Когда настанет время возмездия

А зря, по сути, он говорит правду, хотя она лишь верхушка айсберга.

— Она что, серьёзно не умеет контролировать свои силы? — слышится голос Николь, которая присоединяется к нам, забрав куртку из машины Елая и накидывая её на плечи, и я даже немного рада, что впервые она заговаривает в нужный момент. У меня теперь хотя бы есть перерыв от взгляда Алека. — То есть мы разрабатываем план, всё хорошо продумываем, а выходит что… — тут она качает головой, и маленькому перемирию приходит конец, потому что упоминание обо мне из её уст звучит слишком презрительно. — Мы берём её с собой, чтобы она решила потанцевать, привлекла к себе внимание, почти стала виновницей конфликта и ещё, — тут эта стерва уже смотрит на меня, изогнув губы в чересчур осуждающей, показной ухмылке, — не выдала себя, а заодно и всех нас.

Вот тут мой рот безмолвно открывается от серьёзного удивления: как она могла это всё видеть, когда была занята совсем другим, пока мне не приходится признать, что натренировал её Марко на все сто девяносто процентов. Но мне не до возмущений, все мысли сосредотачиваются на оправданиях, потому что без них мне уже не спастись от взгляда, которым одаривает меня Алек.

— Я же не думала, что ко мне решит прицепиться какой-то парень, — наспех защищаюсь я, но очень быстро понимаю, что попытка выходит отстойной, когда слышу глубокий, разочарованный вздох Елая. Про Алека даже говорить не хочется, да просто смотреть на него, потому что точно увижу в его глазах разочарование.

Мне приходит на помощь Елай:

— Повторюсь конечно, ну я же уже сказал, что это было недоразумение.

Он перетягивает всё негодование Алека на себя, при этом имеет наглость дерзко усмехаться, что заводит того ещё сильнее.

— И вы решили это скрыть? — хоть в словах и звучит “вы”, обращается он непосредственно к голубоглазому.

Елай безмятежно отмахивается.

— Конфликт исчерпан, глаза никто не заметил, вы справились. О чём тут можно говорить?

И это звучит очень разумно, Алеку ответить нечего: Елай прав, он сам оставил меня в одиночестве. Николь же походу и вовсе без разницы, её главная задача — оставить меня не в лучшем свете — выполнена, а большего ей и не надо. И она не задерживается, чтобы это подтвердить.

— Мальчики, наш заложник вечно спать не будет, — напоминает она, разгоняя ощутимое напряжение между парнями. — Пора везти его на место, пока никто не хватился пропавшего.

Алеку требуется ещё пара секунд, чтобы отвести взгляд от Елая, который на сей раз его не цепляет, а ответно смотрит, красноречиво выражая, что готов принять любой брошенный вызов. Я с облегчением вздыхаю, понимая, что хоть с одной задачей мы справились и никто никого не убил.

Но всё радужно недолго, двинувшись в сторону Доджа, я вдруг понимаю, что кое-что всё-таки пошло не по плану: Виталий в машине Алека, а не Елая. Когда я резко торможу и оглядываю поочередно Алека и Елая, знаю, что они оба тоже уже это осознают.

— Мы не можем поехать с ним к моим родителям, — это даже не констатация факта, скорее, обречённое принятие.

Лицо Алека каменная маска, хотя его кадык поднимается и опускается, когда ему приходится принять следующее решение.

— Ты поедешь с Елаем, — звучит почти как рычание.

Глаза упорно избегают моих, глядят на землю, в сторону, куда-то вдаль, но только не на меня, и я чувствую, как зарождается пагубное, отвратительное чувство разочарования. Или даже чего-то большего.

— Я приеду сразу, как только смогу, уверен, ты даже не закончишь ещё разговаривать с родителями, — продолжает он, но меня не покидает ощущение, что дело абсолютно в другом.

Однако…

— Хорошо, — легко соглашаюсь я и смотрю на Елая, ожидая от него реакции.

