Когда поют сверчки

Я заглушил двигатель, и мы проводили Энни и Синди до дверей дома. На прощание Энни крепко обняла ноги Чарли и сказала:

– Большое спасибо, мистер Чарли. Все было очень здорово.

Чарли улыбнулся.

– Спокойной ночи, Энни.

Девочка прижала палец к губам и, прищурившись, слегка наклонила голову к плечу – было похоже, что она хочет, но не решается задать вопрос. Чарли, ожидавший каких-то ответных слов, сразу заметил возникшую паузу.

– Ты хочешь меня о чем-то спросить?

– Нет… то есть – да. Я хотела спросить, мистер Чарли, это… очень тяжело… не видеть?

Усевшись по-турецки на нижнюю ступеньку крыльца, Чарли бережно взял руки Энни в свои. Девочка села напротив, так что ее коленки прижались к его голеням. Лампочка под козырьком крыльца была слабой, но ее свет ложился на плечи обоих как легкая позолота.

– Давай-ка я расскажу тебе одну историю, – начал Чарли. – Примерно двадцать веков назад жил в Иерихоне один слепой по имени Вартимей. Каждый день он сидел перед городскими воротами, где проходило множество людей, ведь, если ты слеп и вынужден просить милостыню или хочешь привлечь чье-то внимание, лучшего места не найти.

– Это как те люди, которые стоят у светофоров с картонными плакатиками? – перебила Энни.

– Вроде того, – согласился Чарли и, достав из заднего кармана красный носовой платок, стал аккуратно складывать его на колене. – Вартимей сидел у городских ворот много лет. Его знал почти весь город, и я уверен – за эти годы он изрядно надоел жителям Иерихона своими воплями. Но что еще остается слепому? Если он не будет кричать и вопить, прося милостыню, его никто не заметит, и тогда он просто умрет от голода. – Чарли приложил сложенный в несколько раз платок к глазам Энни. – Вот, подержи, а я завяжу…

Энни крепко зажмурилась и прижала платок к глазам, и Чарли завязал концы у нее на затылке.

– Теперь представь себе, что ты – старый слепой Вартимей, который кричит и шумит у городских ворот и который давно стал для всех жителей как чирей на… на афедроне.

– А что такое афедрон? – снова перебила его девочка.

Чарли рассмеялся.

– Это то, на чем сидят.

Я смотрел на них и улыбался. Синди шагнула ближе ко мне и слегка коснулась меня плечом.

– И вот однажды, – продолжал Чарли, – Вартимей услышал, что по дороге идет большая толпа. А надо сказать, что этот слепой старик слушал обрывки разговоров и прекрасно знал все, что происходило в то время в Палестине – совсем как ведущие программ новостей Си-эн-эн или ФОКС. И вот когда толпа приблизилась к городским воротам, Вартимей вскочил, замахал руками и завопил во всю мочь… – Чарли сделал паузу. – А знаешь, что он кричал?

Энни затрясла головой.

– Так вот… – Чарли понизил голос до взволнованного шепота. – Вартимей знал, что такая большая толпа могла собраться только в одном случае, поэтому он начал кричать и говорить: «Иисус, сын Давидов, помилуй меня! Иисус, сын Давидов, помилуй меня!» Ты можешь подумать, что в этом нет ничего особенного, но тогда за такие слова могли и убить. Когда слепец выкрикнул эти слова, остальные евреи сразу поняли, что по крайней мере один человек считает Того, кто пришел к ним в город, – а это был Иисус, – Мессией, Царем, которого все ждали много веков. А старый Вартимей, смертельно уставший от своей слепоты, от необходимости сидеть у ворот и просить милостыню, больше не ждал, и ему было все равно, убьют его или нет. Он знал Писание, знал все последние новости и слухи и верил, что Иисус и есть Тот, кто спасет всех жителей Израиля. Именно поэтому он принялся скакать, махать руками и кричать, что было силы: «Иисус, сын Давидов, помилуй меня!» – И Чарли для наглядности сам замахал руками. – Но местным жителям не хотелось, чтобы Иисус подумал, будто в их городе живут сумасшедшие придурки. Они пытались заставить Вартимея замолчать, но он только еще громче кричал. Иисус тем временем подошел совсем близко. Он услышал вопли Вартимея и, остановившись, велел его позвать, и все евреи тотчас бросились к слепому, говоря: «Подойди, зовет тебя». Тогда Вартимей скинул с себя верхнюю одежду, потому что она была старая и рваная, да и самому ему, я думаю, не помешал бы хороший душ…

При этих словах Энни улыбнулась и ущипнула себя двумя пальцами за кончик носа.

