикат разъел половину его лица, включая левый глаз и он стал «Груг» — Безобразный. Сквозь зияющий красный шрам устрашающе сверкнули его белые зубы. Он казался мне наполовину демоном.

Вместе с Гругом мы построили космический звездолёт «Серебряный метеор», первый в моем мире. Это был длинный корабль в форме торпеды, оснащенный электрическими гравитационными экранами и приводимый в движение особым движителем, наподобие ракет. Гравитационные экраны изобрел Груг, а я сконструировал ракетные двигатели. По сравнению с кораблями, которые у нас есть сейчас, это было очень грубо, но тогда нам это казалось верхом совершенства.

Однажды ранним утром наш звездолет быстро поднялся с посадочной площадки прямо за куполом столицы моего отца. В нашем первом путешествии мы намеревались исследовать сотни крошечных лун, окружающих нашу планету.

Мы с Гругом перелетали с луны на луну. Большинству из них нечем было привлечь наш интерес, потому что это были всего замерзшие и безжизненные останки.

Затем мы прибыли на Гораз, самую большую луну — ее диаметр составляет около пятнадцати ваших миль, — и там мы обнаружили то, о чем даже самые изобретательные из наших теоретиков никогда не мечтали. Землянин, черт возьми, на бесплодной поверхности этого крошечного мира не было и одной молекула воздуха или воды, а днем и ночью температура держалась всего на несколько градусов выше абсолютного нуля, и всё же там была жизнь!