Когда налетел норд-ост

— Много икорки? — спросил он.

— Как у петуха! — крикнул Унгаров, не спускавший глаз с ножа.

Икра выпирала, лезла наружу, сбитая пластами, схваченными прозрачной пленкой. Потом из брюха горой вывалились внутренности. Тетя Поля оказалась тут как тут, с плетеной из чакана корзиной.

— Можно, Тамончик? — спросила она. — Приходи на жареное…

— Соглашайся, дед, — сказал Витька, — блат особый в ларьке иметь будешь, крем от загара в первую очередь получишь.

Все на причале покатились со смеху. Даже Павлик, больше других знавший о Витьке, не мог сдержать улыбку.

Дед Тамон махнул рукой:

— Бери. Только нам оставь трошки.

Витька встал на носки, покачался на каблуках туфель, шмыгнул носом и подмигнул Павлику:

— Полина, осторожней… Игорь в предынфарктном состоянии! Кишки бери, а сердце с печенкой не трогай…

Игорь переступил с ноги на ногу, прищурил светлые глаза:

— А тебе всю желчь бы отдали, да организм не примет: от собственной распирает…

— Ничего, — сказал Витька, засмеявшись. — С меня гривенник…

На причале получился затор. С моря, с Дуная, с кутов прибывали лодки с уловом. Они уже стояли в два ряда у причала: никто не принимал рыбу.

— Да кончайте вы, белугу не видели? — крикнул Тамон и взялся за огромный хвост. — Игорь, подсобь…

— А мыть кто будет? — крикнула Аля. — Костик, кишку!

Вырвала из его рук шланг, и по рыбе ударила тугая струя, вымывая из вскрытого брюха кровь и слизь. Потом десятки рук — Павлику досталась голова — потащили рыбину в весовую. Тетя Поля, довольная, засеменила к домику с корзинкой, из которой сильно капала кровь.

Белуга потянула двести два килограмма, икра — двадцать один.

— Когда будем обмывать? — осведомился Витька, тоже помогавший тащить. — Кстати, Валюта, в твоем сейфе хватит бумаг для этих гангстеров?

— Не мешай, — Валентина вписывала в журнал цифры.

С причала донеслось тявканье и взбешенный крик Тита.

Павлик выглянул наружу: рабочий громко топал сапожищами и размахивал руками.

— Что там еще? — Из помещения вышел Витька.

— Проклятье одно! Хоть бы подохли, хоть бы…

— А-а-а-а, ты про собачек, — Витька быстро нагнулся, взял за шиворот щенков — по одному в руку — и поднял вверх, — какие симпатичные, а? — Щенки улыбались во все свои непородистые щекастые мордашки и, крутясь в воздухе, весело сучили лапками. Витька стал размахивать ими.

— Не смей! — Аля закрыла руками лицо.

— Симпатяги вы, малышки! — Витька изо всех сил швырнул щенков в воду.

Они шлепнулись о поверхность и скрылись. Аля дико вскрикнула, затряслась от гнева:

— Изверг ты, гад, зараза!

Щенки между тем вынырнули и поплыли к берегу, судорожно работая лапками. Хвостики, изогнутые крючком, торчали над водой.

Аля бросилась к ним.

Отряхиваясь от воды, фырча и покашливая, щенки выбрались на берег, и Аля потянулась к ним. Две мускулистые руки опередили ее. Схватили щенков, и они снова шлепнулись, теперь уже на середине желоба, и исчезли под водой. Всплыл один. Он заработал лапками, и опять над водой держался крючком хвостик. Все слабей и слабей били по воде лапки, а хвостик все ниже и ниже опускался к воде. Потом щенок исчез, словно и не было его.

— Негодяй, — сказала Аля, лицо ее было в слезах. — Тебя бы туда забросить…

— Валяй, разрешаю… — Витька засмеялся, улыбнулся острыми глазами. Провел рукой по бугроватой, с короткой стрижкой голове и пошел к помещению.

— Живодер! — крикнула Аля, все еще плача, челочка на ее лбу уже не казалась кокетливой.

— Глупышка, — Витька даже не обернулся, — побереги слезы… Пригодятся еще!

— Дурак! — Аля вытерла лицо худенькой рукой. — Псих ненормальный…

— А ты нормальная истеричка…

Витька исчез в двери пункта.

В Павлике все замерло. Потом его затрясло, и он не смог сказать ни слова. Только кулаки сжались.

Тит поливал из шланга причал.

— Развели тут псарню. Гадят только. Туда им к место…

На лице Али вдруг высохли слезы, глаза блеснули яростью:

— Вы… вы зверь, а не человек!

— Но, но, — заворчал Тит, — смотри у меня… Набрали тут разных. От титек мамкиных только оторвали, а уже свои законы устанавливают… Иди лучше в куклу играйся — видал в твоей комнате. И не суйся не в свое дело.

— Я поммастера, и вы мне подчиняетесь! — вдруг крикнула Аля. — И нечего тут! Вы находитесь на службе, а не… — Голос у Али осекся, из глаз брызнули слезы. Она не договорила и, закрыв лицо руками, бросилась за угол здания.

Тит пожал плечами и повернулся к Павлику:

— Ну как работать с такими? Кого присылают? Думают, если с рыбой стало плохо, так и присылать можно кого угодно.

— Но и так нельзя! Они ведь живые…

Павлик задохнулся и, не находя слов, отбежал от Тита. И здесь увидел отца. Бодрым шагом шел он от домиков сюда, свежий, стройный, красиво седой. Он что-то напевал и помахивал блокнотом. Странно, но он ничем не походил на вчерашнего отца после разговора с Игорем!

— Ты куда это смылся от меня, бандит?! — Он хлопнул Павлика по плечам. — Что новенького в этом прекрасном из миров?

— Ничего…

Глава 9 АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ

— Завтракал? — спросил отец.

— Нет.

— Поехали к унгаровцам, ведь звали нас.

Павлик немного замялся.

— Я… Я… Мне…

— Не хочется? С Игорем удумал?

Все-таки, что там ни говори, отец неплохо разбирается в людях, а Павлика просто насквозь видит! Врать было глупо: ведь Игорь, конечно, и отца позовет.

Павлик кивнул.

— Давайте вместе завтракать.

— Нет уж, спасибо… Потопаю к Унгарову. Неловко старых друзей забывать. Обидеться могут.

И ушел.

Игорь с Тамоном долго не выходили из весовой: верно, получали квитанции на сданную рыбу, а может, помогали перенести ее в помещение, где стояли гигантские бочки со льдом. А может, даже кололи лед.

Первым из пункта вышел Тамон. Его ватник на животе был испачкан свежей слизью. Тамон подошел к краю причала и глянул в лодку.

— Пашка, не ты взял белужку?

— Нет, — сказал Павлик, польщенный, что впервые его назвали не по-домашнему.

— Неужто уперли? И тут, выходит, догляд нужен. Теперича и покушать нечего будет… От ты!

Он крепко выругался и сплюнул.

Павлик вдруг почувствовал такой приступ голода, просто голова закружилась: с утра крошки в рот не брал! А встал часа в четыре, если не раньше… Да и вчера лег натощак.

Тамон влез в лодку и на веслах пошел к своему причалу, а Павлик остался дожидаться брата. Игорь явился минуты через три.