– Когда Вартимея подвели к Иисусу, он сразу упал перед ним ниц, так что его лицо оказалось на одном уровне с Его стопами. Так всегда делается, потому что, если ты веришь в Сына Давидова и прочее, упасть ниц – это почти единственный способ показать Ему свою веру и свою любовь. А Иисус спросил: «Чего ты хочешь от Меня?» И слепой, лежа в пыли, ответил: «Хочу прозреть». Тогда Иисус поднял Вартимея, отряхнул от пыли и земли и сказал: «Иди, вера твоя спасла тебя». И тогда в один миг… – С этими словами Чарли сорвал с глаз Энни повязку, и она заморгала, приспосабливаясь к тусклому свету лампочки. – И тогда в один миг Вартимей прозрел!

Энни улыбнулась, Синди невольно прикрыла рот ладонью. Чарли тем временем поднялся на ноги и помог встать девочке.

– Все это просто замечательно, – добавил он, – но то, что было дальше, еще интереснее.

– А что было дальше? – тут же спросила Энни и потерла глаза, которые все еще раздражал свет.

– Большинство слепцов, которых исцелил Иисус, со всех ног помчались домой, чтобы поскорее рассказать родным о случившемся с ними чуде. «Привет, мама, я снова вижу!», типа того. Это было естественной реакцией, но Вартимей поступил по-другому. Он подошел к городской стене, где просидел много лет, подобрал свою грязную одежду и пошел за Иисусом. – Чарли снова опустился перед девочкой на колени и, взяв ее руки, осторожно приложил к своим глазам. – Что же из этого следует? – проговорил он. – Только то, что самые лучшие, самые прекрасные вещи в мире нельзя ни увидеть глазами, ни даже потрогать. Их можно только почувствовать – почувствовать сердцем…

– А этот Вар… Вартимен… Ва… – Энни замолчала, беспомощно разведя руками.

– Барт, – подсказал Чарли, и девочка согласно кивнула.

– Это он так сказал? Ну, что самые лучшие вещи можно почувствовать сердцем?

Чарли покачал головой.

– Нет, это сказала одна женщина, которую я очень люблю. Ее звали Хелен Келлер, и она была писательницей.

– Хелен Келлер?! – воскликнула Энни. – Я о ней слышала!..

Чарли протянул ей руку.

– Большое спасибо, Энни. Как хорошо было повстречаться с тобой!

В ответ девочка крепко обняла его за шею, стараясь, впрочем, не стукнуть Чарли по голове твердой пластиковой лангеткой.

– Может быть, я и слепой, но я многое вижу. – Чарли повернулся в мою сторону. – Иногда я вижу даже лучше, чем некоторые люди с нормальным зрением.

Наконец Энни выпустила его и прошептала:

– Спокойной ночи, мистер Чарли!

Это означало «Спасибо!», и Чарли ответил в соответствии не с ее словами, а с тем, что она подразумевала.

– Не за что, Энни.

Синди тоже обняла его на прощание, потом взяла девочку за руку и повела в дом. Уже в дверях Энни обернулась и, вырвав руку, подбежала ко мне.

– Спокойной ночи, Риз!

– Спокойной ночи, Энни.

После этого она вошла в дом, и я услышал, как щелкнул замок на двери ванной комнаты. Синди еще раз посмотрела на нас и слегка пожала плечами.

– В самом деле, ребята, огромное вам спасибо. Я… Мы… В общем, увидимся завтра утром, только… – Она покосилась на приоткрытую дверь и слегка понизила голос. – Боюсь, завтра нам придется выехать попозже. Мне кажется, Энни слишком устала и ей нужно поспать подольше.

Чарли поцеловал ее в щеку.

– Никаких проблем, Синди. Спокойной ночи, – сказал он, и мы сели в машину. Я взялся за ключ зажигания, но Чарли остановил меня, положив руку поверх моей.

– Подожди секундочку. – Он прижал палец к губам и опустил стекло со своей стороны. Джорджия лежала на полу у него под ногами, ритмично постукивая хвостом по коврику, и Чарли на нее шикнул. Наклонив голову, он прислушивался, а когда я снова хотел запустить двигатель, он вытащил ключ зажигания из замка и положил себе на колени.