Когда настанет время возмездия

На удивление, Елай смеётся, качая головой. Но что еще более удивляет, он по-прежнему не выдернул руку из моих пальцев и точно не собирается этого делать. Вместо этого он решает поддержать меня, поднося руку с часами ко рту и говоря заговорщецким шёпотом:

— Нас раскрыли, расходимся, — а после смотрит на меня, — ты только что уничтожила мою единственную возможность понравится твоему парню. Вероятнее всего, у нас будут проблемы с семейными праздниками.

И вот он уже улыбается, искренне и беззаботно, больше походя на себя. Может это сумасшествие, но таким Елай мне нравится больше. В груди расцветает тёплое чувство лёгкости.

— Не переживай, они бывают пару раз в год. Думаю, отделаемся всего-то несколькими сломанными дверями.

Елаю явно нравится такая перспектива.

— Я бы ещё заранее попрощался сразу с двумя-тремя стульями, — добавляет он и снова дарит мне однобокую, хитрую и яркую ухмылку.

Я усмехаюсь ему в ответ. Это глупо — стоять на крыше здания и вести совершенно нелепый разговор, будто мы на самом деле внутренне не готовимся умереть в любую секунду, но зато напряжение, витающее вокруг нас, резко сходит на нет.

И это очень не вовремя, потому что внезапно мы оказываемся совершенно не готовы, когда раздаётся самый настоящий взрыв.

Меня шатает назад от силы ударный волны, но Елай успевает напрячь руку, чтобы не дать упасть. Ладно, оказываюсь неготовой только я одна, потому что глаза парня даже не выглядят так, словно его застали врасплох. Он больше встревожен тем, что на моём лице отчётливо читается испуг. Но Елай решает не заострять на этом внимание, в какофонии десятка преполошившихся голосов, его звучит на редкость спокойно.

— Пора, — говорит он, помогая вернуть мне равновесие, и в то же время раздаётся ещё один взрыв, будоражащей внутри меня обжигающее волнение. — Готова?

Нет, я не готова. Пульс ускоряется до бешеного, в горле сухо, а всё тело начинает точно гудеть от волнения. Я почти задыхаюсь, насколько часто бьётся моё сердце, однако голос, на удивление. даже не дрожит, когда отвечаю ему согласием.

Елай медлит всего секунду, но последний его затяжной взгляд в мои глаза передаёт весь масштаб сомнений и нежелания произносить:

— Тогда идём.

Однако это не назвать точно ходьбой. Стоит ему это сказать, Елай резко разворачивается и бегом направляется к краю крыши. Мне же требуется мгновения, перевожу дыхание и собираю всю свою стойкость и мужество, понимая, что любая заминка может стоить сломанной конечности, прежде чем повернуться и последовать за ним. Первое расстояние от крыши до крыши небольшое, но Елай всё равно притормаживает, чтобы проверить, как я с ним справляюсь и, видя, что довольно неплохо, наконец более-менее расслабляется. По крайней мере, он хотя бы может понадеется, что ему не придётся соскребать меня с асфальта.

Снова раздаётся взрыв, и гул голосов становится ещё более пронзительным. Теперь кто-то визжит, мне кажется, я даже могу распознать в некоторых звуках отголоски рыдания, к чему оказываюсь абсолютно неготовой. И это происходит не вовремя, моё тело точно натыкается на невидимую стену, из-за чего едва ли не спотыкаюсь, прямо перед тем, когда надо совершать новый прыжок. Из-за этого приземление выходит довольно неуклюжим и награждающим болью в правой лодыжке. Но благо боль не острая, в тот момент когда, выпрямившись, приходится снова начать бежать, чувствую лишь лёгкий дискомфорт, помогающий лучше сосредоточиться. Мне нельзя думать о звуках, нельзя вздрагивать от взрывов и уж точно нельзя впускать в голову мысли про Алека, который сейчас в центре всего этого безумия и переполоха. Уж кто-кто, а он точно не вывернет себе ногу при первом же самостоятельном прыжке. Пока меня нет рядом с ним, Алек может быть сосредоточен на важном. Собственно, одна из главных причин, почему мы не вместе. Их роль куда важнее, чем наша: штурм и освобождение всех наших заключённых, которые постоянно пребывают у Виктора, чтобы его опыты никогда не останавливались. Он выжимает из них самый максимум, продолжая изучать и изучать, как именно нас можно убить за считанные мгновения.

