Кофе готов, милорд

– Ну-ну, не плачь, всё обошлось. Честно говоря, я тоже испугалась. И не только того, что тебе навредят, но и того, что ты меня проклянешь.

– Что вы такое говорите, госпожа, за что мне вас проклинать?

– За то, что выдала тебя замуж без твоего согласия.

– Бросьте, я же понимаю, что иначе нас бы там разорвали, – шмыгнула носом она. – Выхода другого не было.

– А ты не рада? – подняла я пальцами ее подбородок, заглядывая в глаза.

Девочка покраснела. Горячий румянец залил щёки, лоб, переполз на шею и обжег меня своим пылом и смущением.

– Ну и замечательно, – рассмеялась я. – Ты с ним построже, чтобы сильно не командовал.

– Ваша светлость, а он разве вам совсем не нравится? – спросила она и застеснялась своего вопроса.

– А должен?

– Ну… он умный. И красивый. А лет через пять совсем взрослым будет и наверняка придумает что-то такое, от чего все ахнут. А вы со мной его поженили. Он, конечно, не вашего уровня лорд, вернее, совсем не лорд, но и вы больше не помолвлены. Так почему?

– Милая, я не помню, говорила ли тебе, но на момент моей смерти мне было тридцать девять лет.

– Сколько? – ахнула она, прижав ладони к щёкам.

– Да, зрелая ягодка. Так что вы оба для меня дети. Оба умные, красивые, верные и чуть вредные дети, у которых должно быть что-то в жизни помимо вечного служения госпоже. И вы отлично подходите друг другу, даже если не можете и дня прожить без пикировок. И он сам выбрал на тебе жениться, я совершенно его не заставляла. Это был исключительно его выбор, который он сделал не только умом, но и сердцем. А теперь давай нарядим тебя, как полагается молодой жене.

Благородная зелень ткани обрисовала выпуклый животик и мягко обхватила остальную фигуру. Усадив служанку на стул и игнорируя ее протестующие возгласы, велела побыть в моей шкуре и не возмущаться. В конце концов пара заколок и немножко косметики никому не вредили.

– Вот видишь, пригодился, – улыбнулась я, крепя простенький ободок, который мы купили ей на ярмарке в честь королевских именин. – Выглядишь великолепно.

Мира походила на хрупкую принцессу. Распущенные волосы волнами спускались по спине, перехваченные шпильками у висков. Под ними мелькал бант-пояс, ныне украшающий шею служанки подобно фривольному шарфику, и крошечные блики стразов бросали солнечные зайчики на румяные скулы девушки. Немного блеска для губ и капелька моих духов завершили образ.

– Знаешь, тебе поразительно идут украшения. Так что теперь я наверняка знаю, что вам подарить на свадьбу.

– А разве разрешение на брак не было подарком?

– Нет. Мне бесконечно жаль, что тебе не довелось примерить белое платье, но я надеюсь, что мой основной дар придется по душе больше, чем кружево и фата.

Мы спускались по лестнице в зал и я слышала невидимые фанфары, играющие марш Мендельсона. Торжественный момент не портили ни факт уже свершившего венчания, ни его скоропалительно-необходимый характер. Столпившиеся внизу слуги замерли, со слезами на глазах оглядывая худенькую новобрачную, особенно красивую в свете магических светильников.

– Ты… ты прекрасна, – севшим голосом сказал Ясень, принимая у меня из рук ладонь супруги. Та только покраснела и закрылась волосами, как полагается всякой скромной девице принимать комплименты. Ну или робкой служанке, не привыкшей к такому вниманию.

Почетное право произнести первый тост дружно уступили мне, как первому официальному лицу среди прочих. Я подняла бокал, привлекая внимание рассевшихся за стол домочадцев.

