Когда ломается ветвь

– Кват! Будьте осторожны с яйцом!
– и Финн убрал голубой овоид, прежде чем неуклюжая рука Александра успела схватить его.

– Это неопасно, - успокоил Кват остальных.
– Это не присоединяется.

– Он может присоединить.

– Мне это нужно, - потребовал Александр.
– Дай мне!

– Еще нет, Александр, - ответил Бордент.
– Ты сначала должен научиться правильно присоединять его. Иначе оно может причинить вред.

– Я смогу это сделать.

– Ты еще недостаточно владеешь ложкой, чтобы взвесить все свои способности и слабости. Позже будет безопаснее. А теперь, я думаю, немного философии будет не лишним, как, Добиш?

Добиш присел на корточки и занялся Александром. Майра вышла из кухни, бросила быстрый взгляд на все происходящее и вернулась назад. Кальдерон последовал за ней.

– Я никогда не привыкну к этому, даже когда мне будет тысяча лет.
– Она медленно и с нажимом делала насечку по краям паштетного теста.
– Он все еще мой малыш, только когда спит.

– У нас нет в запасе никакой тысячи лет, - напомнил Кальдерон.
– У Александра есть. Хотел бы, чтобы у нас была домашняя прислуга.

– Сегодня я снова попыталась достать ее, - устало сообщила Майра.
– Но это бесполезно. Все работают на военных заводах. Как только я упоминала о малыше...

– Ты же не можешь все делать одна.

– Ты помоги мне, - сказала она, - если можешь. Но работа у тебя тяжелая, мой дорогой. Тебя не хватит на все.

– Я спрашиваю себя: если мы заведем второго ребенка, если...

Ее робкий взгляд встретился с его глазами.

– Я уже думала об этом. Но я думаю, такой ситуации больше не будет. В один и тот же отрезок жизни. И тем не менее мы не можем быть полностью в этом уверены.

– В данное время это не играет никакой роли. Одного малыша достаточно.

Майра посмотрела на дверь.

– Там, внутри, все в порядке? Посмотри! Я беспокоюсь.

– Там как всегда.

– Я знаю, но это голубое яйцо... ты же слышал, Бордент сказал, что оно опасно. Я сама слышала.

Кальдерон выглянул в притвор двери. Четыре карлика сидели напротив Александра, глаза которого были закрыты. Теперь он открыл их и злобно посмотрел на Кальдерона.

– Не ходи сюда!
– приказал он.
– Ты прервал урок.

– Я нижайше извиняюсь, - Кальдерон отступил назад.
– Там все о'кэй, Майра. Маленький диктатор такой же, как всегда.

– Он уже супермен, - в ее голосе звучало сомнение.

– Нет. Он супермладенец. Это огромная разница.

– Его новый трюк...
– Майра возилась у плиты, - загадка. Или нечто подобное загадке. Он кажется мне таким маленьким, когда я беру его на руки. Но он говорит, что этого достаточно для его "Я". Это компенсирует его физическую слабость.

– Загадка, да? Я тоже знаю пару...

– С Александром это не сработает, - с яростной убежденностью произнесла Майра.

Ничего не вышло.

– Что поднимается в камине?
– изложил он с презрением, которого это заслуживало: Александр исследовал загадку отца, так и сяк повертел ее в своем уме сверхуме, - проанализировал на ошибки в семантике и логике и забросил. Или со свойственной ему педантичностью решил, что Кальдерон попал в слишком затруднительное положение, чтобы дать ответ. Он сократил вопросы из категории "чем ворон похож на конторку", и, так как даже сумасшедший шляпный мастер из "Алисы в стране чудес" не был в состоянии разгадать свою собственную загадку, он, к некоторому ужасу слушателей, начал излагать диссертацию по сравнительной орнитологии. Потом Александр стал задавать по-детски шутливые вопросы о связи гамма-излучения с фотонами и попытался философски воспринять ответы. Мало что раздражает так, как детские вопросы. Его насмешливый триумф разлетался как пыль, в которой копошились взрослые.

– Ox, оставь в покое своего папу, - растрепанная Майра вошла в комнату.
– Ему хочется почитать газету.

– Эта газета не имеет значения.

– Я читаю комикс, - сказал Кальдерон.
– Мне хочется узнать, не похмелье ли заставило Капитана мстить за то, что его подвесили под водопадом.

– Формула смешного заключается в бессмысленности бедственного положения, - поучающе начал Александр. Кальдерон с отвращением ушел в спальню, где к нему присоединилась Майра.

– Он задал мне еще одну задачу, - сообщила она.
– Дай мне посмотреть, что вызывает похмелье.

– Вид у тебя довольно жалкий. Ты не замерзла?

– Я не пользуюсь косметикой. Александр сказал, что из-за нее у меня плохой запах.

– Ну и что? Он не петуния.

– Ему действительно не нравится запах. Но, конечно, он сказал это мне нарочно.

– Послушай! Он снова начинает. Что ему надо теперь?

Александр хотел, чтобы была публика. Он нашел новый метод производить идиотские звуки губами и пальцами. Иногда его нормальные детские хоралы еще сильнее действовали на нервы, чем его суперменство. Однако, когда прошел месяц, у Кальдерона появилось чувство, что самое худшее еще впереди. Александр продвинулся в те области знаний, которых раса homo sapiens еще не касалась, и у него появилась привычка, как пиявка высасывать из мозга отца каждую каплю знаний, которыми бедняга обладал.

С Майрой все обстояло точно так же. Действительно, мир для Александра был раковиной. Он проявлял ненасытное любопытство ко всему, и нигде в квартире не осталось ни одной целой вещи. Кальдерон стал на ночь запирать спальню от сына - кроватка Александра стояла теперь в другой комнате, - но яростный рев каждый час вырывал его из сна.

Если Майра готовила еду, она была вынуждена прерывать свое занятие и объяснять Александру тайну нагрева плиты. Он выучил все, что она знала, сделал скачок в запутанных аспектах материи и издевался над ее познаниями. Он обнаружил, что Кальдерон был физиком, что до сих пор тщательно скрывалось, а потом выпытал все знания своего отца. Он задавал вопросы о геодезии и геополитике. Он допрашивал отца о монорелье и монологе. Он интересовался биологией и античностью. И он был настроен скептически. Он сомневался, обладает ли его отец исчерпывающими знаниями.

– Но, - объяснил он, - ты и Майра Кальдерон до сих пор были единственным примером тесного контакта с homo superior, поэтому желательно начало. Погаси сигарету. Это вредно для моих легких.

– Ладно, - Кальдерон устало поднялся, и обычное желание перейти из одной комнаты в другую снова охватило его. Он отправился на поиски Майры.
– Скоро придет Бордент. Мы сможем пойти куда-нибудь, согласна?

– Хорошо, - она стояла перед зеркалом и наскоро причесывалась.
– Мне нужен перманент. Если бы у меня только было время!

– Завтра я возьму выходной и останусь здесь. Тебе нужен отдых.

– Нет, дорогой. Скоро начнется сессия. Ты просто ничего не сможешь сделать.

Александр завопил. Это означало, что он хочет, чтобы мать пела для него. Он интересовался диапазоном голоса и предполагаемым эмоциональным и усыпляющим действием колыбельной. Кальдерон смешал коктейль, сел на кухне, закурил и задумался о славном предназначении своего сына. Когда Майра кончила петь, он прислушался, не завопит ли Александр снова, но не доносилось ни звука, пока Майра в легкой истерике не ворвалась на кухню, дрожа, с широко раскрытыми глазами.