И снова прыжок, и снова взрыв. Они на сей раз совпадают, поэтому когда приземляюсь во мне в десятке раз хлеще начинает бурлить адреналин.

Оказывается, я ненавижу взрывы.

Моё сердце бьётся в груди почти до боли ускоренно, ещё немного и оно само взорвется, насколько остро и волнительно на меня действует творящееся. Такое ощущение, что всё тело покрывается чувствительными шипами, ловящими каждую секунду маленькие искры тока. И это как раз выпадает на самый дальний прыжок, который, даже Елай уверен, у меня не пройдёт гладко. До этого бегущий без оглядки, он останавливается практически у самого подножья, вероятно готовый в случае чего меня ловить. И мы оба не ожидаем, что я даже не задумаюсь, прежде чем рвануть вперёд. И эти яркие, внимающие глаза, когда всего на мгновение наши взгляды встречаются, возможно, я буду видеть всегда за закрытыми веками, вспоминая этот день.

Я приземляюсь чётко на пару шагов дальше него. Секундная заминка и невероятная тишина вокруг нас, один взгляд, полностью отражающий мысль, насколько мне повезло, после такого необдуманного действия, и мы вновь начинаем бежать к следующему краю крыши.

Ещё один прыжок, ещё один, ещё — и вот мы уже удаляемся настолько, что весь шум становится приглушённым. Мы останавливаемся прямо напротив последнего рубежа и оба смотрим вниз — разница в два этажа. Это то здание, в котором нас ожидает Виталий, и оно уходит на несколько этажей под землю, чтобы в случае опасности похоронить созданных Виктором монстров под тоннами бетона.

И это именно то, что мы сделаем, как только освободим Анну.

Если освободим, о чём я старательно запрещаю себе думать, чтобы не показать Елаю, что сомневаюсь в его вере.

Он указывает кивком подбородка на крышу соседнего здания. Расстояние до него тоже видимо в целях безопасности больше, чем все те, что мы преодолели.

— Это будет сложный прыжок, — озвучивает Елай мои мысли.

Не то чтобы я была так же спокойна, как он, учитывая, что для нас понятия «сложный» абсолютно разительные. Все предыдущие он сделал чётко и без единой погрешности, когда я едва справилась с тем, что был на несколько метров меньше этого. Я прикусываю губу, пытаясь смотреть только в точку предполагаемого приземления, чтобы голова не кружилась пуще нынешнего.

— Но ведь здание ниже, — пробую найти хоть один утешительный факт, который, судя по взгляду парня в мою сторону, не очень-то убедительный.

Да и он этого не скрывает.

— Мы можем найти аварийную лестницу и спуститься по ней.

— И почему мне кажется, что в твоём голосе звучит отчётливое «но».

Я перевожу на него взгляд и убеждаюсь, что всё расслышала правильно. Елай колеблется.

— Последняя лестница, которую я заметил, была две крыши назад.

У меня не получается сдержать разочарования.

— Ох… — выдыхаю сокрушённо, чем подтверждаю мнение Елая: возвращаться — не лучший выход. — Ну, что ж, тогда нам остаётся только понадеяться, что тот факт, что здание ниже, всё же сыграет мне на руку.

И снова лицо парня не выражает никакого оптимизма, он смотрит скептически вниз, затем точно так же на меня.

— Мы прыгнем вместе, — сообщает он, и это с его стороны не предложение.

Хотя даже если бы и было, он не дал бы мне много времени на размышление, отходя назад и дожидаясь, когда подойду к нему. И спорить в данной ситуации бессмысленно: у нас нет ни времени, ни других вариантов. Ребята скоро доберутся до зданий, но не смогут никуда попасть без нового кода доступа.