Когда зацветает пустыня

— Как скажешь, мышка. То есть, "Злата". Прости, голову, наверное, напекло. — он моментально переключился на то же приподнятое настроение, что царилось в салоне пару минут назад. — Так куда дальше сворачивать? Я же не ясновидящий! — весело добавил он.

* Девид Ганди — сейчас один из самых заметных моделей в фэшн-индустрии.

Глава 69

— Папуль, я тебя очень прошу, ничего не перепутай, о'кей? Комбинезончики и боди в детской, на пеленальном столике. Подгузники там же, в кармашке справа. И, если будет беспокоиться — пустышка в…

— …Стерилизаторе на кухне. — прервал меня отец. — Да, да, я всё запомнил, дочка. Не переживай. Справлюсь. Поезжайте, не теряйте зря времени.

И, тут же, словно группа поддержки папы, раздался голос из гостиной:

— Злата! Иди скорей сюда!

— Что там, Тодд? — засуетилась я и побежала к нему.

— Откуда это фото? — друг, задумчиво покручивая в руке телефон, стоял перед большим фото Виталика на стене. Одним из тех, что я щёлкала тысячами в те несколько месяцев счастья в Майами.

— Это моя работа. — и, хотя я ежедневно наблюдала один из моих любимых снимков, ярким пятном игравшим на фоне нюдовых тонов комнаты, это не помешало мне в который раз залюбоваться силуэтом любимого в лучах заходящего солнца Флориды.

— У тебя есть оригиналы в электронном варианте?

— Есть… И ещё тысячи подобных портретов… — кажется, до меня начала доходить причина его неуёмного энтузиазма.

— Какой у них размер, Злат? — Тодд нетерпеливо отправил телефон на узкий стол у стены и упёрся в него руками, продолжая разглядывать портрет.

— Ну… Я точно не помню…

— Ладно, хватай всё, что есть и поехали в типографию! Половина выставочных залов — Виталия, Злат.

— Тодд, я не думаю…

— Подожди, давай ты просто сделаешь, как я говорю, а потом будешь думать. Или не думать. Это уж как хочешь. И, кстати, тебе не приходила в голову мысль, что Виталий, фактически — голливудский актёр. — взгляд Тодда был призван привести меня в более живое и сообразительное состояние, чем сейчас. Растормошить, активизирвать, как если бы он схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул.

— Ну и что?

— Ну не тормози, Злат! Наверняка, у него куча друзей среди актёров, режиссёров, сценаристов. А все они не бедные люди. Теперь понимаешь?

— Кажется, да…

— Ай, Злат! Мистер Лемишев, — обратился он к отцу, понимаю, что мой мозг сейчас работал на той же частоте, что и у бестолковой домашней курицы. — Вы знаете, на какую киностудию работал Виталий?

— Конечно. У меня есть номер его агента. Чёрт! Тодд, и как я сам не догадался?

* * *

Эти двое неплохо спелись. И ещё пару часов мы провели в переговорах с, наверное, доброй частью работников Голливуда и за дизайном объявлений для акции по сбору средств на операцию Виталику.

Я сгребла все USB-накопители в одну небольшую, разноцветную кучку и подрагивающими от волнения пальцами, начала пролистать фото за фото: Виталик рядом с домиком спасателей на пляже в Майами; в нашем патио с задранныии на стол ногами и наушниками. Я даже помню, какой альбом своего любимого Linkin Park он тогда слушал. В личном тренажёрном зале в мокрой насквозь майке рядом с боксёрской грушей.

Даже не заметила, как огромные кристаллы слёз начали капать на белоснежный листок А4, на котором я аккуратно фиксировала номера отобранных фотографий.

Не знаю, на сколько меня хватило. На тридцать? Или, может, пятьдесят штук? Я не смотрела эти фото с тех пор, как сделала… А теперь… Теперь хочу, но не могу.

— Злат, уже поздно. Иди спать, а я продолжу. — Тодд практически вытолкал меня со стула и, занимая моё место, заботливо и тихо спрсил, — Ты же мне доверяешь?

— Конечно. — я поднесла руку ко лбу, только теперь осознав, что виски пульсируют от пресыщенности событиями и переживаниями этого дня.

— В типографию поедем с утра, хорошо? И, Злат… Половина выставочных залов — Виталика.

— Тодд, мне… Так неловко от того, что я… Мы… стесним вашу экспозицию. Может, не будем, а?

— Это даже не обговаривается, Злат. Я уже позвонил Хизер и она полностью поддержала меня в этом решении. — Тодд, кажется, хотел ещё что-то сказать, но не решился. Оставалось только догадываться по его ставшему мягким и нежным взгляду.

— Спокойной ночи, Тодд, — поспешила я попрощаться и, спустя минуту, рухнула тяжёлым мешком с камнями рядом с Виталиком и моментально забылась, как ни странно, спокойным и ровным сном. Не прошло и часа, как я проснулась от короткого писка мобильника.

Больше десятка сообщений из банка горели непрочитанными блоками. И последнее из них гласило, что от коллег Виталика поступило уже больше четверти необходимой суммы.

Глава 70

Наша выставка возымела колоссальный успех и вызвала широкий общественный резонанс. Сперва в Дубае, а потом и в других Эмиратах.

К моменту её открытия из Нью-Йорка прилетела моя дорогая Хизер. Слегка округлившаяся. Плохо переносящая здешнюю жару, а ещё специи и морепродукты в любом виде, подруга, несмотря на причуды беременности, активно внедрилась в нашу суетливую возню по сбору средств на операцию. И не в последнюю очередь благодаря ей, уже через пять дней набралась необходимая сумма. А к окончанию выставки, когда мы были уже в Израиле и Виталика активно готовили к операции, наша трагическая история распространилась, наверное, в каждый уголок мира. К этому времени мой банковский счёт пополнился на сумму втрое больше необходимой.

И, хотя я неоднократно оповещала подписчиков на Facebook о том, что сбор средств завершён, люди продолжали перечислять деньги. Даже шейх нашего Эмирата пожертвовал приличную сумму.

Описать, насколько я была всем благодарна просто невозможно. Но ещё сложнее передать то, насколько я была напугана перед операцией.

Шепча Виталику на ухо приободряющие напутствия и слова любви, на самом деле я молчаливо с ним прощалась. Да, в самый последний момент я практически сломалась, почти перестала верить. Ведь пять процентов это такая ничтожная крупица. Почти песчинка на огромном пляже…

И как бы мне хотелось самой получить общий наркоз на эти семь с половиной часов. Чтобы просто отключиться, перестать реветь, гадать и жалеть не знаю кого больше: Виталика или себя.

Но, в который раз вопреки прогнозам врачей, мой любимый выжил. Видимо, благодаря его прежним невероятной выносливости и стальному здоровью.

И если он выдержал и не сломался, то я, тем более, не имела права даже и думать о плохом.

Втайне я, конечно, надеялась, что операция как-то поспособствует его выходу из комы. Послужит своеобразным толчком организму, встряхнёт, разбудит… Но! Он снова провалился в своё обычное вегетативное состояние.