Но он не спешит одобрять это решение, некоторое время он смотрит в упор на Алека, будто о чём-то размышляя. На чертах его лица лежит тень подозрительного сомнения, и даже когда он кивает в сторону пассажирской двери, голубоглазый всё также не сводит с него взгляда, пока я не сажусь в машину. Алек дожидается, пока Елай заведёт двигатель, продолжая стоять у багажника Доджа точно неподвижное изваяние, и только тогда, когда мы уже проезжаем мимо него, его глаза впервые касаются моих. Его взгляд не отрывается от моего до последнего. Мрачный и нерешительный, Алек выглядит так, будто в чём-то сильно виноват передо мной.

— Не к добру это, — бормочет себе под нос Елай, продолжая оставаться серьёзно задумчивым.

Не знаю, как это объяснить, но у меня схожее ощущение. Мне не требуется спрашивать, про что он говорит, так как сама не могу избавиться от сомнений. Когда поворачиваю голову в его сторону, замечаю, как его взгляд исследует боковые зеркала и заднего вида, хотя за нами полнейшая тьма.

— Думаешь, они что-то задумали?

Для ответа мне хватает одного его взгляда.

Мы снова погружаемся в тишину. Мне доводится впервые ехать с Елаем, но его вождение разительно отличается от Алека и Марко — плавное, точно скольжение по гладкому льду. Я помню, как он дразнил Пашу, когда тот увозил меня с базы Ордена, и очевидно тот случай был исключением. Ни грамма риска, создаётся впечатление, будто ему просто некуда торопиться. У меня же появляется свободное время подумать о предстоящем разговоре с родителями, хотя и при мысли о нём у меня сжимается сердце. Растёт какое-то неприятное чувство, от которого никак не получается избавиться. Напротив, чем ближе мы к моему дому, тем оно всё ощутимей и тревожней. Я не спрашиваю Елая, откуда он знает мой адрес, но ровно через пятнадцать минут за лобовым стеклом виднеется пропускной пункт.

— Ты можешь высадить меня здесь, — предлагаю Елаю, чувствуя некоторую неловкость, что ему вообще приходится подвозить меня до дома, но он отзывается не сразу.

Проходит не меньше двадцати секунд, пока он с невероятно сосредоточенным лицом смотрит прямо перед собой, не на дорогу, такое ощущение, что её он как раз-таки и не видит. Потом, словно встрепенувшись, Елай переводит взгляд на меня, который по-прежнему выглядит остекленело.

— Что? — переспрашивает он, и я убеждаюсь в своих догадках.

— Можешь не довозить до самого дома, — повторяю, — я могу дойти и пешком.

Но Елай лишь твёрдо качает головой.

— Мне не сложно.

Куда подевался тот взбалмошный парень, который, казалось, не может и минуты прожить без сарказма? Я всё гадаю, что на него так повлияло, пока машина медленно подъезжает к воротам моего дома. Он останавливается, а я не спешу выходить, всё обдумывая, как у него об этом поинтересоваться, но что-то в выражении его лица наводит тревогу. Потому что он обеспокоен, вот только ощущение такое, что голубоглазый сам не понимает, что не даёт ему покоя.

Я прищуриваюсь, но он не видит моего взгляда, он даже не обращает внимания, что я просто остаюсь сидеть в машине. Так сосредоточен, что это может значить только одно…

— Ты что-то почувствовал? — требуя я, даже не понимая, что в моем голосе звучат истеричные нотки.

Елай, наконец, переводит на меня внимание.

— Лена, — начинает он, тяжело сглатывая, — я не совсем уверен, но что-то…

Дверь с моей стороны резко распахивается, у меня уходит целая секунда, чтобы отойти от испуга и успокоить рванувшее из груди сердце.

Алек.

— Алек… — ошарашенная происходящим молвлю я, но он даже закончить не даёт.

Тянет меня за локоть, принуждая выбраться из машины. А когда я оказываюсь напротив него, его глаз, что-то внутри меня раскалывается. В воздухе такое ощущение, что поднимается гул. Теперь настаёт моя очередь тяжело сглатывать.

— Что… — пытаюсь снова, но его взгляд направлен уже за мою спину.

— Это не я, — слышу взволнованный и громкий голос Елая. — Клянусь, я здесь не причём!

Я же тупо перевожу взгляд от одного к другому. На лице Алека дёргается желвака, выражение яростное, в глазах дикий огонь. Парни стоят в двух метрах друг от друга, и они оба знаю то, что я не понимаю, пока…