Когда налетел норд-ост

Солнце стояло высоко и жгло нещадно. На душе у Павлика было легко.

Вытащив на берег лодки, кинули на песок одежду и ринулись в воду. Девушки бултыхались поодаль.

«Как на Рижском взморье, — подумал Павлик, — полчаса надо шлепать по колено, пока дойдешь до настоящей воды!» Но там вода холодная, а здесь такая — пусти рака, сварится, станет красным. А может, они здесь и водятся красные?

Войдя в море по грудь, они принялись нырять, кувыркаться со смехом и воплями. Отец был в черных плавках с белым пояском. Вначале он держался в сторонке и лицо у него было строгое, но скоро его нельзя было отличить от Игоря и Витьки. В глазах отца появился блеск, лицо оживилось. Даже седина казалась легкой, несерьезной, веселой. И не будь ее у отца, он бы многое потерял. Длинными руками он хватал за пятку то Павлика, то Валентину, и они, захлебываясь, брызгались и визжали.

— Люди искусства, обращаюсь к вам! — крикнул Витька. — Скатапультируйте меня! Забросьте повыше… Прошу!

— Швырнем? — спросил у отца Игорь.

— Чтоб на землю не вернулся! — крикнул Павлик. — Пусть там остается.

— Валяйте, — заявил Витька, — согласен.

Отец с Игорем сплели руки. Витька, держась за их плечи, взобрался на это сплетение.

— Р-раз, — крикнул Игорь, — два, три! — И, хорошенько раскачав, они с силой подбросили Витьку. Он взлетел высоко, как лыжник с трамплина, красиво перегнулся, пошел вниз, аккуратно врезался головой в воду. И долго-долго не выныривал.

«Куда такой денется с земли? — подумал Павлик. — Где ему будет лучше, чем здесь?»

Вдоволь накупавшись — у Павлика даже губы посинели, хотя вода почти кипела, — потащились к берегу. И здесь, когда море стало чуть повыше колен, Аля вдруг предложила:

— Кто быстрей доползет до берега? Только без помощи ног!

— Я! — крикнул Павлик. — Выстраивайтесь на старт!

Все шестеро легли в воду и выровнялись в одну линию.

— Витька, не мухлевать, не вылезать вперед! — возмутилась Аля, и Витька чуть отполз назад.

— Пошли! — подал команду Павлик, и все шестеро, быстро перебирая по мягкому, как подушка, дну руками, торопливыми движениями ринулись вперед.

— Витька, не жульничать! — крикнула Валентина. — Ты ногами отталкиваешься!

Скоро вперед вырвался отец. Его щегольская шапочка, туго обтягивавшая голову, забелела перед Павликом, и он увидел его ритмично двигающиеся лопатки и вздрагивающую шею. Ах как хотелось помочь себе ногами — все равно ведь не заметили бы! — и несколькими бросками вырваться вперед. Но это было б против правил.

И Павлик, безнадежно отставая не только от отца, Игоря и Витьки, но и от Али, так и не посмел сжульничать. Сзади него пыхтела Валентина в черном купальнике, и Павлик совсем упал духом.

Аля, тоненькая и проворная, коротенькими рывками передвигалась вперед. Вот она обогнала Игоря, но отца догнать не смогла. Он первым достиг берега и встал.

— Лидер! — провозгласил Витька, норовя ухватить Алю за ногу.

Отец потер живот — на нем было несколько царапин.

— Ну и дно тут!

Второй к финишу пришла Аля, потом Витька с Игорем, дальше шли непризовые места, и не имело значения, кто приполз раньше.

Попрыгав на одной ноге, вытряхнув из ушей воду, побегали по гладкому, как паркет, песку у берега и пошли в дюны. Поросшие мелким жестким кустарником — для себя Павлик назвал его верблюжьей колючкой, — они волнами раскинулись впереди. Под ногами валялись твердые, как кости, шипастые плоды местных «орехов», сухие плети камыша. Аля подняла одну и побежала, прыгая через плеть как через скакалку.

За ней погнался Витька. Аля споткнулась и упала. Витька прижал ее к песку. Но тут на него налетела Валентина, обхватила сзади дюжими руками и стала оттаскивать. Аля, как ящерица, выскользнула из-под Витьки и бросилась помогать Валентине валить его.

— А вам, я вижу, здесь не скучно, — заметил отец, шагая рядом с Игорем.

— Не жалуемся.

Обе девушки висели на Витьке и ничего не могли поделать: он был коренаст и крепок, как штангист, и так обхватил их, что непонятно было, кто кого держит.

— А ну вырвитесь, а ну!

Аля пронзительно визжала, Валентина вскрикивала низким голосом.

Павлик не знал, что делать: броситься на выручку или нет. Броситься бы, стукнуть бы его хорошенько в горячке, чтобы знал, как обижать Алю, как задаваться! У-у-у! У Павлика снова сжались кулаки.

— Павка, — закричала Аля. — Павка, спасай!

И Павлик бросился.

— А-а, еще один! Милости прошу! — Витька приготовился отразить новый натиск.

Да не тут-то было. Павлик схватил его за ногу, дернул, врезал кулаком в бок, так что костяшки заболели, и все это сложное переплетение тел с хохотом рухнуло на песок.

— Дай ему, дай! — кричал Павлик в злом азарте.

Витька заработал ногами, закрутился всем телом, переворачиваясь со спины на живот и обратно. Но шесть рук цепко ухватились за Витьку, и, хотя удержать его на месте не могли, вырваться он не сумел.

Потом отпустили, Витька встал, потер бок, поморщился, покосился на Павлика и снова бросился на девушек.

Полчаса возились они так, догоняли друг друга, кидались колючими, как ежики, перекати-поле, рвали цветы — лиловые «елочки». Валентину цветы интересовали меньше, и она толкалась, ставила подножку Витьке.

Витьке это надоело.

— Отстань! — устало крикнул он. — Доиграешься у меня… Плакать потом будешь.

Павлик отошел от них и побрел к отцу и брату. Они лежали на песке за дюной, поросшей осотом, и о чем-то говорили. Чтоб не мешать им, Павлик прилег неподалеку, вытянулся на спине и стал сыпать горячий песок на живот.

— А почему ты думаешь, что я решил остаться здесь? — спросил Игорь. — Я просто хотел узнать, как живут люди, и порисовать их.

— Поздравляю, — сказал отец. — А я уж думал, что ты решил стать рыбаком, навсегда приобщиться к здоровому физическому труду. А у тебя, оказывается, серьезные нравственные искания…

Павлика почему-то всегда немного коробило слово «нравственные»: было в этом слове что-то скучно-правильное, что-то от популярной лекции.

— Можешь считать и так, — сказал Игорь, — не возражаю.

— Говорят, ты и жениться не прочь? — спросил отец. — Кто ж объект? Эта самая девочка?

Игорь издал какой-то странный звук.

— Что ж, она ничего сложена — многие позавидуют, хотя и тонка чересчур… и очень не глупа, я не раз беседовал с нею. Но, но ты понимаешь?..

— Что «но»?