Когда зацветает пустыня

— Я, наверное, лучше пойду. — Всё! Не могу! Если останусь хотя бы на пол минуты, точно не устою. — Держитесь! Время лечит. — бросила я до отвращения стандартную фразу и вышла за дверь.

Глава 16

Остаток моего утра был посвящён поискам подарков на Рождество в огромном, древнем, практически динозавре наших мест, молле Beverly Center. Пока я неторопливо гуляла от одного волшебного павильончика к другому, любуясь восхитительными, порой причудливыми, а иногда и чрезмерными декорациями, несколько раз звонила мама. Это прилично выбивало меня из колеи и ужасно тянуло за душу. Но отвечать я не хотела. Во мне синим пламенем горели злость и обида. За папу, за нашу семью и за себя, в конце концов. В итоге, кое-как дозвонившись до отца, я выяснила, что мама должна была улететь ещё в десять утра. Со смешанным чувством облегчения и какой-то ноющей, непередаваемой болью в сердце, я поспешила домой.

— Пап, ну как ты? — с порога выпалила я, затаскивая объёмные бумажные пакеты с покупками.

— Да пойдёт, — растрёпанный и поникший, он махнул рукой и побрёл на кухню.

— Какие планы на вечер? — следуя за ним по пятам поинтересовалась я, стараясь, чтобы прозвучало бодренько.

— Особо никаких… — удручённо протянул отец.

Несколько секунд я с ноющим сердцем смотрела как он, опершись на столешницу, угрюмо таращился в окно. В итоге, не выдержала, подошла и обняла своего разбитого и измученного старика.

— Как думаешь, она насовсем в Россию? — не хотелось лишний раз обсуждать поступок матери, но мне, почему-то, было важно это знать.

— Я не знаю, дочка…

— Понятно. — всё, что я смогла на это ответить. — Так! Давай решим! Какие у тебя всё-таки планы на сегодня? — снова включила я бодрость духа.

— Может сходим в бар с Виталием… Если ты не против посидеть одна. А что? — он привалился плечом к холодильнику и стал задумчиво пощипывать небритый подбородок.

"Так он же только вчера там был! Да и потом вы по-любому ещё догонялись у него дома!" — чуть не ляпнула я.

— А может позовёшь Виталия к нам? И мне составите компанию и по барам отираться не будите. Да и ему сейчас, наверное, очень одиноко одному, — предложила я, на самом деле боясь, как бы эту закадычную парочку не понесло с горя по борделям. — Я вам приготовлю что-нибудь…

— И хочется тебе с нами возиться? — удручённо буркнул отец. — Сходи погуляй с друзьями. Каникулы же!

— Пап, ты же знаешь, что мои все разъехались. Я тоже страдаю в одиночестве. — немного схитрила я. — Ну давай, зови! — схватила телефон с дивана и протянула отцу.

К моей радости, он тут же начал набирать номер друга.

Распаковав все покупки, я вытащила из заморозки стейки лосося и только собралась почистить овощи, как мой телефон зашёлся резким, нервирующим перезвоном.

Незнакомый номер. Странно…

— Да?

— Привет, красотка! Надеюсь ты меня ещё узнаешь? — прошумел, как обычно, бодрый голос друга.

— Тодд? Привет! — искренне обрадовалась я.

— Ну неужели узнала? И куда ты опять пропала? Два дня назад обещала перезвонить и тишина…

— Ну-у… У меня тут дел накопилось — соврала я.

— Вот и я подумал, что ты вся в делах! И раз от тебя звонка фиг дождёшься, решил позвонить сам.

— Ну и правильно сделал! — поддержала я.

— А у вас тут ничего так… Приятно. В общем, жить можно. Но главное, ты знаешь, тепло… — делано затараторил он. — Пальмы вон какие! А тот белый особняк просто мечта! Кто в нём живёт? Анжелина Джоли?

— Какой особняк? Ты что гугл-карты смотришь? В смысле "у нас"? — ничего не поняла.

— Ой, Злат! Ну, у ва-а-ас! В "Лосике"! — пояснил он мне, как ненормальной. И, наверняка, в этот момент закатил глаза.

— А ты что здесь? — подскочила я.