– У меня нет власти объявить вас мужем и женой, как у священника. У меня нет власти наказать вам любить друг друга, как у бога. Но у меня есть иная власть, которой я впервые в жизни не слишком рада. Мира, Ясень. Моею волей вы вступили в союз, моя воля ослабила ваши клятвы абсолютной верности. И я бы хотела преподнести вам свадебный подарок. Когда вам обоим исполнится семнадцать лет и каждый из вас успешно встретит свое совершеннолетие, я освобожу вас от клятв рода полностью. Кроме того, по законам ваш ребенок должен родиться собственностью рода Амори, но я снимаю это обязательство. И через три года все вы получите вольную, не лишившись, разумеется, защиты моего рода, если она будет необходима.

В зале наступила тишина. На меня вытаращились абсолютно все, за исключением пары серых глаз. Еще бы, беспрецедентное заявление, никто в здравом уме не отказывается от личных слуг, проверенных временем и обстоятельствами.

– А причем тут были украшения? – обалдело спросила Мира, забыв об амплуа смущенной красавицы.

Я лишь выгнула бровь в сторону новобрачного и с удовольствием пронаблюдала, как он засуетился. Из недр поддержанного, но праздничного сюртука вынырнула бархатная коробочка.

– М-мира, моя дорогая с-супруга, – заикающимся голосом начал Ясень. Хе-хе, разволновался. – Так как ты теперь моя жена перед богом и людьми, а госпожа подарила нам вольную, вступающую в силу через три года, я бы хотел основать собственный род. Род со своей особой магией и зафиксировать это не просто юридически, но и с твоего полного одобрения. Ты согласная стать прародительницей нового клана?

Крышка коробочки откинулась и в лицо брызнули блики, отражающиеся от граней крупного танзанита, украшавшего кольцо из белого золота. Новобрачная восхищенно выдохнула и позволила надеть на собственный пальчик перстень, которому суждено стать фамильным.

Дарственная на двадцать гектаров, три деревни и выход к одному из берегов Черодая осталась во внутреннем кармане сюртука. Нельзя основать свой клан без собственных земель. А титул баронетов крайне удобен там, где на все претензии можно тыкнуть пальцем в сторону графов, пусть разбирается вышестоящая инстанция.

Минута молчания дала время подумать каждому. Я с легкой меланхолией и улыбкой наблюдала за счастливыми подростками, не сводящими друг с друга признательных и нежных взглядов. Как и всяким молодым и буйным, им свойственно сомневаться и желать принцев и принцесс, но есть путь куда лучше – стать друг для друга этими венценосными особами. А у меня будут верные до последнего вздоха вассалы, на которых я всегда смогу положиться.

– В таком случае мне тоже есть, что сказать, – перехватил слово дворецкий.

Праздничное застолье потекло своим чередом, впервые за долгое время позволяя расслабиться и побыть самой собой – Ритой и графиней Амори в одном лице. Шутки, крылатые мудрости, подколки и искренние пожелания лились рекой, закусывались любовно приготовленными салатами, запивались пьянящим соком, в котором не было ни капли алкоголя.

Одна только Эля не сводила с меня обиженно-просящего взгляда, искренне расстроенная тем, что мы не доверили ей тайну. Но то, что через три года мне понадобится новая камеристка, её изрядно приободрило и позволило бросать хитрые взгляды в сторону нашего широкоплечего и простоватого конюха. Т-а-а-к.

А утром мы получили письмо. Написанное на красивой гербовой бумаге с вензелем рода Коулов, запечатанное сургучом с оттиском перстня Виктора и переданное мне лично городовым, который где стоял, там и сел, увидев меня без личины.

– Т-ты… в-вы… в-вашество… В-ваша светлость, госпожа графиня? – безуспешно подбирал челюсть служивый, пытаясь совместить простое платье кассирши и благородную внешность леди, виденную им на портретах и лично.

– Благодарю, Михаэль, – мелодично ответила я, принимая письмо. И пока я его читала, городовой сорвал с себя шапку, в досаде швырнув её на пол.