Когда она ушла

«Я бы сказала, 99 %».

Эта цифра нисколько не успокоила Райли. И это было далеко не то, что Мари сейчас хотелось бы или нужно было услышать.

— Мари, — горько сказала Райли, — я ничего не могу сделать.

Мари испустила вопль отчаяния, от которого Райли продрало до костей.

— О Боже, значит это он! — плакала она. — Это не может быть никто другой.

У Райли кровь застыла в жилах.

— О чём ты говоришь, Мари? Что случилось?

Из трубки посыпался поток исступлённых слов:

— Я тебе говорила, что он мне звонит. Я отключила домашний телефон, но он как-то достал номер моего мобильника. Он постоянно мне звонит! Он ничего не говорит, просто дышит в трубку, но я знаю, что это он. Кто ещё это может быть? И он был здесь, Райли. Он был у меня дома!

Тревога Райли усиливалась с каждой секундой.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Я слышу шум по ночам. Он бросает что-то в мою дверь и в окно спальни. Какие-то камешки.

У Райли подпрыгнуло сердце, когда она вспомнила камешки на своём собственном крыльце. Возможно ли, что Петерсон жив? Неужели они с Мари снова в опасности?

Она знала, что должна тщательно выбирать слова. Мари, по-видимому, стоит на краю, и край этот очень опасный.

— Я еду к тебе, Мари, прямо сейчас, — сказала она. — И я заставлю Бюро заняться этим.

Мари истерично, отчаянно и горько рассмеялась.

— Заняться чем? — переспросила она. — Забудь об этом, Райли. Ты уже всё сказала: ты ничего не можешь сделать. Никто ничего не сделает. Никто ничего не может сделать.

Райли села в машину и включила телефон на громкую связь, чтобы ехать и разговаривать.

— Оставайся на линии, — сказала она, заведя машину и направляясь в сторону Джорджтауна. — Я еду к тебе.

Глава 21

Сражаясь с трафиком, Райли старалась не переставая разговаривать с Мари. Она проехала перекрёсток после того, как жёлтый свет сменился на красный. Она опасно вела машину и знала об этом. Но что она могла сделать? Она была на своём автомобиле, а не на служебном транспорте с мигалками и сиренами.

— Я бросаю трубку, Райли, — в пятый раз сказала Мари.

— Нет! — снова рявкнула Райли в ответ, подавляя волну отчаяния. — Оставайся на телефоне, Мари.

Голос Мари прозвучал устало.

— Я больше не могу, — сказала она. — Спасай себя, если можешь, но я правда не могу. Мне надоело. Я собираюсь покончить с этим прямо сейчас.

Райли казалось, что она сейчас взорвётся от паники. О чём это Мари? Что она собирается сделать?

— Ты сможешь, Мари, — сказала Райли.

— Пока, Райли.

— Нет! — закричала Райли. — Просто подожди. Подожди! Это всё, что нужно сделать. Я вот-вот приеду.

Она ехала намного быстрей, чем поток основного транспорта, перестраиваясь с ряда в ряд, как сумасшедшая. Несколько раз ей просигналили.

— Не бросай трубку, — решительно потребовала Райли. — Слышишь меня?

Мари ничего не ответила. Но Райли слышала, как она плачет и причитает.

Тем не менее, звуки радовали: они значили, что Мари по крайней мере всё ещё там. Всё ещё на телефоне. Но сможет ли Райли удержать её? Она знала, что бедняга провалилась в пропасть чистого животного ужаса. У Мари в голове больше не было разумных мыслей. Она почти сошла с ума от страха.

Собственные воспоминания Райли заполнили её голову. Воспоминания об ужасных днях, проведённых в полуживотном состоянии, когда кажется, что человеческого мира просто нет. Полная темнота, ощущение, что жизнь вне её проносится мимо, полная потеря восприятия времени.

«Я не должна этому поддаваться», — сказала она себе.

Но память уже окутала её…

Ничего не было видно или слышно, Райли старалась задействовать остальные органы чувств. Она почувствовала в горле горький привкус страха, он поднялся в рот, пока не превратился в электрическое покалывание на кончике языка. Она скребла грязный пол, на котором сидела, ощущая его сырость. Она вдыхала запах влаги, окружающий её.

Эти ощущения были единственным, что ещё связывало её с миром живых.

Тут в густой темноте появился ослепляющий свет и рёв пропановой горелки Петерсона.

Резкий удар вывел Райли из ужасных фантазий. Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что она наехала на бордюр и рисковала врезаться во встречные машины. Машины сигналили.

Райли снова вернула контроль над машиной и осмотрелась: она уже недалеко от Джорджтауна.

— Мари? — крикнула она. — Ты ещё здесь?

Она снова услышала лишь приглушённые рыдания. Это хорошо. Но что Райли может сделать теперь? Она была в нерешительности. Она может вызвать на помощь ФБР из столицы, но бог знает, что произойдёт к тому времени, как она объяснит проблему и добьётся того, чтобы по адресу выехали агенты. Кроме того, для этого будет необходимо закончить телефонный разговор с Мари.

А ей нужно продолжать с ней разговаривать, но как?

Как она собирается вытащить Мари из этой пропасти? Она едва сама в неё не провалилась.

Райли что-то вспомнила. Когда-то давно её учили, что делать, чтобы люди в кризисе не вешали трубки. Ей никогда не пригождались эти уроки до настоящего момента. Она старалась вспомнить, что должна делать. С тех пор прошло уже столько времени.

Она вспомнила часть — нужно делать что угодно, говорить что угодно, чтобы заставлять звонящего говорить. Неважно, насколько бессмысленные или бесполезные вещи говорятся, главное, чтобы он слышал обеспокоенный человеческий голос.

— Мари, ты должна кое-что сделать ради меня, — сказала Райли.

— Что?

У Райли бешено работал мозг, стараясь придумать, что сказать, а она уже продолжала:

— Мне нужно, чтобы ты пошла на кухню, — сказала она. — И сказала мне точно, какие травы и специи хранятся в твоём кухонном шкафу.

Мгновение Мари не отвечала и Райли забеспокоилась. Правильное ли состояние у Мари, чтобы подчиниться такому нелепому требованию?

— Хорошо, — сказала Мари. — Я иду туда.

Райли выдохнула с облегчением. Возможно, так она выиграет немного времени. Она слышала в трубке позвякивание баночек со специями. Голос Мари теперь звучал совсем странно — одновременно истерично и безэмоционально.