— Ой, ну конечно здесь! Всё жду, когда ты догадаешься! Выходи давай!

— Куда?

— Злат! У тебя мозг на зарядке что ли? Выходи из дома и увидишь, где я.

Я сорвалась с места и понеслась к входной двери. Действительно, напротив нашего дома, прислонившись к одной из впечатливших его пальм, стоял Тодд. Густые, каштановые волосы парня теперь были уложены по-новому, но, как и всегда, слегка небрежно. А вот его одежда ну совсем не соответствовала погоде — неизменные джинсы и тонкий лонгслив совершенно не призванные согреть в пятьдесят девять градусов по Фаренгейту.*

— Привет! — ещё раз крикнул он и помахал мне. — И, между прочим, я замёрз! Давай грей!

Не успела я опомниться, как оказалась оторвана от земли и прижата к его твёрдому, худощавому торсу.

— Другое дело! — довольно ухмыльнулся он и чмокнул меня в уголок рта. От меня не скрылся тот факт, что целился он в губы, но не попал, потому что моё внимание в этот момент привлекла знакомая, высокая фигура, проходящая мимо нас.

Вот чёрт!

Виталик поймал мой взгляд и как-то одобрительно, по-хитрому подмигнул. Ну всё! Он точно подумал, что Тодд — мой парень! Этого ещё не хватало!

Внутри всё закипело от досады и я, быстро высвободилась из объятий друга и отошла на пару шагов назад.

— А ты чего так вырядился? — оглядела с ног до головы его лайтовый прикид.

— Так Калифорния же! — усмехнулся Тодд.

— Ну ты и дурачок! Ладно, идём греться, — и кивнула в сторону дома.

* 59 градусов по Фаренгейту = 15 градусам по Цельсию.

Глава 17

Оказалось, что Тодд в Лос-Анджелесе проездом. Только на один вечер. Его родители отправились к родственникам в Сан-Диего на праздники, и он напросился с ними. Как я догадалась, по большей части, чтобы увидеть меня.

Вечер неторопливо протекал за приятным общением, состоящим, в основном, из безостановочного, но такого прикольного трёпа Тодда. Он рассказал отцу и Виталику большую половину историй, которые лично я о нём узнавала на протяжении трёх долгих месяцев. Даже про случай своего побега с мерчендайзинга упомянул.

Единственное, что меня напрягало, это то, что друг периодически брал меня за руку. Вроде, совсем невинно, но мне было некомфортно. Я мечтала совсем о другом — положить ладонь на мускулистое бедро Виталика, сидящего справа от меня, уткнуться головой ему в плечо и почувствовать, как он меня обнял в ответ. Вот тогда я была бы готова слушать кого угодно и сколько угодно. Хоть вечно.

Немного развернув стул в сторону Тодда, я слегка отодвинулась назад. Прикинувшись таким образом заинтересованным слушателем. На самом же деле, я спасала руки от, кажется, развивающейся у парня клептомании.** А главное, — теперь я оказалась максимально близко к Виталику. Даже ощутила лёгкий шлейф его парфюма. А ещё волны тепла от ноги любимого, проникавшие сквозь тонкую ткань платья, плотно обтянувшего мою попу. Боже! Каких трудов мне сейчас стоило не откинуться назад и не прижаться к нему! После вчерашнего дня плотно насыщенного общением, сегодня я умирала без него. С самого утра мечтала о дозе под названием "Виталий Огановский". Тридцати восьми летней выдержки, насыщенной тестостероном и пахнущей сексом. О, Господи! Я тихо и неминуемо сходила с ума, плавилась от его тепла, как свеча от пламени. И медленно плыла, растекалась… Точнее сказать, текла. Соски набухли и упрямо атаковали ткань лифчика. Хорошо, что плотного, иначе, это не укрылось бы от внимательного взгляда Тодда. Я изнывала от бесстыдно накатившего вожделения… Но только и могла, что сжимать колени, в попытке хоть немного унять трещавшее, как электричество напряжение и тянущую боль внизу живота. Никогда мне не было так тяжело. Даже вчера! Но я, видимо, заделалась мазохисткой, потому что, положив руки на спинку кресла, упёрлась в них подбородком и сильнее прогнула спину, придвигая попу ещё ближе к Виталику…