Когда налетел норд-ост

Течение здесь было быстрое и подгоняло лодку. Вокруг шуршали плавни, закрывая горизонт. Камыш стоял по берегам плотной стеной, и его метелки царапали безоблачное небо. Из чащобы, хлопая крыльями, тяжело подымались дикие утки и отлетали куда-то поглубже. У камыша бродили белые цапли, буравили клювами дно, исчезали в осоке, снова появлялись и, не трогаясь с места, храбро поглядывали на лодки. Павлик схватил отца за рукав:

— Гляди, гляди! — и показал на грузную птицу, пролетавшую над ними.

— Баклан, — сказал Игорь, — море рядом.

Ах, баклан, вспомнил Павлик, он ведь видел их на море, чему ж удивляться? Ему вдруг представилось: ничего такого у них не случилось, и они приехали в эту даль не за братом. Просто отец получил творческую командировку на юг Измаильщины и прихватил с собой сыновей.

Скоро желоб раздвоился. Они поплыли левой протокой. Местами камыш расступался, сменялся топким лугом. Вдруг они увидели море — сизовато-синий горизонт и пустынный морской залив в просвечивающих песчаных косах, в бесконечных полосах темных водорослей. Лодка чиркнула по дну.

— Мелко! — вырвалось у Павлика.

— Устье у нас всегда замывает, ил песет.

— Любопытно, — заметил отец, — уменьшенная копия Дуная. Ой, смотрите, что это? — и показал рукой.

В море, неподалеку от берега, белело какое-то странное колышущееся пятно.

— Где? — Игорь повернул голову. — А-а, пеликаны…

— Что?! — вскричал Павлик, до рези в глазах всматриваясь в белое пятно. Его поразило, что Игорь говорил о пеликанах так, словно по три раза в день видел их и они сумели порядком наскучить ему! Разве не таким же тоном говорил в Шаранове Витька об огромной белуге, поднятой из лодки краном?

Павлик налег на борт. Кто из ребят их класса видел пеликанов на воле?!

— Эх, биноклик бы захватить!

— Легче, лодку опрокинешь, — сказал отец.

— Хотите, подплывем к ним? — предложил Игорь. — На сколько подпустят.

Здесь было мелко. Весла то и дело наматывали буровато-зеленые водоросли, лодка царапала о грунт, и на дне виднелись пляшущие солнечные блики, ракушки, волнистые полосы песка, редкие камешки. Витька догадался, куда держит путь Игорь, и тоже повернул к пеликанам.

Уже можно было рассмотреть отдельных птиц, тяжелых, ширококлювых, с большими головами.

— Стоят как войска в каре! — засмеялся Павлик. — Плечом к плечу равнение держат… А еще они похожи на куклуксклановцев в белых балахонах…

— Сказанул чего, — улыбнулся отец, — такой у тебя ералаш вот тут, — он покрутил пальцем перед лбом.

Пеликаны заволновались и сразу все плотно сбитым квадратом начали удаляться, помахивая крыльями. Некоторые из птиц, видно самые нервные, стали невысоко взлетать и для безопасности садиться по ту сторону строя.

— А в них что-то есть и от пингвинов! — сказал Павлик.

Игорь греб изо всех сил. Медленно, но уверенно уходили от них пеликаны, и расстояние между ними и лодкой больше не сокращалось.

— Хитрецы! — сказал отец. — Умудренные!

— А ты что думал? — Игорь засмеялся. — Голыми руками хотел их взять? Они только с виду неуклюжие.

— Что верно, то верно. — Отец стащил рубаху вместо с майкой, расправил загорелые, хорошо развернутые плечи и грудь. — Считаю, что преследовать их бессмысленно: они не уступают ни миллиметра!

Игорь крикнул, оглушительно хлопнул в ладоши.

Несколько птиц лениво приподнялись на крыло, закричали, но вскоре плотный и незыблемый строй был восстановлен. Тяжелые и, казалось, флегматичные, они по-прежнему бдительно держали интервал.

— Ну и коллективец! — засмеялся отец. — Железная когорта. А как у них насчет социальной справедливости? Демократии? Присутствует? Или строжайшая иерархия?

— Пойди возьми у них интервью, — сказал Игорь и вдруг выскочил из лодки — она уже едва шла, так здесь было мелко, — и, подымая брызги, стал толкать ее сзади.

Полегчавшая лодка устремилась вперед.

Удивительным местом было это взморье. На сколько хватал глаз — низкий песчаный берег с дюнами, с кустиками в глубине, и ни души: пустынно и дико, точно никогда не ступала здесь нога цивилизованного человека, и лишь изредка приплывали с островов соседнего архипелага пироги и каннибалы устраивали вокруг костров дикие пляски…

— Да, это я понимаю! — Отец встал в лодке и огляделся вокруг. — Будь я на твоем месте, Игорь, предпринял бы то же…

«Что он говорит? — подумал Павлик. — Значит, он все оправдывает? Значит, он согласен со всем? Или говорит под впечатлением минуты или ради красного словца?»

В передней лодке раздались крики: она закачалась, как на штормовой волне. Над лодкой мелькнул красный сарафан — Валентина плюхнулась в воду, встала в мокром, облепившем тело платье, и Павлик увидел: море здесь чуть повыше колена. Он стал сбрасывать туфли, стащил брюки и тоже прыгнул в воду. Схватился за липкую от расплавленной смолы корму и рядом с Игорем, высоко закидывая ноги, побежал вперед, толкая лодку с отцом.

— Куда, куда повезли старика! — с веселым испугом закричал отец и нелепо замахал руками.

У Павлика что-то сжималось и отпускало внутри, странный визг рождался в душе, рос, крепчал, подступал к горлу, захлестывал, и Павлик вдруг услышал, что и в самом деле визжит.

В передней лодке оставалась Аля в полосатом платье, полосы шли, как волны, — горизонтально. Но и она уже стоя срывала через голову платье, и Павлик увидел ее, длинноногую, в синем купальнике. Отец тоже смотрел на нее.

Витька изо всех сил раскачивал лодку.

— Псих ненормальный! — Аля с визгом прыгнула в воду.

Витька стал раздеваться.

— К берегу! — крикнул он им. — Потом купаться!

Они вперегонки побежали к берегу, толкая лодки.

Берег был голый, низкий, и Павлик удивился плотности его темного песка. Перемешанный с илом, он был тверд как асфальт. Человеческих следов на песке не было. Только чаячьи или бакланьи крестики и какие-то еще, более широкие следы перепончатых птичьих лап — может, пеликаньи? — ракушки с выеденными моллюсками, стебли высохшего тростника, пожухлые от зноя водоросли.